— Ничего не понимаю. Кому, кроме меня пришло в голову разыскивать этих людей? — Элен ходила по комнате туда-сюда, не останавливаясь.

— Постой, — Юзефу надоело это хождение, — а не могли это сделать крестьяне?

— Что сделать? Убить управляющего?

— Да. Может, он был с ними так груб или даже жесток, что они решили свести с ним счёты.

— Ага. А потом написали фразу по-французски. Знаешь, мой отец, конечно, старался сделать всё, чтобы в деревнях умели писать, но не по-французски же! Да и не жаловались они на управляющего, когда я говорила с ними в прошлом году. Он скорее вовсе ничего не делал, чем делал что-то плохое. Так что мужикам мстить ему было не за что.

— Да. Не получается, — Юзеф задумался, а потом спросил: — А помнишь, ты как-то раз упомянула, что в прошлый раз встретилась в России с любопытным человеком.

Элен остановилась, посмотрела на него, нахмурившись.

— А-а. Ты имеешь в виду Чёрного Рыцаря?

— Кого?!

— Прости. Это я про себя так называю того разбойника в маске, о котором рассказывала. Уж больно он напомнил мне одного из персонажей книг, прочитанных мною… Так что ты о нём хотел сказать?

— Не мог ли этот твой Чёрный Рыцарь расправиться с управляющим?

— Ну, в принципе, конечно, мог. И людей у него много… И французский он, я думаю, знает. Но в таком случае нужно предположить, что ему известны подробности нападения на мою семью. А этого быть не может! — Элен даже ногой топнула.

— Что ты нервничаешь? Никогда я тебя такой не видел.

— Да потому что я не нахожу ответов на, казалось бы, простые вопросы. А без этих ответов всё происходящее — абсурд!

— Ну, почему же абсурд? Ты делаешь такой вывод, исходя только из того, что кто-то убил человека, до которого рассчитывала добраться сама?

— Да причём тут это! Ты пойми, — Элен села напротив Юзефа в кресло, опершись локтями о колени и подавшись вперёд, — кому-то известны имена всех пяти виновников преступления. Всех! Я их не знаю, а этот таинственный мститель, выходит, знает! Надо ехать туда.

— Погоди, не торопись. Зачем ехать?

— Как зачем? За ответами на мои вопросы.

— Уверена? Я вот сомневаюсь. Во-первых, тот человек, который написал это послание на дощечке, вряд ли хочет, чтобы его нашли. Даже если допустить, что это и есть твой Чёрный Рыцарь. Один раз ты встретилась с ним случайно…

— Не случайно. Он следил за мной, чтобы…э-э… забрать ценности.

— То есть ограбить, — кивнул Юзеф и, видя, что она собирается возразить, быстро добавил: — Прости, Элен, но это называется именно так. Так вот, я продолжаю. Встреча ваша произошла, как ты сама признаёшь, по его желанию. Но кто тебе сказал, что в этот раз Рыцарь вновь захочет встречи? Что-то мне подсказывает, что будет всё так, как захочет он, самой тебе не удастся его найти. Это, во-первых. Но есть ещё и, во-вторых. На доске было написано: «ты будешь пятым», помнишь? Это означает, что человек, убивший управляющего, не тронет сейчас графа. Он собирается разыскать и, видимо, тоже убить, ещё троих. Но вряд ли эти трое сидят в доме вместе с графом. Согласна?

— Да, — во время монолога Юзефа, Элен немного расслабилась. Теперь она сидела, откинувшись на спинку кресла и положив руки на подлокотники. О волнении говорили лишь нервные движения пальцев, поглаживающие мягкую обивку кресла. Юзеф продолжил:

— Значит, нужно искать этих людей в другом месте. И начинать нужно здесь, в столице.

— Я вот чего ещё не понимаю. Если…граф, — это слово далось ей с трудом, — так боится осуществления угрозы, то почему сидит там, в имении, где так велика вероятность встретиться с этой опасностью? Почему не возвращается в Петербург?

— Может, опасается переезда? Дороги опасны.

— Нет, это не причина. У него наверняка достаточно людей для охраны.

— В таком случае, граф видимо сделал те же выводы, что и мы: между ним и первой жертвой ещё трое. А вот причины, по которым он не возвращается в столицу, с этим не связаны, но, безусловно, они есть и веские.

— Таким образом, — Элен снова встала, но больше не металась по комнате, а просто подошла к окну, — мы так и не знаем ответа ни на один вопрос. Кто убил? Кто следующий? Почему граф не едет в столицу? И когда мы найдём эти ответы — неизвестно, а главное — неизвестно, что для этого нужно сделать.

Элен не догадывалась, что ответ на последний вопрос она получит очень скоро и из такого источника, о котором даже помыслить не могла.

* * *

Через несколько дней, идя по коридору Зимнего, Элен услышала, как её тихо окликнули. Она остановилась. Слева, в приоткрытой небольшой двери, скрытой нишей, стояла уродливая маленькая фигурка и манила её к себе рукой. В полутьме Элен не сразу узнала Авдотью Буженинову. Та, заметив, что Элен её, наконец, узнала, отступила в комнату, продолжая звать за собой. Элен сделала шаг, но Юзеф остановил её.

— Не ходи, — по-польски сказал он.

— Почему? — так же по-польски спросила она. — Чего мне бояться?

— Тогда я пойду с тобой.

Буженинова, поняв намерение Юзефа, покачала головой:

— Нет, пусть твой пан останется здесь, — прошептала она. И, усмехнувшись, добавила, обращаясь к нему: — Не бойся, барин, я не ем хорошеньких девушек.

— Юзеф, подожди меня, я не долго, — уже по-русски сказала Элен и вошла в комнату, прикрыв за собой дверь.

— А ты смелая, — прокомментировала горбунья. — Или просто не знаешь, что во дворце люди теряются пуще, чем в лесу?

— Знаю. Только кому я здесь мешаю? Я не знаю никого, кто мог бы желать мне зла.

— Ой ли? Впрочем, я о другом хочу сказать. Того, о ком ты хочешь разузнать, сейчас нет в Петербурге. Живёт в своём имении под Орлом.

Элен опешила. Это ещё как понимать?

— Я… не понимаю вас, госпожа Буженинова, — пробормотала она. — О ком вы говорите?

— Да неужели? Так-таки и не понимаешь? — колючие глазки без тени улыбки сверлили Элен. — Тогда слушай, не понимая. И не бойся: в этой комнате можно разговаривать о чём угодно — никто не подслушает. Можешь мне поверить, я-то дворец знаю. Так вот, этот человек здорово меня обидел. Хотел посмеяться, да не учёл, что матушка-государыня меня любит. Вот по моей жалобе она и отослала обидчика, запретила ему появляться в столице. А всем другим запретила говорить о нём, даже имя его упоминать. Поэтому-то тебе и не удалось ничего о нём узнать. Кому охота в немилость впасть, вот и помалкивают. Хорошо ещё, ты сама напрямик о нём не спросила. Были бы тебе неприятности. Всегда найдётся кто-нибудь, кто расскажет обо всём, что слышит, тем, кому это интересно.

Элен молчала. «Как она догадалась?» — было единственной её мыслью в эту минуту. Как будто подслушав её, горбунья усмехнулась:

— Думаешь, одна ты такая умная да внимательная? Я вот тоже умею подметить многое, что мимо других скользит, и услышать то, что другие мимо ушей пропускают.

Постояли молча, изучая друг друга. Потом Буженинова продолжила:

— Коли интересно тебе, скажу: дом того человека на Фонтанной реке, недалеко от Невской першпективы. Он небольшой, в жёлтый цвет крашен. А над входом — птичка небольшая каменная сидит, вроде той, что ты матушке-царице подарила.

— Как вы догадались, госпожа Буженинова, о ком я узнать хотела? Ведь я ни разу не назвала его имени.

— Ты, барыня, в следующий раз, когда захочешь кого обмануть, поосторожней будь. Птиц да лошадок с говорящими именами не дари. Да и фамилию себе другую придумай. Хоть бы Голубковой или Ласточкиной назвалась. А то — на тебе, Соколинская. А где сокол, там и ястреб, и орёл, и кречет, — подчеркнула она последнее слово.

— Вы… знаете, кто я?..

— А ты думала, я тебе просто так сказки рассказываю? Санкт-Петербург от Орла далеко, но и до нас докатился страшный рассказ о том, как сгорели на пожаре отец и двое его детей. Вот только тел-то их так и не нашли. Поговаривали потом, что вроде как девчонка спастись могла. Ходили слухи и о цыганах, но так никто ничего толком узнать и не смог. Правда, у той девчонки вроде волосы тёмными были, да только под париком — поди, разбери, кто какой масти.

Элен стояла перед шутихой растерянная, не зная, что сказать.

— Ты не волнуйся. Никто, кроме меня, тебя не распознал. Не под силу им, да и охоты нет.

— Спасибо вам, госпожа Буженинова, — Элен поклонилась ей. Теперь в её речи на акцент не было и намёка.

— Ну, наконец-то, я слышу, что ты, сударыня, русская, — проворчала та. — А этот пан твой — тоже русский?

— Нет, — улыбнулась Элен, — он поляк.

— Я так и думала.

— Скажите, а могу я узнать, почему вы решили мне помочь?

— Да просто потому, что ты, сударыня, пожалуй, единственная, кто разговаривает со мной с уважением. Тебе ничего не нужно от меня, ты не ищешь выгоды от беседы, но и не презираешь. Мне захотелось ответить тебе тем же. Но есть у меня и своя корысть. Не простила я графа Кречетова, — она так увлеклась, что и не заметила нарушения запрета. — Если тебе удастся каким-нибудь образом вернуть себе всё, что от отца досталось, оставив графа ни с чем, я буду рада, что тоже приложила к этому руку!.. Всё. Теперь мне пора. Прощай.

— Благодарю вас, — Элен ещё раз поклонилась горбунье. — Дай вам Бог здоровья и счастья настоящего, крепкого.

Авдотья обернулась.

— А вот за это спасибо. Говорят, то, что пожелает искренне цыганка, обязательно сбудется. Тебя-то, верно, тоже можно цыганкой считать, — и, оставив Элен с полуоткрытым ртом, она ушла.

Тут же в комнату заглянул и вошёл Юзеф.

— Что? Что она сказала?

— Она всё знает, — глядя в одну точку, пробормотала Элен.

— О чём?

— Обо всём, — приходя в себя и оглядываясь вокруг, ответила Элен. — Пойдём отсюда. Вернёмся домой.