Индия Эдхилл - Наследница царицы Савской

Внезапно он почувствовал себя одиноким. Между царицей и царевной установилось какое-то взаимопонимание без слов, и он знал, что не может его разделить. Солнце золотило их кожу, огнем переливалось в их волосах. Царица и царевна ослепляли его, яркие, словно небесный огонь…

Он вел Билкис к собравшимся в ожидании женам, мысленно ругая себя. «Я разглагольствую о поэзии, – говорил он себе, насмехаясь над своим хваленым даром слова, – царь Соломон Премудрый, царь Соломон Великий, сочинитель притч…»

Но по сравнению с песнями притчи казались холодными.

А его отец сочинял песни, которые люди все еще пели. «И, несомненно, будут петь еще тысячу лет». Все, к чему прикасался царь Давид, становилось золотом, любой совершенный царем Давидом грех превращался в добродетель.

«Если бы кто угодно другой сделал то, на что осмелились царь Давид и госпожа Вирсавия, их обоих, мужчину и женщину, забили бы до смерти камнями у городской стены». Царица Мелхола не допустила такого исхода – об этом Соломон знал. Также он знал, что это еще не все. Была какая-то темная тайна, еще страшнее слухов о том, что его отец убил мужа Вирсавии. Но Соломон так никогда и не узнал, что это за тайна…

– Вернись к нам, о царь, мы здесь ради твоего удовольствия.

Голос царицы Юга согревала улыбка, смех нежной лаской звучал в ее словах.

Захваченный врасплох посреди мыслей о прошлом, Соломон ответил царице ее же словами – эта уловка всегда выручала:

– Нет, это царь здесь ради удовольствия царицы. Чего желает царица Утра?

Он улыбнулся – эта уловка тоже хорошо работала, когда улыбки от него не ждали.

Но царица Утра так же хорошо умела играть в эту игру, как и он сам.

– Царь Соломон витал мыслями где-то вдали. Речи простых женщин навевают на него скуку.

Озорство золотыми искорками танцевало в глубине ее глаз.

Разгорающийся огонь согревал кровь Соломона. Он улыбнулся ей снова, на этот раз не пытаясь оценить, какой эффект это произведет.

– Ни в коем случае, – ответил он, и царица рассмеялась.

– Правильный ответ, о Соломон Премудрый, звучит так: «Царица Савская – не просто женщина!»

– Возможно, это правильный ответ, но Соломон Премудрый – всего лишь человек, а потому он может говорить лишь то, что является правдой, а не то, что правильно. А правда, о царица, в том, что твои слова никогда бы не навеяли скуку ни на одного мужчину.

Неспешным шагом они приблизились к тем царским женам, которые в тот день оказались в саду. Соломон представил каждую из них царице Савской, внимательно следя за тем, чтобы соблюдать порядок, в котором они выходили за него замуж. Ни одну женщину он не хотел возносить над другими, и такая очередность служила именно этой цели. Даже Нааме, матери наследника, пришлось ждать, пока царице Савской поклонятся женщины, которых выдали за Соломона раньше, чем ее.

Билкис любезно поговорила с царицами и ласково – с мальчиками. Затем, искоса взглянув на женщин, наблюдающих за ней (сбились вместе, словно выводок цыплят, – неужели думают, что Билкис одним прикосновением обратит их в пыль?), царица сказала:

– Теперь, поскольку царица Юга – простая женщина, которая легко начинает испытывать скуку, она просит, чтобы царевна Ваалит немного развлекла ее.

– Как пожелает царица.

Ответить иначе Соломон не мог. «Да и с чего бы мне захотелось ответить иначе?» И все же, когда он увидел, как царица снова пересекла сад и вернулась к Ваалит, как лицо его дочери озарилось восторгом, ему пришлось подавить желание позвать их к себе.

«Не будь глупцом. Какая беда в том, чтобы позволить Ваалит поболтать с Билкис?» Но тревога – хотя он и сам не понимал, чего боится, – не отпускала его. Когда его дочь села бок о бок с царицей Савской на каменную скамью под гранатовым деревом, он заставил себя повернуться к ожидающим его женам и сыновьям и тепло приветствовать их.

– Какое чудесное зрелище! Я самый счастливый мужчина в мире, ведь у меня такой прекрасный цветник жен и такой богатый урожай сыновей. – Раскрыв объятия, он улыбнулся. – Идите ко мне, мальчики мои. Я уверен, что вы все вели себя как подобает маленьким царевичам и не доставляли хлопот своим матерям!

Когда мой отец вошел в гаремный сад, ведя за руку царицу Юга, я уставилась на нее с единственной мыслью: «Я не готова!» Я сама не понимала, что имею в виду. К чему не готова? И почему я дрожала так, словно столкнулась с большой опасностью? Я ведь очень хотела познакомиться с правительницей Земли Пряностей с того самого момента, как увидела ее в тронном зале отца. Я безуспешно плела интриги, чтобы встретиться с ней. И теперь мой отец сам привел ее ко мне.

Вблизи она по-прежнему была прекрасна, хотя в ярком солнечном свете стали заметны морщинки у нее под глазами. Она не пыталась их скрыть, и эта смелость вызвала у меня еще большее восхищение. Все мои мачехи изо всех сил старались прятать малейшие следы возраста. Напрасно – ведь время в конце концов всегда выигрывает эту битву.

Мое сердце так билось, что я едва могла думать и с трудом понимала, что она говорит и что я отвечаю, но мои слова понравились и отцу, и ей. Она сказала, что отец не зря называет меня сокровищем.

Я почувствовала, что лицо мне заливает краска.

– Мой отец слишком хвалит меня. Он так меня любит, что в его глазах я совершенна.

– Так ты говоришь, что царь Соломон Премудрый заблуждается? – спросила царица.

– Я часто заблуждаюсь, – вмешался он, – но не тогда, когда хвалю свою дочь, которая для меня дороже сорока сыновей.

– Кому же и знать, как не отцу сорока сыновей? – в тон ему ответила царица, и Соломон рассмеялся.

– Ну, у меня их не так много! Идем – я покажу тебе свой выводок, пока они с ума не сошли от ожидания.

Отец повел царицу Савскую к своим сыновьям и женам. Я наблюдала за тем, как она ласково с ними разговаривает. Она даже наклонилась, чтобы погладить резвых веселых собачек госпожи Меласадны. «То-то будет чванства перед теми, кто не встретился с царицей Савской!» Я уже предвидела новую бурю перебранок.

Она улыбнулась, а отец тихонько засмеялся, а потом тоже улыбнулся, ласково глядя на нее. Ревность оказалась болезненным чувством. Раньше только мне удавалось вызывать на лице у отца это выражение нежности и веселого изумления. Затем волна стыда смыла эту недостойную мысль. Как я смела отказывать отцу в удовольствиях? «Если он нашел женщину, с которой по-настоящему счастлив, как я смею перечить?»

И, пока я думала об этом, царица, оставив его, пошла через сад обратно ко мне. Она двигалась легко и плавно и владела своим телом так же хорошо, как кошка. Я смотрела на нее, не зная, что сказать. Разве могла бы я произвести впечатление на женщину, которая правила самым чудесным царством в мире? Поэтому я молчала и ждала, пока она заговорит.

– Итак, ты – дочь царя Соломона. – Ее хрипловатый голос звучал тихо, словно бы только для моих ушей. – Воистину ты достойна такого отца.

– Ты еще не можешь об этом судить.

Мне и в голову не приходило, что я способна говорить так откровенно, пока эти слова не вырвались у меня. Я в ужасе начала думать, как мне извиниться, но оказалось, что это не нужно. Царица улыбнулась, и я вдруг почувствовала, что знаю ее всю жизнь.

– У тебя острый ум, – сказала царица.

Щеки мне залила краска.

– Я стараюсь его укротить, – ответила я, и она снова улыбнулась.

– Не нужно. Береги свой ум. Иногда он хорошо служит. Но помни, что ум – это оружие.

Она замолчала, словно ожидая, что я закончу эту мысль.

– Оружие может обратиться против своего хозяина, – сказала я.

– Так значит, дочь Соломона не только умна, но и мудра.

– Пока еще нет, но я стараюсь стать мудрой. А для девочки выглядеть слишком умной – не мудро.

– Здесь – да, – вздохнула она, – здесь для девочки не мудро выглядеть слишком умной. Давай присядем и поговорим.

Я села рядом с ней на скамью под гранатовым деревом, быстро оглянувшись на отца и его жен. Я знала, что мачехи подсчитывают каждый миг, проведенный мной наедине с царицей, и что ее внимания больше всего жаждут те, кто громче всех кричал о ее мерзостности.

– О чем желает говорить царица?

– О тебе. – Она улыбнулась мне ласково, словно родной дочери. – А еще я хочу поблагодарить тебя за подарок.

– Это мелочь по сравнению с подарками моего отца, – сказала я, и она засмеялась.

– Эта мелочь прекрасна. Твой отец – самый щедрый царь, но нельзя ведь питаться драгоценными камнями или золотом!

Почувствовав облегчение, я рассмеялась и сложила руки на коленях, чтобы не теребить свой пояс. Я хотела выглядеть хотя бы наполовину такой же спокойной и царственной, как она.

– Я рада, что мой подарок понравился тебе.

Я хотела завоевать ее расположение и думала сначала послать чеканную золотую чашу, наполненную жемчугом. Но что-то остановило меня, и почти против собственной воли я выбрала простую алебастровую миску и спелые гранаты, чтобы приветствовать царицу Утра.

И она оценила мой подарок.

– Да, я рада твоему подарку, а еще больше рада, что мы наконец встретились. Я всю жизнь ждала встречи с тобой, Ваалит.

В тот день я сочла это обычной вежливой фразой, принятой в Саве, ничего не значащей любезностью. Поэтому я улыбнулась и сказала, что мне тоже очень хотелось встретиться с ней. Я выразила надежду, что не разочаровала ее.

– Ты именно такова, как я думала, и даже лучше. Ты достойная дочь. В твоих глазах я вижу твоего отца и мать.

– Разве это возможно? Мой отец – там, на другом конце сада, а мать умерла много лет назад.

– Тем не менее она тоже создала тебя. Она здесь, царевна. Она всегда будет здесь, в тебе.

Могла ли она что-то знать о моих снах? Иногда мне казалось, что эти сны посылает дух матери. «Нет, откуда ей знать?» Если только она не была колдуньей, как считали многие…

– Немного пряностей, чтобы приправить твои мысли, царевна, – сказала она.