Айрат Севийорум - Наследница Роксоланы

– Пошла прочь! – лицо Селима ожесточилось. – Я не хочу тебя видеть. Как ты посмела? Как она посмела?

В его голосе звучали отчаяние и боль. Видя, что Эмине еще здесь, он перешел на крик:

– Вон, я сказал! Стража, кизляра-агу ко мне! Живо!

– Повелитель, я здесь, – Газанфер, недавно получивший заветную должность, будто знал, что скоро понадобится, и, сопроводив наложницу, не отходил от дверей султанских покоев.

– Газанфер-ага! Я приказываю наказать Нису-хатун – десять, нет, пятнадцать ударов розгами! – его взгляд был непроницаемым, а голос – непререкаемым.

У ошарашенного кизляра-аги пересохло в горле.

– Нису-султан? За что? – этот непрошеный вопрос буквально вырвался у него из уст, но он тут же понял, что совершил большую оплошность.

– Как ты смеешь спрашивать? Ты кто такой? Иди и делай, что тебе говорят! – рявкнул Селим.

– Простите меня! – промямлил он. – Я… Как прикажете, Повелитель. – он склонил голову и поспешил удалиться.

Вот и все. Он опять погружается во тьму. Как он мог поверить, что в этой жизни есть радость и счастье? Как он мог так долго обманываться? И как же это больно – лишиться последней надежды. Зачем вообще он встретил Нису? Зачем так жестоко обманулся? Нельзя никому доверять. Никто и никогда не вытащит его из пучины страданий. Единственное, чего ему хотелось, – забыться.

– Эй, стражник! Прикажите подать ужин. И скажите, чтоб принесли вина, и побольше, живо!

Ниса лежала в своей постели чуть живая. Экзекуция, назначенная султаном, далась ей нелегко. Она была нежна, и то, что с ней произошло, стало для нее настоящим ударом. Она даже не могла определить, что болит сильнее – израненное тело или измученная, опозоренная, исколотая насмешливыми взглядами завистниц душа. Она отказывалась от еды и питья и никого не хотела видеть. Беды одна за другой свалились на нее – сначала гибель самой близкой и преданной подруги, а теперь и вот это несправедливая наказание.

– Ай, вай, – приговаривала Нергис-калфа, – госпожа моя, так нельзя! Ты уморишь себя!

– Мне все равно, Нергис.

– Но ведь у тебя сын! Подумай о шехзаде, что с ним будет?

– Если бы не он, Нергис, я бы уже давно умерла. Только он держит меня на этом свете.

– Перестань, Ниса! Всякое бывает… Повелитель гневается, но его гнев пройдет. И потом, ты же не станешь утверждать, что наказание было незаслуженным? Как можно было продать очередь к султану? Ты так и не скажешь, зачем сделала это?

Вместо ответа Ниса отвернулась.

– Ох, госпожа… Не губи себя, одумайся!

Осознав, что не добьется признания, огорченная калфа ушла. Она направилась прямо к Михримах-султан, которая только что принимала у себя главного архитектора Мимара Синана – Нергис едва не столкнулась с ним в дверях. Прежде чем войти в покои госпожи, она на секунду задержалась, глядя ему вслед. Как и большинству обитателей Топкапы, ей было известно, что этот незаурядный человек уже много лет питает глубокие чувства к луноликой султанше, но его любовь, к сожалению, остается безответной. Вздохнув, она распахнула тяжелые двери.

– Госпожа, я только что была у Нисы-султан. Ей по-прежнему плохо, но она постарается быть сильной ради шехзаде Абдуллы. И… К сожалению, мне так и не удалось узнать, зачем она все это натворила. Она отмалчивается, я не смогла вытянуть из нее ни единого слова!

В глазах Михримах-султан читались спокойствие и удовлетворение.

– Зато я знаю, Нергис. Мне известно, зачем ей понадобились деньги. Девушка пострадала безвинно.

– О, Аллах! – калфа вопросительно взглянула на нее.

– Мой брат, как это часто с ним бывает, не удосужился разобраться в ситуации, прежде чем вынести суровое наказание. А ведь несчастной нужны были деньги на возведение мечети! Да-да, Нергис! Только что я разговаривала с Мимаром Синаном, он мне все рассказал. Ниса ведь мало с кем общается, и я подумала, что раз Айлин мертва, тебе она не признается, единственный, кто может пролить свет на эту таинственную историю, – Синан-эфенди, с которым я сама ее познакомила. И я не ошиблась, Нергис-калфа. О том, что мечеть строится на ее средства, знал только он, более того, Ниса-султан взяла с него слово никому об этом не рассказывать, – сделав паузу, она продолжила: – Теперь мне понятно, почему она просила дать ей время: хотела убедиться, что со строительством все в порядке.

Нергис изумленно молчала. Она не верила, что Нисе понадобились деньги, чтобы приобрести красивый наряд или дорогое украшение, но о таком благородстве и не подозревала. Да, она удивительная девушка, и ей не место в гареме, который кишит ядовитыми змеями, готовыми ужалить в любую секунду. Ее размышления прервала Михримах.

– А ведь та хатун, которая покупала очередь и отправлялась на хальвет вместо Нисы, служит Нурбану! Наверняка она действовала по ее указке. Думаю, надо срочно принимать меры, Нергис. Пойдем, я хочу навестить Нису. Мне нужно срочно с ней переговорить.

Лежавшая в постели молодая султанша и сама думала о том, что пора претворить план Михримах-султан в жизнь. Если раньше она жалела Повелителя, то теперь чувство сострадания уступило место горькой обиде. Она понимала, что не может обвинять Селима, ведь он ее господин и имеет право сделать с ней все, что ему вздумается. Но то были доводы покорной и смиренной рабыни. А вот свободная женщина, которая никогда не умирала в ней, твердила иное: «Почему, ну почему он так поступил? Он, который клялся в любви, которому я отдала всю себя, родила ребенка? Как он мог так легко поверить в мое предательство? Неужели он так плохо узнал меня?» Кроме мечети, ее здесь ничто уже не удерживало. Пожалуй, стоит все-таки рассказать обо всем Михримах-султан, госпожа добра и не выдаст ее. Кроме того, она ведь сам покровительствует Синану-эфенди.

Но вот она услышала чьи-то торопливые шаги и женские голоса. Кажется, кто-то приближается к ее покоям. И вот дверь распахнулась и на пороге появилась Михримах.

– Султанша! – Ниса хотела было подняться ей навстречу, но Михримах жестом показала ей не делать этого.

– Как ты, Ниса? Тебе лучше?

– Да, госпожа, спасибо Вам, что зашли ко мне.

– Не стоит благодарить меня, Ниса. Напротив, это мы должны быть благодарны тебе, ведь ты строишь мечеть для всего правоверного мира и во славу Аллаха! – взглянув в изумленные глаза Нисы, султанша поспешила продолжить. – Не пугайся, прошу тебя. Давеча я разговаривала с главным архитектором, он мне все рассказал. На подобный поступок способна только по-настоящему прекрасная, отзывчивая и добрая душа.

Смущенная Ниса не могла вымолвить ни единого слова. Наконец она сказала:

– Султанша, прошу Вас, никому не рассказывайте об этом. Синан-эфенди должен был Вас предупредить, что я хотела сохранить свое намерение в тайне.

– Да, дорогая моя Ниса, об этом мне тоже известно, – султанша прониклось истинной нежностью к девушке и полюбила ее как дочь, потому это обращение – «дорогая моя» – само собой сорвалось с ее уст. – Но сейчас я хотела поговорить с тобой о другом. Я полагаю, что время пришло.

– Я догадываюсь, о чем Вы говорите, султанша. Я готова, – голос девушки звучал твердо.

– Прекрасно. От тебя требовалось только твое согласие. Больше мне ничего не нужно. Ты должна лежать в постели и делать то, что тебе говорят. Да, завтра тебе принесут якобы заболевшего Абдуллу. Ни о чем не беспокойся, я все беру на себя.

– Спасибо Вам! Вы так много для меня делаете! Я никогда этого не забуду.

– Полно, Ниса. Не стоит. Отдыхай и набирайся сил.

Все детали предстоящего мероприятия Михримах давно обсудила с кирой Эстер. Кира принесла напиток, которым нужно было напоить Абдуллу, чтобы создать видимость болезни. Затем это же зелье должна будет принять и Ниса. Их мнимая смерть случится уже через несколько дней, ночью. Верные слуги заколотят гробы, а сама Ниса с маленьким шехзаде покинут дворец. Оставалось только одно – придумать, куда отправятся беглецы. Михримах намеревалась договориться с капитаном одного из иностранных судов, которые стоят в гавани. Однако это было довольно рискованно – а султанша хотела обеспечить своим подопечным полную безопасность. Но, видимо, в тот день сам Аллах был на ее стороне. Возвращаясь в свои покои, в коридоре она нос к носу столкнулась с Эсмахан-султан и с первого взгляда догадалась, что с девушкой не все в порядке.

– Что с тобой, Эсмахан, на тебе лица нет! Зайди ко мне, я дам тебе успокоительные капли.

Эсмахан не была особо привязанной к тете Михримах, но в тот момент она почувствовала ее сочувствие и искреннее желание помочь. Ей нужно было выговориться, рассказать кому-то о своих переживаниях, и она послушно зашла в ее покои.

– Садись, дорогая! Здесь тебя никто не обидит.

Эсмахан схватилась за голову и начала судорожно массировать виски.

– У меня… У меня голова очень болит… И я… – тут она не выдержала и разрыдалась.

– Поплачь, девочка, поплачь! Тебе станет легче.

Сердце Михримах наполнилось жалостью и состраданием. Она видела, что молодая султанша выбежала из покоев матери вся в слезах. Из своих племянниц она больше всех любила именно Эсмахан, ей казалось, что она походит на нее саму и на ее покойную валиде Хюррем-султан, может, даже в большей степени, чем ее собственная дочь Айше Хюмашах. Эсмахан нравилась ей своей гордостью, независимостью и умением стойко переносить неприятности. В любых обстоятельствах она всегда сохраняла лицо. Вот и когда ее насильно выдали замуж пусть за умнейшего, но откровенно старого Мехмеда Соколлу, она не отчаялась и нашла себя в материнстве. Видеть ее в таком состоянии было странно и непривычно, но и сильные духом женщины иногда должны показывать свою слабость, и Михримах это прекрасно понимала. Она ласково гладила девушку по голове, а затем прошептала:

– Ну а теперь расскажи, что случилось. Может, я смогу что-то сделать для тебя?