Хусани повторил ему, что ночь проходит, что начальник стражи ждет их, подкупив всех часовых. Пропустив такой случай, трудно будет найти его вторично. Том сделал движение, чтобы следовать за ним, но опустился на скамью и закрыл лицо руками, стараясь скрыть слезы.

— Мисс Грэс умерла? — в отчаянии проговорил Хусани.

— Нет, нет! Она жива, и если бы я знал, что дьявол, сейчас вышедший отсюда, говорит правду, я не оставался бы в бездействии! Но что думать? Может быть, она лжет мне так же, как лгала своему мужу, как каждый день лжет Дост-Али-Хану.

— Что эта женщина сказала господину?

— Что пленники были здесь, но теперь уже в другом месте. Узнав о моем приезде, она послала их дальше, так как ни за что не хочет допустить, чтобы я увидался с Грэс. Тысячу проклятий на ее голову! Она сказала мне это, взбешенная тем, что ничего не могла добиться. Что делать… если она солгала?.. Брат, посоветуй мне!

— Послушайте меня, господин, — сказал Хусани, понявший положение дел. — Умоляю вас, останьтесь одни на один час! Никто не заподозрит меня. Я со своим другом Чоу-Кедаром пойду в обход и таким образом узнаю, здесь ли пленники или их отослали дальше, как говорит Белая принцесса. После того сам господин решит, что делать.

Когда раджа дал согласие, Хусани ушел, надеясь, что молодой господин успокоится в его отсутствие. Первый человек, попавшийся ему на дворе, был Ганес, поразивший его своим странным, растерянным видом. Хусани остановил его и упрекнул в измене. Брамин отвечал высокомерно, и они расстались. Хусани начал курить с Чоу-Кедаром, расположением которого заручился, и мало-помалу дошел до желанных справок, как вдруг раздался шум. Один из часовых, стоявших за воротами, прибежал в ужасе, крича, что на форт напали англичане. Чоу-Кедар бросился к той части дворца, где жили Дост-Али-Хан и его начальники. Хусани бросился в комнату своего господина. Ганес уже был там, и раджа знал про панику. Он стоял, держа револьвер в руке. Ганес уговаривал его не уходить.

— Мы можем спастись, если останемся здесь, — говорил он. — Показаться — значит идти на верную смерть.

— А пленники? — воскликнул Том вне себя.

— Если они в форте… — начал было Ганес.

— Их здесь нет! — закричал Хусани. — Субадхар Суфдер-Джунг получил вчера от Белой принцессы приказание увезти их.

— Субадхар! — повторил Том, опустив руки в отчаянии.

— Мужайтесь, ваша светлость! — сказал Ганес. — Он, вероятно, рассчитывает на награду.

— На награду? Нет, он хочет мстить! Пустите меня, ради Бога! Я собственноручно убью эту презренную и заставлю ее сказать правду. Ганес, Хусани, как вы смеете удерживать меня? Разве и вы изменники? Пустите, или я вас убью обоих!

Собрав все силы, он оттолкнул их так, что они упали, а прежде чем опомнились, он уже исчез со своим револьвером в руке.

Хусани пришел в себя только тогда, когда Ганес убежал за Томом. Он приподнялся, с трудом дотащился до двери и выглянул в нее. На дворе царило смятение. Вооруженные люди бегали по стенам, издали доносились звуки перестрелки и еще более страшный гул пушечных выстрелов и обрушивающихся стен. Но не к этому прислушивался несчастный испуганный индус, припав ухом к земле. Он приподнялся, приложил руки ко рту в виде трубы и закричал как можно громче:

— Бегите! бегите! пороховой погреб минирован!

Действие было мгновенное. Двор наполнился беглецами. Сотнями они бросались в подземный ход, неизвестный осаждающим, сотнями давили друг друга. Но Хусани не увидал между ними тех, кого искал. Он услыхал под землей шум, похожий на громовые раскаты, и приник ухом к земле. Земля колыхалась. Раздавался зловещий треск, дикие крики, слабые стоны. Стены рушились, увлекая за собой изувеченные тела последних защитников форта. Бревно ударило Хусани. Неужели это конец его надеждам? Если некогда горячо любимый государь действительно возродился в настоящем радже, то неужели боги-покровители допустят его погибель?

Наконец он поднял голову. На дворе не было никого. С того места, где находились кладовые и казна возмутившегося вождя, поднимался столб дыма. Загорались соседние строения — жилище Дост-Али-Хана. Шум орудий замолк, но слышно было бряцание оружия. Хусани догадался, что крепость была взята приступом. Не убили ли его господина и Ганеса прежде, чем они могли открыться? Наступила полная тишина: все, кто мог, бежали через подземелье. Факелы погасли, двор освещался только огненным столбом пожарища. При этом зловещем свете Хусани увидал три фигуры, чудом выходящие из самого пекла. Он с криком бросился навстречу им. Если это его господин, то обещание мертвого осуществилось, так как самому великому Раме не приходилось избегать большей опасности.

— Хусани!

Да, это был голос раджи.

— Господин! Вы здравы и невредимы?

— Да, помоги мне нести эту ношу.

Он поддерживал бесчувственное тело женщины под покрывалом. Хусани взял ее и в сопровождении Тома и Ганеса, двигавшихся почти бессознательно, перенес в соседнюю комнату и положил на шарпой.

— Зажгите лампу и оставьте меня одного, — приказал Том.

Они повиновались. Оставшись один, он поднял газовое покрывало и увидал Вивиан, ее улыбающиеся губы, чистый лоб, ямочки на щеках. Ужас смерти так же не изменил ее лица, как ужас тех преступлений, зрительницей которых она добровольно сделалась. Голова ее лежала на подушке, как у уснувшего ребенка. Том опустил покрывало содрогаясь, вынул из кармана письмо и хладнокровно поджег постель, на котором лежало тело. Обернувшись, он увидал позади себя Хусани.

— Что это? Разве я не велел тебе оставить меня одного?

— Государь, английские солдаты входят через брешь. Если вы не хотите погибнуть, надо спрятаться, пока не удастся повидаться с их начальником.

— Ты прав, как всегда. Ганес знает форт, он нас спрячет.

Пламя уже охватило постель и тело умершей. Никто не узнает ее предательства и судьбы.

Над развалинами форта взошло утро. Вокруг обрушившихся стен расположился, в ожидании первых лучей солнца, отряд английской армии, отправлявшийся на помощь Каунпору. Англичане торжествовали, что открыли и уничтожили убежище вождя бунтовщиков. Если он погиб, результат их победы был неоценим.

Между тем тишина, царившая в форте, начинала тревожить англичан, и, боясь засады, они вступили в разрушенные стены, приняв все меры предосторожности. Впереди, как всегда, шли офицеры. Берти Листон был один из первых, переступивших через груду щебня, завалившего брешь.

Присутствие молодого человека в отряде требует объяснения. В последний раз, как мы его видели, они с Субдулом вышли из Гумилькунда и отправились в Меерут. В нескольких милях от последнего он встретил переодетого курьера, который нес депеши от своего генерала к командующему отрядом двигавшихся на Каунпор, а также приказ на имя самого Листона, где ему предписывалось как можно скорее присоединиться к этому отряду, потерявшему многих из своих офицеров. Берти, с тех пор как узнал об ужасных событиях в Янси, только и думал, как бы встретиться с бунтовщиками. С помощью Субдула, сообразительность и преданность которого были выше всяких похвал, ему удалось найти штаб армии. Из целого ряда обстоятельств, рассказывать которые нет нужды, он на своем опасном пути узнал, где скрывается Дост-Али-Хан, и когда был отправлен отряд, чтобы взять его, получил команду над кавалерией. Таким образом случилось, что первое лицо, попавшееся на глаза Тому, было лицо его друга.

Так как всякое переодевание было опасно, то Том снял тюрбан и смыл темную краску с лица, теперь бледного как смерть.

Он стоял со своими двумя слугами на внутреннем дворе, которого не коснулся пожар. Берти, с саблей наголо и револьвером в руке, прошел мимо них со своими солдатами. Он увидал Тома, узнал его и с восклицанием изумления приказал остановиться.

Том подошел к нему и заговорил с грустной улыбкой:

— Я боюсь, что вы никого не найдете здесь. Весь остаток гарнизона бежал. Эти два человека — мои. Обещаете ли вы мне их неприкосновенность?

— Да. Я велю охранять их, из боязни ошибки, так как мы ужасные победители. Но что вы здесь делаете?

— Я пришел искать мисс Эльтон. Она взята в плен.

— Боже! Ее нет здесь?

— Надеюсь, что нет. Но что я говорю!.. Из верного источника мне известно, что она была здесь, но перед самым началом приступа мне сказали, что ее увез субадхар, питающий личную месть к ее отцу. Быть может, это не верно… Дай бог!

— Как зовут этого человека? — спросил Берти, и лицо его омрачилось.

— Суфдер-Джунг… Знаете ли вы что-нибудь о нем?

— Только одно: ему покровительствовал генерал.

— Генерал ранил его, и он прибыл сюда, пылая местью. Это я слышал от самого Дост-Али-Хана, позволившего ему взять мисс Эльтон… Она была на расстоянии одного дня пути от Гумилькунда. Ее спутницы теперь у меня во дворце… Голос его прервался.

— Мужайтесь, друг! Думаете ли вы, что Дост-Али-Хан выдал ее этому человеку?

— Нет, у него не было дурных намерений. Он вызвал меня, желая купить ценой свободы Грэс союз со мной. Она стала жертвой дьявольского заговора.

Говоря так, они обошли совершенно опустевший форт. Том позвал Ганеса, знавшего лучше кого-либо события прошедшей ночи. После небольшого колебания брамин провел их на маленький дворик, где находилась высохшая цистерна. Она была завалена трупами. Через нее открывался вход в подземелье, и сотни людей, пытавшихся проникнуть туда, были задавлены. Но напрасно они старались найти между ними труп вождя. Если бы не это, дело, не стоившее ни одной жизни англичанам, можно было бы считать вполне удачным.

Солдатам было позволено отдохнуть, приготовить обед и собрать среди развалин что найдут. Том, история которого обошла весь лагерь, получил приглашение к офицерскому столу. Хусани и Ганес тем временем занялись приготовлениями к отъезду. К счастью, они сохранили хладнокровие, между тем как раджа совершенно потерял голову. Полковник, не получая от него определенных ответов, отвел Берти в сторону и высказал ему предположение, что умственные способности бедного молодого человека не в порядке. Берти был того же мнения, и, если бы его не удерживали служебные обязанности, он не оставил бы своего несчастного друга.