— Э-э… А если позовут нас?

— Не, не позовут. Им с паном Юзефом сейчас не до нас будет, — усмехнулся он.

— Ах, вон что! — даже присвистнул Тришка. — Ну, тогда пойдём, конечно!

И они удалились «отдыхать».

* * *

Поцелуй длился долго. Они как будто хотели наверстать упущенное за всё то время, что провели рядом, не показывая своих чувств. Потом Элен положила голову на плечо Юзефа, а он, держа её в объятьях, грустно усмехнулся:

— Ну, и что же это получается? Я должен на помолвку подарить тебе кольцо, но у меня его нет. Всё опять неправильно.

— Это ничего, — подняла голову Элен. — А знаешь, кольцо есть у меня. Я никогда его не надевала, хотя оно всегда со мной.

С этими словами она достала из-за ворота цепочку и сняла с неё перстень. Держа его в руке, она пальцем провела по золотому кружеву, охватывающему камень.

— Какая красота, — сказал Юзеф, любуясь кольцом.

— Да. Это перстень моей мамы. Я её даже не помню. Только портрет. Теперь нет и портрета… Отец подарил мне этот перстень, когда мне исполнилось пять лет, и сказал, чтобы я надела его только тогда, когда встречу человека, которого полюблю, и выйду за него замуж. Я встретила такого человека, — она снова смотрела на Юзефа и улыбалась, а её глаза словно светились. — Свадьбы ещё не было, но, думаю, отец не стал бы возражать. Надень мне его, — и она протянула Юзефу кольцо.

Он аккуратно взял его, потом другой рукой взял руку Элен, надел ей на палец перстень и, склонившись, поцеловал эту руку. Кольцо пришлось удивительно впору. Элен не отрывала от него взгляд.

— Я не расставалась с ним ни на минуту, нося на шее. Теперь перстень всегда будет на пальце. Я не сниму его никогда, мы не расстанемся. Так же, как с тобой, Юзеф, — и они снова растворились друг в друге.

* * *

Через день Элен спустили на землю мысли о том, зачем она приехала сюда. Она позвала Тришку, рассчитывая дать ему поручение найти дом Григорьева. Но оказалось, что этого не нужно. Скучая от безделья, он сам, без её указаний, нашёл его и даже видел хозяина. Григорьев ему очень не понравился.

— Ну, просто каторжная рожа, — делился он впечатлениями со Штефаном. — Таких даже в нашей шайке я не встречал. Идёт по улице — ни на кого не смотрит, все перед ним расступаются. Сам видел, как какой-то мужичок не успел в сторону ступить. Так этот Григорьев такую затрещину ему отвесил, что тот аж в забор впечатался. А уж как он со своими людьми обращается — и в кошмарном сне не увидишь!

Примерно это же самое, только более кратко и в более корректных выражениях Тришка изложил и Элен.

— Так что с ним надо бы поосторожней, барыня. Такой ни перед чем не остановится.

— Ладно, приму к сведению, — поморщилась Элен. Её раздражало, что каждый почему-то считал своим долгом предупредить её об осторожности. Как будто она каждую минуту очертя голову кидалась навстречу неизвестным опасностям, как будто они не видели, не знали, что она всегда готовилась к очередному шагу!.. Ну, или почти всегда.

В этот день Элен и Юзеф решили проехаться верхом мимо дома Григорьева, чтобы самим посмотреть на него, оценить обстановку и решить, как действовать дальше. Но их ждала неожиданность. Ворота и двери дома стояли нараспашку, дворовые люди были явно чем-то взволнованы. Проехав один раз мимо, Элен остановила коня недалеко от григорьевского забора.

— Надо бы узнать, что там такое произошло, — сказала она Юзефу.

— Я сейчас, — ответил он. — Чем он там торгует? Деревом?

— Скорее, деревянным мусором.

— Хорошо. Предположим, это мне интересно, — пробормотал Юзеф и послал коня вперёд.

Элен, волнуясь, осталась ждать его возвращения. Юзеф отсутствовал недолго. Вскоре он, не торопясь, подъехал к ней.

— Там все в смятении: хозяин пропал.

— Как пропал? Куда?

— Вот этого-то они и не знают. Говорят, вчера вечером, как всегда, ушёл к себе, вроде спать. А сегодня утром не вышел к завтраку. Сначала идти к нему в комнату не решались — я так понял, боятся все его смертельно. Вдруг хозяин чем-то занят или отдыхает, а они ему помешают? Вот и ждали, когда он сам выйдет. Потом всё же заглянули. А там даже постель не тронута. Потом уж хватились — лошади его в конюшне нет. Странно только, что он никого не взял с собой, один уехал. И деньги с собой захватил только те, которые в комнате были. А в доме, в тайнике, лежит большая сумма от удачной сделки.

— Значит, он скоро должен вернуться. Вряд ли он уехал надолго без слуг и ещё менее вероятно — без денег.

— Да, — кивнул Юзеф, — я тоже так подумал. А уехать его могло заставить письмо.

— Какое письмо? — насторожилась Элен.

— Сказали, что вечером Григорьеву принесли письмо. Он прочитал его и сразу ушёл к себе. Больше его никто не видел. Тебе не кажется, что исчезновение Григорьева как-то связано с этим письмом?

— Кажется. Интересно, от кого оно? — и под взглядом Юзефа спросила: — Неужели Забродов?

— А почему бы ему не предупредить приятеля?

— Да не были они приятелями! По крайней мере, по рассказу Забродова.

— Он тебе ещё и не такое расскажет, чтобы лучше в твоих глазах выглядеть!

— Не похоже было, что он врал.

— Но письмо есть, и его кто-то написал. И вероятность того, что это Забродов, велика. Просто если не он, то кто?

— Мой кузен, например. Ведь написал же он Забродову, предупредил его.

— И после этого письма Григорьев, эта «каторжная рожа», как очень точно назвал его Тришка, так испугался, что удрал без оглядки, бросив всё и не сказав никому ни слова?

Элен фыркнула. Описанная Юзефом ситуация и впрямь казалась нелепой до смешного.

— Но тогда и письмо Забродова не смогло бы его испугать до такой степени. И что же произошло?

— Думаю, гадать не стоит. Нужно подождать. Господин Григорьев или вернётся сам, или попытается каким-то образом связаться со своими людьми. Не может же он бросить все свои деньги и имущество.

— Что ж, будем ждать.

Ждали почти неделю, но дождались совсем не того результата, на который рассчитывали. Григорьев вернулся домой, но не сам. Его привезли на телеге. Он был мёртв. Его смерть наступила вероятнее всего в результате поединка на шпагах. Об этом говорили и ранения, и то, что возле него нашли шпагу, лежащую так, как будто Григорьев выронил её, падая. Но всё это просто не лезло ни в какие ворота! Никто никогда не только не видел, но даже не слышал, чтобы Григорьев фехтовал! Да и шпаги у него никогда не было, он предпочитал оружие более примитивное и, как он считал, более надёжное — дубинку, в крайнем случае, палку. Все было более чем странно. Если кто-то решил убить Григорьева, то зачем такие сложности? А если это была случайная стычка, то откуда у купца могла взяться шпага? И потом, как он оказался в лесу, если в такой спешке покидал дом? Он что, решил, что в глухом лесу будет безопаснее? Трудно предположить, что он после побега из дома, раздобыв где-то шпагу, носился в одиночку по глухим лесам. Зачем? Чтобы все решали загадку его гибели? Вопросы, сплошные вопросы. А вот ответов на них не было.

Впрочем, предположения у Юзефа были, но самые фантастические. Вроде того, что это сам граф Кречетов почему-то решил расправиться с Григорьевым.

— Но зачем таким способом? — спросила Элен. — Григорьев ему доверял, ничего не мешало сделать всё гораздо… удобнее.

— Ну, тогда я не знаю, — развёл руками Юзеф. — Остаётся предположить, что это случайность.

— Да. Только и в случайность не очень-то вериться.

— Почему?

— Он мог случайно оказаться в лесу, хотя и непонятно, зачем. Но шпага-то у него, откуда взялась?!

Так ничего и не придумав, они снова решили собираться в дорогу. Оставалось назначить день отъезда. Но немедленный отъезд был невозможен: дороги раскисли, и даже верховые лошади проходили по ним с трудом, а перемещаться по этой грязи в карете или коляске, и думать было нечего. Оставалось ждать, когда просохнут дороги. Правда, ехать Элен собиралась недалеко. Она хотела, воспользовавшись тем, что находится рядом с имением отца, побывать там ещё раз. Может, им повезёт, и окажется, что кузен Алексей сейчас живёт там. Но даже туда пока что было не добраться, хотя этот путь обещал стать пригодным для проезда на колёсах раньше, чем дорога на Москву и Санкт-Петербург.

Пока что в образовавшееся свободное время Элен с Юзефом часто просто сидели в гостинице или ненадолго выезжали в город. Это тоже было непросто: весеннее половодье превратило многие улицы Орла, расположенные ближе к месту слияния реки Орёл и Волги, в подобие канав, заполненных грязной водой. В них плавал мусор, накопившийся на улицах за зиму и до поры не видимый под снегом. Так что выезжать на прогулки можно было только в одном направлении, преодолев по пути несколько таких «канав».

Оставшись в гостинице, Штефан и Тришка развеивали скуку, играя в карты или кости, но деньги им проигрывать было запрещено, поэтому игра шла «на интерес» или на желание. В последнем случае то один, то другой блеял, мычал, лаял, залезал под стол, целовал кухарку и выполнял массу других нелепых заданий, придумывать которые не уставал Тришка. Всё это весьма веселило присутствующих.

Элен с Юзефом в карты не играли. Они просто были счастливы побыть вместе и никуда не спешить, ни о чём серьёзном не думать. Они старательно избегали тем, которые несли тревогу, не сговариваясь, решив хоть несколько дней побыть беззаботными людьми. Но по мере просыхания дорог, возвращались и заботы. Перед Элен стояла последняя и самая сложная задача. Если о судьбе других противников она не задумывалась, то Алексей Кречетов был для неё проблемой. Может, стоит его оставить в живых, хотя бы на время? Ведь только он может подтвердить, что она — Элен Кречетова, дочь и наследница графа Владимира Кречетова. Но как это сделать? Что может заставить Алексея сделать это, если даже ей удастся каким-то образом захватить его живым. Или не стоит всё так усложнять? Нужно ли ей это наследство? Всё равно она выйдет замуж за Юзефа и будет жить с мужем в Польше. С другой стороны, землю можно было превратить в деньги, а они-то не помешали бы её будущему мужу. И ей, конечно. Поделившись своими сомнениями и раздумьями с Юзефом, Элен удивилась его категорическому отказу от такого возможного приданого невесты. Он заявил, что не хочет получать выгоду от того, что опоганено преступлением Алексея Кречетова.