По привычке захлопнула, но мне все равно ни капельки не стыдно.

— Да, шарилась. Да проверила. А что я могла подумать? Мало того, что проституция здесь на каждом шагу вьется, так еще в кабинете. Полуголая!

— Ревнуешь?

Ох, вот этот бархатный провокационный голос Фархада. Спокойный, владеющий ситуацией. А я снова вскипаю, черт бы его побрал. Фархад невозмутимо смотрит, склоняет голову набок.

— Раздевайся.

— Ты возьмешь меня здесь?

— Почему бы и нет.

Моя футболка и так почти в лоскуты. Я решаю разорвать ее не снимая. До огненного взгляда Алиева с треском порчу ткань. Гордо выпрямляю осанку, сдуваю с лица выпавшую прядь волос. Руками тянусь к молнии на джинсах. Фархад на рефлексах облизывает губы, заводится. Внешне почти незаметно, по глазам читаю.

— Продолжай.

Медленно стягиваю джинсы до щиколоток, перешагиваю. Остаюсь перед Фархадом лишь в белье.

— Может, на шест сходить? Показать на что способны мамочки? М?

Теперь провоцирую я. У Надменного сердце прищемит, если я появлюсь в трусах при охране.

— Нет уж, ты только моя, Кошка.

Резко поднимается с кресла, заводит свою руку за мою поясницу. Второй дотрагивается волос. Соприкасаемся лбами.

— Только тебя хочу, Вик… тебя хочу. Понимаешь?

Тихий шепот обжигающим пламенем медленно растекается по венам. В секунду становится жарче. Захватываю края пиджака Фархада, скидываю с плеч на пол. Мужское дыхание окутывает лицо, губы. Алиев обхватывает меня за бедра, шире разводит, поднимает на руки. Сжимаю ногами его торс, пальцами впиваюсь в шею.

Фархад медленно движется к дивану с особой осторожностью, будто я хрустальная, опускает. Отстраняется. Взгляда голодного не сводит. Снимает галстук. Расстегивает рубашку. Ерзаю от нетерпения и уже мысленно растерзала своего айсберга. Мужские руки касаются пряжки ремня. Фархад смотрит на меня как хозяин. Властно. Подавляюще.

— Переворачивайся на живот.

— Чего? Нет, Фархад. Пусти!

Не дожидаясь, сам склоняется. Рывком укладывает в нужную позу.

— Ай!

Жгуче. Остро. Черный ремень хлещет по ягодицам.

— Больно?

— Еще…

Нет не больно. Впиваюсь ногтями в обивку дивана, слегка прогибаюсь. Жаркие шлепки сменяются ласковыми поглаживаниями. Алиев захватывает тонкие края моего белья, плавно стягивает. Успокаивает губами разгоряченную от ремня кожу.

Я слышу, как Фархад расстегивает молнию на брюках, слышу шелест одежды. Возбужденная плоть упирается в мой интим. Прогибаюсь сильнее. Фархад берет меня медленно и дает привыкнуть к размеру.

— Самая желанная.

Медленные проникновения сменяются на страстные толчки. Я больше не могу сдержать стон, хотя пыталась. Слишком жадно мужчина снова и снова входит в меня. Стены кабинета перед глазами содрогаются. Чувствую горячие ладони Фархада на спине, ягодицах, ребрах. Беспорядочно ласкает. Сжимает кожу. Взвизгиваю и тут же прикусываю свою ладошку от влажных проникновений. Я почти жена и мне можно.

Внутреннее напряжение разгорается все больше и больше, вязкая похоть заполняет меня изнутри. Стекает по бедру. Пачкает диван.

Вместо ног две дрожащие ватки. Но в этот раз я не собираюсь подбирать свои манатки и впопыхах убегать вон из кабинета. Да и возможен ли побег? Разве Фархад отпустит?

Трясущимися руками натягиваю белье, джинсы. Обуваюсь в шлепанцы. У зеркала поправляю волосы. А в голове до сих пор мутно.

— Куда собралась? — Не довольствует Фархад и грозно сдвигает брови. Хищным тигром подлетает ко мне, накидывает на плечи свой пиджак. Застегивает на все пуговицы. — В одном лифе собралась?

Мне, вообще, пофиг. Я уже не стесняюсь, но Алиева злить не хочется.

— Сам увезу.

— Какие мы серьезные, да? — хитренько попискиваю.

— Да!

Недовольно рявкает.

Сгребает сначала ключи и телефон, потом сгребает меня. По ту сторону кабинета темно и полумрак. Все та же размеренная музыка. Теперь я рядом со своим мужчиной и спускаюсь по хромированным ступеням с лицом императрицы. У сцены, где притаились испуганные потаскухи, Фархад задерживается.

— Виктория, я провел беседу с девушками, мы выяснили недопонимания. Впредь они будут относиться к тебе более почтительно.

— Я слышала, Фархад.

Алиев строго смотрит на танцовщиц, шагает прочь и я за ним. За пределами клуба щурюсь. Будто явилась из преисподней на свет божий. Здесь даже воздух другой. Чище. Не пропитан вонючим жасмином и пороками. Фархад с брелка открывает свой внедорожник, усаживает меня на сиденье. Заводит мотор.

— По сыну соскучился, так быстро растет.

— На тебя похожим становится. Копия.

Лью словесный бальзам на уши Фархаду. И мужчина доволен. Прямо распирает от гордости. Он прибавляет скорости, и я тут же пристегиваюсь. Папашка спешит к Мураду, мастерски обруливает тачки, что мешаются нам на пути. До седых волос водителей и моего зубного скрежета. Крепче сжимаю пальцами ремень. Алиев владеет ситуацией и по трассе гонит под двести. Картинка за стеклом авто смазывается.

— Я не хочу затягивать со свадьбой.

— Ты прав, не стоит дожидаться, пока Мурад пойдет в школу.

Я не рассчитываю на романтичное предложение. Выеживаться и просить букетики с конфетами нужно было после первого похода в клуб “САХАР”. Но кто же знал, что Фархад окажется таким “стрелком”? Одна ночь и сразу в цель. Все равно ни о чем не жалею. Мой сын — лучший подарок, который мог преподнести для меня Фархад.

Поглядываю на мужчину. Задумался. По его каменной физиономии сложно понять, о чем именно. Однако, на душе коты скребутся. Бессознательно. На горизонте показывается светлый каменный забор особняка Алиева. Сбавляем скорость. Паркуемся у ворот.


Глава 41

Фархад.

Слева от нас мы замечаем серебристый немецкий внедорожник. Мои родители решили пожаловать без приглашения. При других обстоятельствах посчитал вышесказанное за низость. Мои двери всегда были открыты для родственников без лишних звонков. Но не сейчас. Сейчас я напрягаюсь. Внутри кипят противоречия. Никогда бы не подумал, что смогу испытывать подобные чувства. Самые близкие люди что подарили мне жизнь ее же и отравляют. Заставляют принимать постыдные решения.

— Кошка, поприветствуй родителей и сразу поднимайся в комнату.

Спокойно говорю, глушу мотор. Виктория в моем пиджаке и без рубашки, кофточки. Он ей почти до колен и вырез не скрывает обнаженного декольте. Только мои глаза оно должно радовать.

— Без проблем.

Мудрая Кошка, как всегда, на моей стороне и понимает с одной фразы. Величественная госпожа с железным стержнем вместо души. За верность и ее доброту можно простить Виктории мелкие шалости. За эту женщину я готов уничтожить любого. Даже если в моих жилах течет его кровь.

— Запахнись туже, пожалуйста.

Подаю Виктории руку, хлопаю дверцей авто.

После беременности Вики, я и Евгений Росс успели обсудить детали по поводу нашего будущего. Разговор вышел архисложным. Но мы смогли прийти к общему консенсусу. Итог вы наблюдаете сейчас.

В тот же день распустил охрану в бессрочный отпуск. Угрозы нет, а посторонние люди в доме, где женщина с маленьким ребенком совершенно ни к чему. Считал прежде. Но теперь мне снова придется связываться с начальником охраны Захидом.

Я должен быть в курсе всего что происходит в этом доме в мое отсутствие. Я не могу быть постоянно рядом с Кошкой. Я хорошо знаю своего отца.

Автоматические врата распахиваются. Иду первым, Виктория прячется за моей спиной. С порога слышу смех матушки. Как ни крути, родители любят Мурада. В гостиной на диване сидит мама с внуком на руках. Улыбается, заигрывает. Рядом отец. Все такой же грозный и задумчивый. Две няньки выстроились подле. Виктория за спиной слишком часто дышит и порывается к сыну. Чтобы сдержаться, стягивает в кулаке мою рубашку. Идиллия размером в три секунды. Пока родственники не замечают нас.

— Здравствуйте! — Выглядывает из-за плеча Кошка. Исполняет просьбу, о которой говорил. — Я заберу сына? Соскучилась очень.

— Сначала помой руки.

Матушка. Испытывает терпение Вики на прочность. И я оборачиваюсь.

— Ступай в комнату. Дилара сейчас же принесет Мурада наверх.

Вика кивает и почти бегом спешит скрыться. Я вижу, как смотрит отец ей вслед. Бессознательно. На уровне инстинктов. Шайтан очернил его разум. Воздух в гостиной сгущается. Буквально пропитывается стыдом и яростью. Карим Рашидович внимательно оценивает, как скрывается за углом Кошка. Я уговариваю себя мысленно, что должен чтить родителей. Крепко сжимаю кулак за спиной. Голос матушки будто отрезвляет и заставляет очнуться:

— Фархад, я еще хочу побыть с внуком!

— Виктория его мать. Дилара, — киваю в сторону няньки, — отнеси Мурада в детскую.

— Сынок?

Матушка округляет глаза, но как покорная женщина не противится мужскому слову. Передает Мурада в руки няньки.

— А меня ты обнять не хочешь? М?

Улыбаюсь, развожу руки в стороны. Матушка охает, с трудом поднимается с дивана. Льнет к моей груди.

— Ты хромаешь. Что-то не так?

— Колени болят. Не молодушка.

— Аллах-Аллах, родная. — Целую сиреневый платок, что покрывает ее голову, взглядом осуждаю отца. — Карим Рашидович, следует матушку направить в клинику на обследование. Ты взял на себя ответственность за женщину.

Отец откидывается удобней, укладывает руку на спинку дивана. Я вырос. И нет больше той любви в глазах отца, какими он смотрел на меня в детстве. Ухмыляется.

— Похвально слышать праведные слова. Ты прав. Я взял ответственность за женщину своей веры. Не смешивал кровь. Завтра же отправимся в клинику.