— И ранили вы его тоже из соображений страховки?

— А что оставалось, если он не захотел пойти с нами добровольно? — засмеялся француз.

— Что ж, а я вам предлагаю добровольно отдать мне пана Юзефа.

— Отдать? И что вы будете с ним делать? Унесёте на руках? Как трогательно! Видимо, недаром ходили слухи, что он не телохранитель ваш, а любовник.

— Ну, хватит! — крикнула Элен, впервые обнаруживая злость. — Вы, я вижу, мастер словесных баталий, как и положено политику. А чем-то ещё, кроме слов, вы владеете?

— А вы сомневаетесь? — почти прошептал де Бретон, выходя из-за стола и доставая шпагу мягким красивым движением. — Я не собирался вас убивать, по крайней мере, здесь, в России. Я предполагал захватить вас с собой во Францию. Там бы вы стали тем, чего заслуживаете — уличной девкой! — последние слова он тоже выкрикнул с яростью и злостью. — Но теперь я изменю план. Вы не выйдете отсюда.

Его удар был недостаточно быстр, так как он не думал встретить хорошего бойца в этой эксцентричной молодой особе. Элен легко ушла в сторону. Де Бретон опять ударил, и опять его шпага встретила пустое место. Раз за разом мужчина атаковал, а девушка, словно играя, ускользала. Француз разозлился по-настоящему. Он рассчитывал, используя своё превосходство, прежде чем убить, поиграть с Элен, как кот с мышкой. Но пока что получалось, что играла она. И ещё улыбалась при этом!

А Элен и правда успокоилась. Ощутив в руке привычное оружие, права пользоваться которым она так долго добивалась, почувствовав, что даже вспоминать ничего не нужно — тело всё делало за неё, она испытала восторг. Вот теперь пришла полная уверенность в своих силах и победе. Случайно её взгляд упал на второго француза, о котором она успела забыть, пикируясь с бароном. Он собирался вступить в схватку. Вот это уже никуда не годилось. Нужно что-то срочно предпринять! Пистолет на столе! Но он разряжен. Нет не то. Элен, в очередной раз, уйдя от шпаги де Бретона, быстро оббежала вокруг стола, оказавшись между ним и стеной. Перебросив шпагу в левую руку, правой выхватила дагу, висевшую у пояса и метнула в нового противника. Дага — не кинжал, для броска не слишком удобна, и, хотя нож достиг цели, Элен посчитала это промахом: она рассчитывала попасть в корпус, а в результате, враг получил ранение в правое плечо. «Ну, в конце концов, тоже неплохо, — успокоила она себя, нырнув под стол, чтобы избежать удара вскочившего на стол де Бретона. — не сможет работать правой».

Раненый с проклятьями схватился за рукоять ножа, торчавшего из руки, выдернул его и положил на скамью, куда присел и сам. Наскоро перетянув руку полотенцем, он предпочёл некоторое время следить за поединком со стороны.

— Вы так и будете бегать от меня? — не выдержав, спросил де Бретон. — Это всё, что вы умеете?

— А вы хотите чего-то другого? — вопросом на вопрос ответила Элен, уклоняясь в очередной раз.

— Да! Раз уж вы взяли в руку мужское оружие, так и ведите себя соответственно!

На сей раз вместо ответа Элен ударила. Де Бретон не был готов к такому выпаду и еле ушёл от клинка. Только теперь и начался бой. Только теперь это и можно было назвать боем. Но Элен знала, чего добивается: избегая ударов, не отвечая на них, она, как всегда, привыкала к манере фехтования противника, и теперь ей было легче. Два раза возникала ситуация, когда она была уверена: вот сейчас можно ударить, и всё будет кончено. Но фокус заключался в том, чтобы оставить де Бретона живым. Она хотела заставить его говорить, дать возможность Тайной канцелярии заполучить его. Если его обвинят в попытке убийства и похищении, он точно попадёт туда, а там уж разберутся, какие вопросы ему задать и о чём. Уж он-то много знает о делах Франции! Пусть это будет её подарком России.

Но француз не рассчитывал становиться подарком. И шпагой он владел отменно. Теперь, когда Элен перестала избегать боя, ей приходилось быть очень внимательной, чтобы самой остаться целой и закончить поединок на своих условиях. Всё это не ускользнуло от внимания раненого, и он решил всё же вмешаться. Воспользовавшись тем, что Элен опять перестала обращать на него внимание, он стал аккуратно приближаться к ней сзади. Де Бретон, заметив это, усилил натиск, не давая Элен повернуться, изменить позицию.

Несколько звуков последовали один за другим. Удар, вскрик и падение за спиной Элен слились с восклицанием, полным досады, которого не сдержал де Бретон. В эту же минуту, отвлёкшись на происходящее в комнате, он слегка замешкался и тут же поплатился за это. Остриё его шпаги застряло в ажуре гарды Элен. Она, тоже отреагировав на происходящее, шагнула в сторону и, почувствовав, что её оружие не свободно, сделала рывок. Шпага барона со звоном упала на пол. Это была случайность, целый клубок случайностей. Случайно второй противник, готовясь нанести удар сзади, оказался спиной к открытой двери; случайно за несколько минут до этого Штефан, не выдержав ожидания, решил взглянуть, что происходит в доме; случайно прямо перед входом он поднял полено, валявшееся под ногами; случайно Элен сделала шаг в нужном направлении; случайно шпага француза попала в гарду Элен… Но случайности любили Элен, и, уже не в первый раз, приводили к нужному результату. Барон был жив и обезоружен. Он стоял перед ними — Элен, Штефаном и присоединившимся к ним Тришкой — в ярости сжимая кулаки. Рука потянулась к пистолету на столе.

— Ну-ну, — тихо сказал Штефан, погрозив ему пальцем, и показал полено, которым ударил незадачливого француза и которое так и не бросил, — не дурите, барин.

Этому обращению он быстро выучился в России, и ему было всё равно, кто перед ним — русский или француз, всё равно «барин».

— И что вы намерены делать теперь? — обратился де Бретон к Элен, сделав вид, что не видел и не слышал Штефана. — Убить?

— Если бы я хотела вас убить, то сделала бы это. Пару раз мне представилась такая возможность. Думаю, как опытный боец, вы это и сами заметили.

— Тогда зачем всё это? Только ради того, чтобы получить назад своего… телохранителя? — барон не рискнул сейчас назвать Юзефа иначе.

— Это — прежде всего. Но есть и другая мысль. Мне кажется, у вас найдётся много интересных для Тайной канцелярии сведений.

— Я - подданный короля Франции. Вы не можете…

— Да неужели? А похищение и попытка убийства дворянина? Вам не кажется, что это подлежит наказанию? И нет разницы, кто это совершил.

— О-о! Так месье Юзеф — дворянин? — де Бретон прекрасно владел собой. — Я не знал. Я считал его вашим слугой.

— А это дало бы вам право действовать подобным образом?

— Ах, оставьте! В этой стране господа убивают своих слуг абсолютно безнаказанно.

— И опять вы не правы. Но у меня нет времени с вами спорить, — Элен нетерпеливо постукивала об пол каблуком. — Трифон, Штефан, свяжите господина барона и привяжите… к чему-нибудь, чтобы не сбежал. И этого — тоже, — кивнула она на лежащего без сознания человека и быстро прошла в соседнюю комнату.

Она была совсем маленькой. Здесь стояли только сундук и кровать, на которой лежал Юзеф. Элен опустилась на колени возле кровати, взяла его за руку и позвала по имени. Он не реагировал. Глаза были закрыты, дышал он тяжело. Одежда пропиталась кровью на груди и на боку. Проведя рукой по его волосам, Элен почувствовала и там запёкшуюся кровь. И вдруг она чётко осознала, что Юзеф может так и не очнуться. Она потеряет и его, как отца и брата. Она зажмурилась, вцепившись пальцами в какое-то тряпьё, на котором лежал Юзеф, и со стоном помотала головой. Открыла глаза. Внутри поднялась такая волна ярости, что Элен забыла всё, все правила и условности привычного мира. Она почувствовала себя дикаркой, действующей только по велению сердца, не знающей никаких правил, кроме одного: кровь за кровь. Элен вскочила и бросилась назад, туда, где остался барон на попечении двух мужчин.

Барон, уже со связанными руками, сидел на табурете. На глаза Элен попалась её дага, лежащая на скамье. Подхватив её на ходу левой рукой, она шагнула к барону и правой с маху ударила его в лицо. Удар был неожиданно сильным. Де Бретон упал, опрокинув табурет. Если бы он остался сидеть, Элен, вероятнее всего, убила бы его. Но пока он, нелепо барахтаясь, пытался подняться без помощи рук, она немного пришла в себя, хотя злость ещё не прошла, ноздри ещё вздрагивали, губы оставались плотно сжатыми, глаза прищуренными. Француз, несмотря на всё это, так и не потерял присутствия духа. Кое-как вытерев лицо о плечо кафтана, он улыбнулся разбитыми губами:

— Как это по-женски — дать мужчине пощёчину. Но, на всякий случай, должен вам сообщить, что бить человека, у которого связаны руки — недостойно дворянского звания.

Элен снова рванулась к нему, но уже оправившийся от неожиданности Штефан, остановил её, встав между ними.

— Не надо, панна Элена! Оставьте это!

Она, не отвечая ему, прошипела сквозь зубы:

— Да что вы говорите! А вы сами достойны этого звания? После всего, чем вы занимались?! После того, как по вашему приказу убивали людей, ставших вам ненужными?

— Я просто служу своей стране, — пожал плечами де Бретон.

И опять Штефану пришлось вмешаться, на этот раз, удержав её за руку.

— Не надо! — повторил он. — У вас будут большие проблемы, если вы убьёте этого… — он кивнул головой в сторону француза.

— Какая разница? Всё равно одного уже нет. Он лежит там, в чулане. Неприятности и так уже гарантированы, так не всё ли равно? — Элен спорила, но в голосе уже не было прежней злости. Штефан почувствовал это и продолжил:

— Панна, тот, в чулане, не дворянин. Мало ли что могло случиться. А здесь — другое дело!

— Ладно, — сказала Элен, выдёргивая руку, — уговорил. Ты прав. Не знаю, что на меня нашло… Сходи за коляской, она должна быть где-то рядом, цыган обещал. А здесь мы с Трифоном вдвоём управимся.