А когда мальчик упомянул о необходимости сменить вероисповедание, он ответил, что принести эту жертву необходимо. А еще добавил странную фразу: «Запомни, Бог един, и неважно, как его называют. Со временем ты и сам убедишься».

Первые дни Бранко было сложно принять свое новое положение, но со временем он привык. Отец Петар попал в самую точку: до этого мальчик жил в тесном, замкнутом пространстве своей деревни, а сейчас перед ним была целая империя, нет, целая Вселенная. Бранко сразу ощутил все достоинства своего нового положения. То, что с ним произошло, он воспринимал как потрясающее приключение и даже разлуку с семьей вскоре перестал ощущать так остро. Ему не хватало, пожалуй, только отца Петара, но и к его отсутствию он тоже со временем привык. У него даже возникало чувство, что тот находится где-то совсем рядом.

Бранко был довольно крепким мальчиком, и сначала его направили в янычары. В их стане он пробыл недолго – его способности не остались незамеченными, и его вскоре перевели в Эрдерун – однако пребывание в среде янычар очень сильно на него повлияло. Это было настоящее братство со своими традициями и законами, которые прививались с первого же дня. Они принимали пищу и спали только сообща. Как новобранцу, ему выделили постель, кишащую вшами, но при этом требовали, чтобы он всегда выглядел бодрым и отдохнувшим. Все это закалило его характер, помогло стать терпеливым и выносливым. Эти качества пригодились ему и тогда, когда он попал во дворец. Там, первое, чему его там научили, – вести себя тихо и быть почтительным. Одной из основополагающих истин считалась следующая: «Для того чтобы уметь управлять, нужно сначала научиться подчиняться». На самом деле, это было не так просто, чем кажется на первый взгляд, во всяком случае, Феридану (такое имя ему дали, когда он принял ислам) данная наука давалась гораздо сложнее прочих. Он был очень горяч и с большим трудом сдерживался, чтобы не ответить грубостью на грубость. Евнух, под чьим началом он проходил обучение, зачастую действовал жестоко и несправедливо, а Феридан-бей даже в юном возрасте остро реагировал на несправедливость. Ему потребовались месяцы и даже годы, чтобы обуздать себя. Он научился – нет, не усмирять свои чувства – а просто не показывать их. Это стоило ему огромных усилий, зато имело и свои результаты: умного и при этом спокойного и бесстрастного молодого человека однажды заметил Соколлу Мехмед-паша, бывший в ту пору третьим визирем, и сделал его своим доверенным лицом.

30

Любовь накрыла их с головой. Эсмахан-султан и не подозревала, что способна испытывать такие сильные и смелые чувства. С тех пор, как родился Ибрагим, она полностью посвятила себя материнству. Все заботы о сыне она взяла на себя, по возможности, не прибегая к помощи служанок. Она не отдала ребенка кормилице и с удовольствием кормила его грудью. Занятия с сыном были ей в радость, и к тому же так она отвлекалась от мыслей о своей горестной судьбе, о нелюбимом муже, с которым вынуждена делить ложе… Эсмахан только диву давалась, насколько быстро рос ее мальчик. Еще вчера он сопел в своей люльке, такой маленький и абсолютно беспомощный, а уже сегодня он настоящий маленький мужчина, сильный, самостоятельный, у него много интересных увлечений, и он ни минуты не сидит на месте. Больше всего он любит играть в мяч, причем именно с ней, с Эсмахан. Каждое утро маленький Ибрагим протирал глазки и говорил:

– Мама, я хочу поиграть в мячик!

– Сыночек, милый, может, попросишь Гизем-хатун?

– Нет, нет, с тобой мама, только с тобой!

Она чувствовала, что в глазах своего сына она является целой Вселенной. Как-то она рассказывала ему о далекой Африке и диковинных животных, которые ее населяют, – огромных обезьянах, львах, слонах, крокодилах, бегемотах, газелях, антилопах, леопардах. Ибрагим слушал, широко раскрыв глаза, а потом спросил:

– А они такие же большие, как мама?

В тот момент Эсмахан осознала, что она для своего мальчика – мерило всего, и ее охватило чувство неслыханной гордости. Она вспомнила, что когда-то точно так же относилась к своей матери. Именно через нее, Эсмахан, этот маленький человечек, воспринимает мир, он смотрит на все ее глазами, копирует ее, произносит те же слова и с той же интонацией, что и она. В последнее время он очень полюбил задавать вопросы.

– Почему, мама? – спрашивал он по всякому поводу. – Почему птицы поют? Почему трава зеленая? Почему небо голубое? А почему мы дышим?

Эсмахан не хотела давать готовые ответы. Для нее было важно сформировать у султан-заде собственное суждение относительно всего, что есть на свете, и посему на каждый из этих вопросов отвечала так:

– А ты сам как думаешь?

– Я подумаю, мама, – отвечал он, поджимая губки и морща лобик, а несколько мгновений спустя говорил:

– Я подумал, мама. Потому что так хочется.

Она умилялась, глядя на него, и благодарила Аллаха за то, что даровал ей такое счастье.

Она дарила сыну всю свою любовь, и, казалось, что в ее сердце никогда не найдется место для кого-либо еще. Однако она ошиблась. Та встреча с Феридан-беем в Топкапы, когда он привел к ней сбежавшего Ибрагима, перевернула ее внутренний мир. Она не могла объяснить, что с ней происходит, все мысли были обращены к этому человеку, которого она видела всего один раз. Внешне ничего не изменилось: она все так же занималась сыном и распоряжалась в своем дворце, но в душе была настоящая буря. Ей повсюду чудились его глубокие умные серые глаза, которые пронизывали ее насквозь. Она была готова на все, чтобы хотя бы один раз увидеть его, услышать звук его голоса. Что с ней происходит? Неужели это и есть любовь? Никогда доселе она не чувствовала ничего подобного, да и не могла вообразить, что такое бывает!

Эсмахан-султан не верила в настоящую любовь, полагая, что это всего лишь красивая сказка. В этом ее убедила Нурбану, для которой дочь была прежде всего выгодной невестой. Хитрая султанша с самого детства внушала дочери, что главное в жизни – это преданность и долг, и долг Эсмахан – выйти замуж за сильного, влиятельного пашу и тем самым укрепить авторитет и могущество своего отца. Возможно, поэтому упрямая и своенравная Эсмахан все-таки согласилась на брак с Мехмедом Соколлу. Если бы она подозревала о существовании подобных чувств, заставить ее выйти замуж за нелюбимого человека, пусть даже самого умного во всей Османской империи, было невозможно.

Встреча с Феридан-беем открыла перед ней целую гамму эмоций. Она понимала, что чувства, которые она испытывает, – запретные, на которые она вовсе не имеет права. И тем не менее, ей было приятно осознавать, что она делает что-то, что не понравилось бы отцу и матери, узнай они об этом. Всю жизнь она подчинялась им, вела себя не так, как ей хотелось, а как требовали приличия. В отличие от сестер, в ее характере всегда проявлялось что-то неправильное. Подобно своему Ибрагиму, она слыла маленьким шайтаном. Больше всего ей нравились скакать на лошади и размахивать деревянной саблей, однако ее насильно усаживали за рукоделие – ужасно скучное с ее точки зрения занятие. Ей говорили, что девицам из султанской семьи не пристало играть в мальчишеские игры, однако она знала, что тетя Михримах, по ее же собственному признанию, занималась и конной ездой и стрельбой из лука и вообще воспитывалась наравне со старшим братом Мехмедом. Просто Хюррем-султан хотела, чтобы ее дочь выросла сильной и независимой, а Нурбану воспитывала в дочерях сдержанность и покорность. С Шах и Гевхерхан все получилось, с младшей Фатьмой, судя по всему, тоже, а вот с Эсмахан – не до конца. Нурбану боялась, что чересчур самостоятельная и самонадеянная Эсмахан что-нибудь выкинет, и тогда она лишится поддержки Великого визиря. Она корила себя за то, что выдала за него именно Эсмахан – пожалуй, надо было предложить ему в жены другую дочь, лучше всего Гевхерхан, которая из всех сестер больше всего походила на мать – и внешностью, и характером. Однако дело было сделано, оставалось держать ухо востро.

Интуиция не подводила Нурбану. Ее Эсмахан влюбилась и не желала оставаться с нелюбимым супругом, каким бы уважением при дворе он ни пользовался. Не желала, но и сделать ничего не могла. Кроме того, она намеревалась для начала разобраться в своих собственных чувствах. Возможно, это просто какое-то наваждение, которое отпустит ее через несколько дней. Еще она не была уверена в ответных чувствах Феридан-бея. Да, она видела в его глазах живой интерес к себе, но вдруг ей все лишь показалось? Ведь сердце его могло быть несвободно. Может, она вообще все это придумала?..

Совсем скоро она поняла, что не ошибалась – ни в нем, ни в себе. Через несколько дней после их знакомства Феридан-бей под надуманным предлогом посетил дворец на Ипподроме. Он сообщил, что ищет Мехмеда-пашу: якобы ему нужно сообщить важную информацию от капитана корсаров Улуджа Али, состоявшего на службе у Османской империи, относительно дел в Северной Африке. Дело в том, что Мехмед-паша одну из своих главных внешнеполитических целей видел в том, чтобы продолжить дальнейшее продвижение Османской империи в западном Средиземноморье. Для этого нужно было посеять раздор внутри клана Саади и тем самым подорвать власть правящей в Марокко династии, а также одержать верх над войсками Хафсидов в Тунисе. Улудж Али в ближайшее время планировал осуществить нападение на Тунис, но желал предварительно обсудить детали с Соколлу Мехмедом-пашой, чтобы сначала получить добро от него. Письмо было передано доверенному лицу Мехмеда-паши Феридану-бею, однако тот, будучи уверенным, что Великий визирь находится в Топкапы, решил-таки отправиться во дворец на Ипподроме в надежде увидеть ту, что навсегда пленила его сердце.

Когда слуга доложил о приходе Феридана, сердце Эсмахан бешено забилась. Она чувствовала, что он придет, он не мог не прийти к ней! Ей пришлось приложить немало усилий, дабы сохранить самообладание. Эсмахан принимала его в небольшой, но очень светлой и уютной комнате. На ней было платье небесно-голубого цвета, которое ей очень шло. Под яшмаком, которым она на сей раз не стала пренебрегать, угадывались пухлые губки с нежными уголками, тонкий мягкий подбородок и белоснежная лебединая шея.