Маша принесла шаль, накинула ее Эрике на голову и, перекрестив концы, завязала их на спине.
– Нехорошо с непокрытой головой в храм Божий, – сказала она. – И вам, сударыня, вот хоть косыночка.
– Благодарствую, – ответила Анетта.
Все четверо – Нечаев, Воротынский и Эрика за руку с Анеттой – спустились вниз. Там уж был подан экипаж – знакомый дормез. Воротынский сел с Андреичем на козлы, Нечаев – в экипаже, напротив Эрики.
– Ну, поедем, благословясь, – сказал он. – Не бойся, обезьянка. Замужем неплохо.
– Где будет венчание? – спросила Анетта. – В котором храме?
– Не в храме, – кратко ответил Нечаев. – В собственном доме батюшки, там все устроено.
Всем своим видом он показывал, что к беседам не расположен.
Анетта выросла в Санкт-Петербурге и желала бы хоть из окна экипажа увидеть знакомые места. Но Нечаев, увидев, что она потихоньку дергает кожаную оконную занавеску, попросил ее этого не делать.
Он желал благополучно сбыть с рук дурищу и вздохнуть с облегчением.
Вдруг в переднюю стенку экипажа дважды стукнули. В ней было маленькое зарешеченное окошечко, Нечаев повернулся, увидел профиль изогнувшегося на козлах Воротынского. Товарищ что-то хотел ему растолковать, но ни звука не было слышно. Нечаев, недолго думая, отворил дверцу экипажа и, держась за стенку, высунулся.
– Что еще стряслось? – спросил он.
– Михайла, беда. За нами едут двое конных!
– На кой мы им сдались?
– Не знаю, то-то и скверно.
– Вот черт… Давно?
– Я на повороте приметил. Может статься, от самого Невского.
– Вели Кузьмичу встать у перекрестка. Сам приготовь пистолеты.
Отдав это приказание, Нечаев и сам вооружился – оказалось, два пистолета были пристроены за спинкой сиденья.
– Ты, Аннушка, молчи, что бы ни случилось. Сама из дормеза не выскакивай и дуру не пускай. Коли что – вас Андреич увезет, – сказал он. – Вот ведь незадача! Хорошо, коли просто налетчики… с налетчиками-то управимся…
Подумал он при этом о проклятой своей Фортуне. Ведь так все ладно шло! И дура сидит смирнехонько, и до условленного места – рукой подать, а вот в последнюю минуту – извольте радоваться, пакость! В последнюю минуту! Как и полагается!
Экипаж встал. Нечаев выглянул в приоткрытую дверцу.
– Ни черта не разобрать… Ага, вижу… Свернули! Леший с ними, Воротынский, едем скорее, нас заждались.
– А коли нас выслеживают? – спросил Воротынский, пристроившийся со своими пистолетами очень удобно – использовав для упора край крыши дормеза.
– Так… Они нас не видят… Андреич, проезжай перекресток и сворачивай налево. Аннушка, экипаж встанет – выводим дуру и тащим ее, куда я укажу.
– А как не захочет идти? – спросила не на шутку испуганная Анетта.
Эрика ничего не понимала – какая-то остановка в пути, для чего-то пистолеты… Сама она была вооружена охотничьим ножом дяди Гаккельна, основательным клинком из Золингена с двумя клеймами на лезвии – с одной стороны кабан в картуше, с другой олень в картуше. И Эрика знала, что при необходимости пустит этот нож в дело без душевных страданий и томлений.
– Уговаривай ее, делай что хочешь! Тут немного осталось, шагов с полсотни.
Анетта сжала руку Эрики.
– Ступайте вперед, сударь. Я выведу ее следом за вами, только не мешайте, – сказала она.
Дормез остановился, Нечаев выскочил в темноту.
– Нужно идти за ним, сударыня, – шепнула Анетта по-французски и сразу добавила по-русски: – Идем, Катенька, идем, моя красавица!
– Андреич, гони! – приказал из темноты Нечаев и взял Анетту за руку.
Дормез, покачиваясь, словно баркас на волнах, укатил по корявой пустынной улице, кое-как освещенной несколькими тусклыми окнами одноэтажных домишек. Анетта поняла, что их завезли на какую-то окраину.
– Идем, идем, совсем немного осталось! – торопил Нечаев, увлекая ее в переулок, а она тащила за собой Эрику.
Залаял пес, ему откликнулся другой.
– Чтоб вы сдохли! – сказал им Нечаев и вдруг зашептал: – Аннушка, стой… назад… тихо…
Подпихивая ее локтем, он заставил Анетту с Эрикой пятиться.
– Стойте тут. Аннушка, держи, – он заставил Анетту взять тяжелый пистолет. – Коли что – беги прочь и дуреху уводи. А я пойду погляжу, что там за беда…
– Матушка Пресвятая Богородица… – прошептала Анетта вслед Нечаеву, который крался вдоль забора и вдруг исчез.
– Что случилось, сударыня? Что он вам дал? – спросила Эрика.
– Пистолет, сударыня…
– Вам приходилось стрелять, сударыня?
– Нет, никогда.
– А мне приходилось. Дайте пистолет…
– Держите… осторожнее…
– Да кто ж так подает – дулом вперед?..
– Тише, ради Бога…
Затаившись, они прижались друг к дружке – обе в мужских епанчах до земли, черной и синей, так что наблюдатель увидел бы лишь два девичьих встревоженных личика, оба курносых, с круглыми щечками, одно, набеленное и нарумяненное, – повыше, другое, бледненькое, – пониже.
– Вы твердо решились? – спросила Анетта. Эрика сперва даже не знала, что ответить. Судьба влекла ее к браку, посредством которого она сумеет отомстить за Валентина. Для этого все средства хороши – и брат, вернувшись из Москвы, поможет, и Михаэль-Мишка, с которым, пожалуй, следует продолжить поцелуйные упражнения. Валентин там, на небесах, должен понять…
Когда у девушки отняли жениха, она вправе проучить обидчика! Вправе! И даже обязана! Став из курляндской дурочки богатой столичной дамой, Эрика быстро поумнеет. Она увидит женщину, которая считает ее своей дочерью, и поумнеет, это же совершенно естественно. А муж за свою гнусную интригу получит достойную награду – ему ни копейки из приданого не достанется! Как это сделать – пока непонятно, однако способ сыщется…
– Да, я решилась, – сказала Эрика. – И вы останетесь при мне, сударыня. Я помогу вам отыскать родителей, только будьте со мной.
– А я и не собиралась вас оставлять, сударыня, – возмущенная тем, что ее словно бы упрекнули в вероломстве, прошептала Анетта.
– Аннушка? Веди ее сюда, направо, – позвал Нечаев. – Придерживай под локоток. Кажись, ложная тревога. Обезьянка, эй, обезьянка… Пряника хочешь?
– Мишка, – тут же отозвалась Эрика. – Дай ручку!
– Держи, моя умница! Гляди-ка, Аннушка, а ведь она день ото дня умнеет.
Две руки встретились во мраке. Сильные пальцы опытного фехтовальщика легонько сжали тонкие девичьи пальцы. Так они, Нечаев и Эрика, и вошли в небогато убранную горницу – держась за руки.
Там Эрика увидела бородатого человека в длинной странной одежде, на вид – из потертой парчи, и с непокрытой головой. На груди у него висел крест с цветными камушками.
– Вот, батюшка, невеста, – сказал Нечаев. – А жених наш где?
– У матушки сидит, ждет. Ну, приступим во имя Божие?
– Воротынский куда-то запропал, подождем его малость.
– Да что я, подрядился всю ночь ждать? – спросил недовольный батюшка. – И так, вишь, душа не на месте – не вышло бы беды…
– Не выйдет, честный отче. Да и уплачено вам немало.
– Задаток-то с гулькин хрен, прости, Господи…
Эрика, не понимая этой беседы, с любопытством разглядывала горницу. Мебель была отодвинута к стенам, посреди стоял столик, на нем – свечи, чаша, огромная книга. Рядом, на другом столике, стояли рядышком два предмета, похожих на короны, рядом – сложенная белая ткань. За ними в углу виден был большой киот со многими образами и двумя горящими лампадками.
Вошли три женщины, одетые очень просто, в платках, и мужчина.
– Становись сюда, матушка, – велел священник. – Вот, все чин по чину, и хор у нас есть, чтобы пропеть «Исайе, ликуй» со всем прочим. Вишь, дочки мои тоже не доспят…
– И дочкам уплатим, батюшка.
Эрика, приоткрыв рот, глядела на мужчину. Был он в темном кафтане, то ли коричневом, то ли лиловом, держался позади женщин и явно пребывал в некотором смущении. Кажется, он и был жених – кто бы еще тут собрался венчаться, не Михаэль-Мишка же. Она вообразила себя рука об руку с Нечаевым и покраснела. Кабы Нечаев! Этого она не боялась, а вот жениха побаивалась…
Анетта тоже сильно беспокоилась – это ночное венчание ей совершенно не нравилось. Однако, раз уж оно должно состояться, то нужно хоть, чтобы невеста имела соответствующий вид. Она оглядела подругу и ахнула – в опущенной руке Эрики был большой кавалерийский пистолет. Анетта попробовала забрать его – Эрика не отпускала рукоять и даже легонько отпихнула Анетту локтем. А потом преспокойно нашарила дулом прорезь в юбке, и пистолет исчез в подвесном кармане. Это было совсем уж несообразно – девице венчаться при оружии. Но, зная все обстоятельства, Анетта промолчала – не приведи, Господи, конечно, чтобы пистолет Эрике пригодился, а когда подруга вооружена – оно как-то надежнее.
Нечаев завершил переговоры с батюшкой тем, что дал ему еще денег. Тут в оконный ставень постучали условным стуком, и попадья впустила Воротынского.
– Знал, что без меня не приступите, – сказал тот, входя. – Дормез в переулке, в сотне шагов отсюда.
– А те люди?
– Черт их душу ведает, куда подевались… простите, батюшка…
– Ну, становитесь, становитесь! – приказал священник и сам, взяв Эрику за руку, поставил ее перед столиком с книгой, дал ей в руку большую позолоченную свечу. Рядом оказался мужчина в темном кафтане, тоже со свечой. Эрика покосилась на него – профиль твердый, нос длинноватый и какой-то неправильный, подбородок округлый… лет этому жениху поболее тридцати…
Попадья сняла с плеч Эрики синюю епанчу, одернула на ней платье, расправила кружево у выреза, назвала красавицей.
За спиной у Эрики поместился Воротынский с металлической короной в руках, за спиной у жениха – Нечаев, тоже с короной. Эрика взглянула на него, он улыбнулся и прошептал:
"Наследница трех клинков" отзывы
Отзывы читателей о книге "Наследница трех клинков". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Наследница трех клинков" друзьям в соцсетях.