Загадка перевоплощения брата меня изводила, мне очень хотелось выяснить, какими методами действовал Кирилл. И я очень надеялась, что это не шантаж, хотя не удивилась бы …

— Тебе что-то нужно? Еда, напитки, теплый плед? — меж тем интересовался Кирилл, вскидывая запястье и глядя на массивные часы. — Через два часа будем на месте. Можешь поспать.

— Нет, я ничего не хочу. Спать тоже, — мотнула головой. — Мне, главное, чтобы туалет был открыт… — я беззастенчиво и смело посмотрела Кириллу в глаза, напоминая о своем состоянии. Я выставила беременность буфером между нами, защищаясь тем самым от его поползновений.

Если он хотел ухаживать, то на данный момент мне было вполне достаточно спокойных разговоров, а не выяснения отношений. Заботы, а не приставаний. Возможно, я отыщу в будущем муже не узурпатора, а уравновешенного джентльмена. Признаться, меня привлекала многогранность его натуры, его мужественность, властность и в то же время внимание к деталям, забота обо мне.

— Туалет и так открыт. Там все удобства. Ланской прислал мне результаты твоих анализов. Олег купил витамины, которые тебе необходимы. В целом ничего плохого не обнаружили, тебе не нужно лежать на сохранении или наблюдаться чаще, чем обычно. С беременностью все в порядке.

— Спасибо, Кирилл, — искренне поблагодарила я, внутренне успокаиваясь. Хоть что-то в порядке. И он снова вспомнил о том, что было для меня так важно. — Спасибо, что позаботился об этом и не забыл про моего отца. Ты не представляешь, как он счастлив, что ему привезли технику. Раньше он вручную косил всю траву и перекапывал землю, — сказала и осеклась, думая о том, как неуместны приземленные разговоры о хозяйстве отца. Это как говорить барину о буднях подчиненных ему крестьян. Булацкому подобное неинтересно. Где он, а где мы? Но Кирилл меня удивил свои неожиданным замечанием:

— Твой отец прислал очень вкусные яблоки и груши, Марта Рафаиловна за завтраком хвалила. Я взял с собой несколько. Если хочешь, распоряжусь принести.

На завтрак я не спустилась, поэтому была не в курсе папиной самодеятельности, но меня поразило, как по-доброму Кирилл отзывался о банальных гостинцах, не смеясь над такими простыми вещами. В мире частных самолетов, автоматных очередей и показной роскоши много ли значит маленькое, выращенное своим трудом яблочко? Когда можешь купить все что угодно, обратишь ли внимание на подарок, сделанный от чистого сердца?

Кирилл заметил, упомянул и поблагодарил. И после его высокомерных речей о нашем бедном и убогом существовании эта похвала пролилась бальзамом на душу и создала тонкую связующую нить близости между ним и нашей семьей.

— Не откажусь. Не сейчас, но попозже. За всю жизнь не ела яблок и груш вкуснее, чем отцовские.

— У вас троих очень хорошие отношения, вы крепко друг за друга держитесь, — размеренно проговорил Кирилл, и в его словах помимо вежливого участия я услышала толику зависти и сразу подумала об его отношениях с отцом-бандитом. Вряд ли от такого человека сын получал много тепла и внимания.

— А твои родители? — бесцветным тоном спросила я, не желая показаться излишне любопытной или задеть больную тему. Пусть Булацкий сам решит, в какой степени откровенным он может быть со мной. Лезть в душу я не собиралась, но и узнать получше сидящего напротив мужчину не отказалась бы.

— Мать умерла, отец тоже.

Он молча посмотрел в окно, в котором виднелся край белого крыла самолета и облака, я уже и не ожидала никакого продолжения, но он вдруг повернул голову и вперил в меня взгляд.

— Детство у меня было счастливым, пока не узнал, чем занимается отец.

— Как это случилось?

— Какой-то драматической истории не было. — Он прикрыл глаза, потер рукой шершавый подборок. Казалось, слова с трудом ему даются. — Просто постепенно из маленьких разрозненных деталей сложилась определенная картина. Я не задумывался, откуда у нас столько денег, просто наслаждался жизнью молодого мажора. Тачки, клубы, развлечения… Отец казался недосягаемой таинственной величиной.

Он рассказывал и словно отдалялся, возможно, в свои воспоминания, которые захватывали его с головой, судя по паузам в речи и затуманенному взгляду.

— А что потом?

— В восемнадцать я вовсю интересовался деятельностью отца, представляя себя крутым гангстером из кино. Пушка в каждой руке, с первого выстрела попадание в десятку, важничал, как павлин, мнил себя правой рукой отца. Самому сейчас смешно, — улыбнулся он, но улыбка показалась мне горькой. — Я не задумывался ни о чем, пока не стал все чаще встречаться со смертью. Почти каждую неделю кто-то попадал под раздачу. Осознал, что начал воспринимать эти смерти как побочный сопутствующий эффект, когда однажды увидел целую убитую семью. Мать, отец, двое детей. Такой же большой богатый дом, как у нас, куча охраны, оружия под завязку. Но конкуренты нашли слабые места, смогли прорваться в дом, где люди чувствовали себя защищенными. Я был на похоронах, смотрел на четыре гроба и думал, что недалек тот час, когда мы ляжем в такие же. Испугался тогда, но, несмотря на возраст, понимал, что отец не отпустит, заставит заниматься семейным бизнесом.

Поток слов вдруг иссяк, а я не могла унять зуд любопытства. А что дальше? Почему он замолчал? Ждала, ждала, вопросы рвались с губ, но так и не смогли трансформироваться в речь. Так некстати к нам вошла Нелли, красиво дефилируя по проходу. Ее появление вызвало жуткое раздражение.

Она прервала такой интересный разговор, перевела внимание на себя, наклонившись над Кириллом с планшетом и что-то ему там показывая. Я невольно отметила, что выглядела дамочка, как всегда, отлично. Строгое синее платье сидело как влитое, а круглый вырез подчеркивал полноту груди. Ревность взвилась во мне вихрем и заставила сжать кулаки. Наверное, удобно держать при себе помощницу, которая в любой момент может удовлетворить твои низменные потребности…

Но я же сама мечтала о том, чтобы он их удовлетворял с другими, даже заикалась в разговоре о подобном. Вот, Еся, получай. Бойся своих желаний, что называется.

Нелли одарила меня холодным взглядом и покинула нас, но момент был упущен, вряд ли мы сейчас вернемся к тому разговору. Как же Кирилл выбрался из-под ига отца? Насколько он сейчас связан с криминалом?

— Все в порядке? — тактично поинтересовалась я, пытаясь прочитать выражение лица Кирилла.

— Да. Все хорошо. Только надо сделать пару звонков. Отдохни.

С этими словами он резко встал и поторопился вслед за Нелли.

Глава 26. Кирилл

Разговор с Есенией разбередил душу, словно кто-то ржавой иглой расковырял старые раны. Вспоминать о прошлом хотелось меньше всего. И в то же время он на пару секунду почувствовал, что интерес у Есении не праздный. Она будто бы в самом деле хотела узнать его лучше. Жаль только, что он понимал истинное положение вещей. Потепление со стороны невесты — сплошное притворство. Она его терпит ради брата, чтобы оставил при ней и не выгонял. Кирилл чертыхнулся и обругал самого себя. Не может никак определиться, найти ту грань их отношений, которая его устроит полностью. Подчинения он может добиться, но потом его будет преследовать затравленный взгляд Есении, полный боли и обиды. Может заставить ее быть вежливой и участливой, но от нее за версту будет разить фальшью. Он прекрасно понимал, чего хотел бы на самом деле. Искренности. В то же время сам не готов был раскрываться. Слишком глубоко похоронена его боль. Недоступная ни для кого.

Он оставил Есению одну, чтобы дать ей возможность приятно провести полет, избавил от своего присутствия. Слишком покоробило, как она дернулась и выпрямилась, судорожно ища свои ботинки ногами, а потом сидела напряженная как струна. Он прошел к пилотам, чтобы хоть как-то отвлечься, и какое-то время наблюдал за их слаженной, спокойной работой, вспоминая звонок, заставший врасплох прямо перед отлетом. Он уже почти отключил телефон, но тут на экране возникло имя его постоянного лечащего врача Борисыча. Сначала на том конце долго молчали, потом последовало сбивчивое объяснение:

— Кирилл Святославович, это действительно вы? Я наобум позвонил. Мне Ланской сообщил, что с ним ваши люди связывались по поводу состояния Есении Черняк, а потом… мне Олег от вас позвонил и передал, что мои услуги еще понадобятся. Я удивился, поскольку из каждого угла доносились сообщения о вашей… безвременной кончине. Я-то и не думал, что мои услуги снова потребуются, но раз так, хочу предупредить вас, Кирилл Святославович, чтобы вы были осторожны, не подвергали себя стрессу, много отдыхали…

— Давай не будем тянуть кота за яйца? — терпение Кирилла было на исходе, Борисыч слишком долго запрягал, и это нервировало.

– Что там? Говори уже.

— Анализы и снимки плохие. Я бы сказал, что это состояние сердца пожилого человека. Необходима операция, после нее придется полежать на реабилитации не меньше двух месяцев.

— Исключено. У меня сейчас нет времени даже на неделю. Ты уверен насчет операции? Или перестраховываешься?

— Да я был бы рад прослыть паникером, но моя профессия не располагает к такому поведению. Я оглашаю четкие диагнозы и даю строгие рекомендации. А дело пациентов — принять к сведению или же лечиться. Так какой вы мне ответ дадите?

— Сейчас не может быть никакой речи об операции и вообще клинике. Слишком сложный период.

— Я предполагал нечто подобное, — вздохнул врач, явно недовольный исходом беседы. — Тогда хотя бы обещайте беречься.

От пожелания захотелось смеяться в голос. Какая, к черту, операция? Ему нет еще и сорока!

Глава 27. Есения

Во время перелета удалось немного подремать. Из-за перегородки, за которой располагались все остальные, раздавался отдаленный рокот разговоров. Но ни одного слова не было слышно. Да я бы и не стала подслушивать, хотя любопытство во мне и играло: все-таки компания довольно необычная. Саша и Соня — два несведеныша. Детское слово, которым называл нас с братом папа. Оно пришло на ум и вызвало невольную улыбку. Надеюсь, после разговора с Кириллом брат больше не будет лезть на рожон.