Мила Дали - Наследник для врага брата

— Завидуешь?

— Еще чего!

Фархад, как всегда, недвижимой ледяной глыбой. Женька мистер-эмоция размахивает руками, ураганом кружит возле Алиева, нас замечает. Недовольных писец. И тут же язык прикусывает.

С силой сжимаю лестничные перила и наперед знаю, что это их пристанище разврата буквально выпрашивает нежданной проверочки. Ревизорро, еп твою мать. Без белой перчатки.

Спускаемся с Самантой к мужчинам. Я всем своим видом показываю, что ничего не пропустила мимо ушей. Россы, по инициативе Женькиной, и минуты не хотят оставаться в доме, где “вибрирует Фархад”. Не мои слова, естественно.

Провожаю в одиночку брата с женой до ворот.

— Саманта, а ты не боишься с ним без водителя рассекать? Он же как обезьяна управляет тачкой.

Смеюсь, обнимаю себя руками, прижимаюсь к калитке, пока Женька с деловитым видом распахивает дверцу новенького внедорожника.

— Кто бы говорил и плакал мне в трубку. Жееень, крыло помяла, гад сам в меня въехал. А на пустой парковке у ТЦ? Пустой парковке, Карл, ты врезалась в единственную машину!

— Ни гвоздя, ни жезла тебе.

— Вик, на связи будь. Один звонок, и ты в Греции.

Киваю, разворачиваюсь и снова иду в дом. Какое-то время брожу в поисках Фархада. Нахожу мужчину в кабинете.

Он снял пиджак и галстук, чернее тучи сидит в кресле. Локтями подпирает стол, за голову держится. Молча крадусь ближе и откровенно волнуюсь. Сердце у меня ни каменное. Дурниной колотится. Фархад замечает мое присутствие, натягивает слабую улыбку. Откидывается на спинку, хлопает себя по колену.

Усаживаюсь сверху, обхватываю руками широкие мужские плечи. И этот взгляд, темных пронзительных глаз на ничтожном расстоянии. Ладошки сами собой тянутся к пуговицам на белой рубашке. Одна, вторая. Дотрагиваюсь обнаженной груди.

— Что случилось?

— Кошка…

— Родня, да? Знаешь, Фархад, хоть тресни, однако, понравиться всем невозможно.

— Знаю, но ты понравилась. Даже очень…

Он говорит приятные вещи с видом сомнительным. Разочарованным полностью. С некой долей брезгливости, злости. Так говорят, когда людей призирают.

Ёрзаю от волнения, но Фархад берет мою руку, подносит к губам. Глубоко вдыхает аромат кожи, закрывает глаза. Горячие нежные губы скользят по запястью. Бедром ощущаю откровенное возбуждение, что не скрыть под плотной тканью брюк.

— Ну… Это же замечательно, что понравилась. Да? Не?

Как на иголках не только от твердого члена, но и от завуалированной недосказанности. Терпеть не могу додумывать сама. Сказал одно, на физиономии другое.

— Отцу моему понравилась, Вик. Как женщина.

Ох. Лучше б сама додумала.

Прямолинейный ответ Фархада, заставляет волнами полыхать лицо. В голове непроизвольно вспыхивают картинки бурной фантазии. Я и Карим Рашидович? Эм… Секундные, с некой долей эротики. Обнаженки. Голые тела на простынях.

Нет, я, конечно, ничего против не имею. Отец Фархада очень красивый мужчина. И тело у него мощное. Если бы ни седина хрен дала ему полтинник. Но фак. Становится жарко вдвойне. Говорит Фархад, а стыдно мне. Стыдобища. Понимаете?

— Ты для чего вот это рассказал? И как понял? Мы даже не разговаривали толком.

Растираю глаза, не знаю, куда себя деть.

— Мы с отцом очень похожи. И вкусы на женщин у нас одни. Обманывать тебя в очевидном не собираюсь. Я хочу обезопасить тебя, Вик. Скоро у нас будет праздник в честь дня рождения сына.

40 дней спустя. Празднование рождения наследника.

Виктория.

— А он говорит, ты понравилась ему как женщина… Представляешь, Саманта?

Пока Алиев командует на первом этаже и отвлечен организацией, я, как всегда, занимаюсь сыном. Именно сюда меня посылает Фархад, когда что-то идет не по его виденью.

Сжимаю стенку колыбели, покачиваю Дамира. Сегодня нужно, наконец, определиться с именем. Алиевские связи позволили не бежать подготавливать документы в первые дни рождения. С педиатрами и медициной также проблем не было. Перечить Надменному могу только я, ну и папашка. Ай… опять его вспомнила.

— Может, Фархад не понял отца? Женщина — понятие растяжимое. И мать, и хозяйка, любовница, поддержка…

— Нет, Саманта, именно в похотливом плане. Вы должны приехать раньше семейки Алиевых. Кто знает, что у Карима Рашидовича на уме? После знакомства мы больше не видились. Возможно истосковался или еще чего? Брр… Женьке только не рассказывай.

— Где твоя храбрость, Росс? Неужели отпор дать не сможешь?

Смеется Саманта, а я вот не смеюсь.

— Вдруг деликатный отказ с улыбочкой не примет? Посчитает за флирт? Тогда мне придется показать себя с невыгодной стороны. Я не хочу драться с почти свекром, материть его не хочу. Все, Саманта, не могу больше говорить, Фархад идет…

Шепотом завершаю звонок, прячу телефон в задний карман джинс.

— Кошка.

— М?

— Все хорошо? Дрожишь почему?

Алиев медленно подходит со спины, прижимаясь, давит подбородком в мое плечо. Запускает ладони под футболку, скользит вниз, отгибая ткань, касается трусиков.

Кремень. С каменной реакцией на меня через ширинку. Конечно, я расслабляла Фархада, но это совершенно не то. Он меня хочет.

— Нормально, Фархад, волнуюсь немного.

Тихо говорю, а по коже словно ток пустили. Тяжко выдыхаю, чувствую, как напрягаюсь. Резко разворачиваюсь лицом к Фархаду.

— А твои родственники точно не будут против праздника в европейском стиле? Я же не настаивала, просто предложила.

— Не-а, — издевательски улыбается Алиев, — отец поддержал. Сказал, нужно уважать традиции народа, в стране которого мы живем. Мудро?

Он прожигает меня взглядом, и приятные токи возбуждения сменяются позором. Да, мне позорно. Не знаю почему. Ощущаю, как начинает гореть лицо.

А еще я накрутила себя до предела. Навязчивые мысли в разных подробностях космическим потоком заполонили разум. И я не могу быть спокойной, зная, что Карим Рашидович может смотреть не только родственным взглядом. А думать?

Дергаюсь от Фархада, как от огня. Обнимаю себя руками, нарезаю круги по комнате.

— Успокойся, Вик. Надень платье золотистое, гости скоро подъедут.

— Фигушки! Ты паранджу мне черную купил? Еще вчера просила!

Кричу, размахиваю руками максимально требовательно.

— Похвально. Но я не принуждаю тебя носить платок и принимать нашу религию. Я и сам, как видишь, не безгрешен.

— Издеваешься?

— Уймись. Мурада тоже наряди.

— Дамира.

— Росс.

— Что? Не Кармий ведь?

Алиев предпочитает не вдаваться в спор, а привычным айсбергом двигается прочь из детской. Я оглядываюсь на ребенка, проверяю его сон и тоже выхожу следом. Просачиваюсь в нашу спальню к шкафу. У нас их два. Первый забит одинаковыми костюмами Фархада, другой моими тряпками-повседневками и нарядами для родственничков, купленных лично Алиевым.

Выбираю самый стремный. Льняной серый балахон. Волосы собираю в тугую косу. Как крестьянка на полях. Серпа только в руках не хватает. Но красотой блистать не собираюсь. И украшений не достаю из шкатулки.

Сроду бы в такое не обернулась. Я люблю роскошные, необычные вещи. Яркий макияж, но хренушки. Рисую только брови.

Все это время Алиев навещал семью. Ему-то деваться некуда. И знаете, родители ведь не отступились со своей Фаридой. И Хасана приглашали. И мужской совет собирали. Старейшин. После очередного отказа Карим Рашидович проклинал Фархада, матушка упрашивала, убеждала в том, что Фархад должен заботиться не только об одной женщине. А потом по новой.

Когда-нибудь мне это все надоест, и я приеду в дом к свекрам одна. Погашу их лампаду Аллаха. Но пока держусь.

— Госпожа, семья Фархада Каримовича прибыла.

— Как это? Еще полтора часа в запасе. — Динара пожимает плечами, а у меня паника. — Ну, ладно. Иди, иди отсюда.

Шиплю, брыськаю на няньку. Перед зеркалом репетирую гримасу. Бойко шагаю из комнаты к лестнице, на ступенях сбавляю темп.

Мне кажется. Мне все, кажется, и я слишком впечатлительна.

Влажной ладонью придерживаюсь за периллы. В коленях слабость. Я вижу дверь и два окна по обе стороны. Мужчин в головных уборах и без. Несколько женщин в платках. Сиреневый узнаю сразу. И взгляд, но абсолютно не тот, каким смотрела на меня Зухра при знакомстве. А хищный. Так, на соперниц смотрят. Боже.

Я понимаю, что сейчас у меня багровая морда. Сильно напрягаю челюсть, подбородок, поджимаю губы. Если не отведу глаз, то рассмеюсь ей в лицо. Безумие.

Поворачиваюсь вправо и вижу Карима Рашидовича в строгом костюме и горделивой статью как у Фархада. Безусловно, он солидный и привлекательный, а Зухра уже похожа на бабушку. Завидую генетике сильной половины Алиевых. Да. Да проскакать мне верхом на чёрте, а не в фантазиях Карима Рашидовича. Писец, он пялится, не моргая.

Замираю на последней ступени и больше не могу себя сдерживать. Мой оскал предательски ползет вверх. Улыбаюсь во весь рот, но не потому, что так рада присутствию папаши. Карим Рашидович улыбается в ответ. И Фархад это замечает.

— Здравствуйте! Добро пожаловать! Господин Фархад, пригласите дорогих гостей за стол. Я поднимусь за сыном.

В полу истерике пищу, киваю Надменному и пулей бегу в детскую. Первый выход комом и мне нужно принять успокоительное на травках. Дамир спит, а я распахиваю шкафчик и прямо из флакона отхлебываю жидкость, не разбавляя водой. Хоть растерзайте, возвращаться не хочу. Сижу на диванчике, подпираю ладонью лицо. Через минут тридцать дверь в детскую распахивается. Вздрагиваю, подскакиваю.

— Фархад, напугал.

— Брат твой приехал с женой.