— Отдай мне пистолет, Неля, ты не хочешь этого делать! — сказал он жестко, протягивая ей руку.

— Ты использовал меня, пока ее не было! Я заботилась о тебе, проводила дни и ночи у твоей постели, таскалась по больницам. А сейчас выкидываешь из своей жизни, удостоив лишь парой слов по телефону! — взвизгнула она, с ненавистью глядя на Есению. — А ты! Без тебя было так хорошо, жила бы со своим муженьком и вашим выродком подальше отсюда!

— Неля, я сказал, отдай пистолет! Погубишь себя, ты прекрасно знаешь, сколько дают за убийство!

— Неля, Нелечка, — присоединилась к мольбам Марта Рафаиловна, — не губи себя, деточка, — расплакалась она, а Кирилл хотел воспользоваться ситуацией и бросился вперед, но Нелли тут же выстрелила в пол, не давая ему приблизиться.

— Стой! Не губить, Кирилл? — безумно расхохоталась она, тряся головой. — Ты меня давно погубил, всю свою жизнь на тебя потратила! А ты променял меня на эту…

Дальнейшее произошло в считаные секунды. Кирилл снова дернулся вперед, наперерез свихнувшейся Нелли, а Есения сорвалась с места, чтобы во что бы то ни стало оказаться рядом с сыном и защитить его. Оглушительный выстрел заставил кровь в жилах застыть и зазвенеть тишину вокруг.

Кирилл замер в ужасе, шаря бешеным взглядом по Есении и остальным. А потом с удивлением перевел взгляд на Нелю, стоящую на месте с пораженным лицом. Пистолет выпал из ее рук, с громким стуком упал на пол, а на груди расплывалось пятно. Такое яркое на белой рубашке.

Пуля, судя по всему, срикошетила от кованой решетки камина и попала прямо в сердце Нелли. Она бездумно хлопала глазами, а потом положила руку на грудь, прямо в гущу крови, и кулем осела на пол.

Марта Рафаиловна бросилась к ней, все остальные сгрудились вокруг Есении и ребенка. Малыш заплакал, началась суета. Кирилл достал телефон и набрал номер скорой, но понимал, что уже все бесполезно. Жизнь покидала тело женщины, которая своим поступком перечеркнула всю их многолетнюю дружбу.

Она могла убить Есению! Он мог ее потерять! От осознания этого факта руки затряслись еще сильнее, а вокруг образовалась черная воронка, которая затягивала внутрь себя. Сердце, кажется, пропустило удар. Неужели он умрет от гребаной слабой мышцы, как какой-то слабак? Одна эта мысль вытянула на поверхность. Помутнение прошло, как не бывало. Он шагнул к Есении и притянул ее к себе, успокаивая, целуя в макушку, вместе с ней наблюдая, как Марта Рафаиловна, сидя на полу, закрывает глаза Нелли.

— Она наводила порчу на Есению, — прошептала она еле слышно, — я узнала от Анфисы, гадалки. А та — от своей дочери, у Лейлы есть дар, но только она его использует во вред. В том году Нелли заказала порчу, заговор на смерть. Анфиса предупреждала, что обязательно будет обратка. И вот…

Домработница перекрестилась, а Кирилл нахмурил брови, не совсем врубаясь в слова о заговоре. Так или иначе, он сейчас не мог думать ни о чем другом, кроме как о женщине, доверчиво кинувшейся к нему в объятия. Она прижималась к нему и плакала, косясь на тело мертвой женщины в гостиной. А он понимал, что эта картина будет их преследовать до конца жизни. И пообещал себе, что сделает все возможное, чтобы стереть ее и наполнить их мир всеми оттенками счастья.

Эпилог

5 лет спустя

— Как думаешь, Саш, эти обои подойдут к гостиной? А этот интерьер? Пытаюсь показать Кириллу, но он, как обычно, говорит, что ему все равно и я знаю лучше. Что он мне доверяет. Давно пора было заняться ремонтом, но все руки не доходили.

Я повернула к брату ноутбук, а он, сидя с Пашкой и горой лего на полу перед камином, ошарашил новостью:

— Не знаю, вам тут жить, вы и решайте.

— Это что за новость? — насторожилась я, ерзая на стуле и пытаясь как-то пристроить свой огромный живот. На девятом месяце даже передвигаться было сложно.

— Мы хотим съехать. Вернее, сначала отправимся в путешествие, а потом купим лофт какой-нибудь поближе к городу. Сонька хочет тусоваться, говорит, всю жизнь пропустила, надо наверстывать.

— Саш, уедете? Как?

— Дядя, ты уедешь? — заныл Павлуша, даже позабыв про свой любимый конструктор, перелез Сашке на колени и взял его лицо в свои маленькие ладошки: — Я поеду с тобой. Мам, отпустишь?

— Эй, что за дела? — рассмеялась я, наблюдая за планирующимся мини-побегом. Но улыбка была грустная, я никак не могла понять, зачем уезжать из особняка, где мы так здорово и дружно живем все вместе? А как же планы, чтобы наши дети дружили? Впрочем, Сонька, судя по всему, решила сначала пожить для себя. «Эх, молодежь…» — вздохнула я про себя, почувствовав себя одиноко. Командировка Кирилла затянулась, и я загрустила без него. Хотя Павлуша и новая беременность совсем не давали мне скучать, без любимого мужа я ощущала себя неполноценной.

— Марта Рафаиловна, Саша и Соня хотят съехать, — шутливо пожаловалась я домработнице, когда она позвала нас обедать. — Но вам же хорошо, меньше придется готовить.

— Да они свои эти суши постоянно заказывают! — вспыхнула она, но я видела, что совсем не злится, а тоже расстраивается. Всем тяжело принимать изменения в жизни. Мы привыкли жить шумной семьей, а теперь все поменяется.

— Да ладно, я не смогу без ваших пирожков и солений, — подлизывался Саша, крутясь лисой вокруг домработницы.

— Ой, не знаю, что-то в этом году такие плохие купила огурцы, — посетовала она, разливая по тарелкам наваристую солянку. Паша запротестовал, рассматривая яркие кружочки порезанных маслин, а я, смеясь, попросила Марту Рафаиловну дать ребенку что-то другое. Сын был непривередлив в еде, но уж если что-то не понравится, пиши пропало. Весь в своего отца.

— А что с огурцами? — поддержала я разговор, поглаживая сына по спинке.

— Да вот я думаю, может, огород посадить? Но только ничего не понимаю в этом, никто же не поможет с рассадой справиться, — охнула она, а мы с Сашей переглянулись, понимая, откуда ветер дует. С недавних пор папа зачастил на пирожки к Марте Рафаиловне, и вдруг такие мысли про огород. Мы едва сдержали смех, понимая, что либо папе со всей живностью придется переехать сюда, либо Марта Рафаиловна оставит неизменный пост и переберется к нему в деревню. Что ж, любви любые возрасты покорны. Марта Рафаиловна, как никто, заслужила счастья, а уж папа — тем более. Если эти двое сойдутся, я буду только рада.

В кухню ворвалась Соня, кружась вокруг стола со счастливой улыбкой.

— Урвала горячий тур в Таиланд! Всем хай! Солянка? А есть что-то нежирное? — тараторила она, повисая у Саши на шее и продолжая сиять счастьем. Глаза радовались каждый раз, когда я видела родных на своих ногах и искрящихся взаимной любовью. Пусть едут куда угодно, переезжают, только будут здоровыми и счастливыми.

— Все куда-то едут, — проворчал сынок, насупившись, — мам, мам, я тоже хочу.

— Куда все едут? — раздался из дверного проема голос Кирилла, и я привстала от удивления и расплылась в радостной улыбке. Сердце забилось чаще, как происходило неизменно рядом с ним, с моим любимым мужчиной.

— Кто куда. Марта Рафаиловна собралась сажать грядки, Саша с Соней в Таиланд, Павлушка пока раздумывает, — отрапортовала я, встречая мужа в дверях. Сынок кинулся к папе с веселым визгом, спрашивая, что он ему привез.

— Отдам только после того, как ты доешь, — пообещал Кирилл, подходя ко мне ближе и обнимая вместе с сыном.

— Ну папа! — сынок повозмущался и побежал быстро орудовать ложкой.

— Сань, ты только недолго там, в Тае, — бросил Кирилл моему брату, — у нас много дел, — напомнил он ему, а я задрала голову и положила руки ему на грудь. Только не о делах, ради бога, брат и муж могли их обсуждать часами, работая на благо народа.

— Весь такой деловой, Кирилл Святославович, — ласково проговорила я. — А не уделите ли время любимой жене? Хочу показать вам интерьеры гостиной. А еще Дмитрий Романович спрашивает, будешь ли ты присутствовать на родах.

— Прямо сейчас? — испугался Кирилл и посмотрел на мой живот, с опаской и заботливо обхватывая его руками.

— Нет, наша принцесса еще не торопится, — рассмеялась я, почувствовав толчок. Кирилл ощутил его тоже и с изумлением посмотрел на меня. Каждый раз он удивлялся пинкам дочки, как будто это случалось в первый раз. Его трепет был понятен, ведь первую беременность он пропустил, увы, полностью.

— Конечно, я буду, — твердо сказал он, — даже если меня в это время будет ждать на видеоконференции президент.

— Пап, пап, я доел! — отчитался Паша, подбегая к нам. — Подарок, подарок!

— Ну ладно, непоседа, пойдем.

В гостиной нас ожидала большая коробка. Я покачала головой, потому что считала, что нельзя задаривать ребенка. У него и так комната была завалена игрушками, некоторые даже были не распакованы. Покачав головой, я молча посмотрела на мужа, напоминая ему таким образом о нашем разговоре об этом. Но он виновато ухмыльнулся и развел руками, как бы отвечая, как и всегда, что не смог удержаться. Сына он баловал самым безудержным образом.

— Железная дорога! — завопил сын, увидев свой подарок. На крики из кухни пришла вся родня. Строительство дороги растянулось на несколько часов. Я почувствовала усталость и прилегла, наблюдая за самой прекрасной картиной на свете. Мои любимые и дорогие люди все вместе играли в детскую игрушку. Мужчины лежали на полу и рассматривали крепления рельсов, Пашка носился по гостиной с локомотивом в руках, а Марта Рафаиловна переживала, что в гостиной будет «ни пройти ни проехать».

Наконец поезд весело помчался по дороге, издавая протяжные гудки. Кирилл упал рядом со мной на диван, закидывая мои отекшие ноги к себе на колени и поглаживая их.

— Наверное, сын будет отличным инженером, будет строить дома, конструировать лодки или самолеты.

На лице у него было такое мечтательное выражение, смешанное с гордостью и любовью, что я не стала упрекать его в том, что подарил такой большой и дорогой подарок не на какой-то праздник, а просто так. В конце концов, мы всегда хотим самого лучшего для наших близких. И если в наших силах было обеспечить сыну радостные мгновения, то пусть будет так.