Ева Маршал - Наследник для босса

Арсений расхохотался, запрокинув голову и тряхнув белокурой шевелюрой. Притянул меня к себе в коротком дружеском объятии.

— И кто кого тут пытается смутить?

— Не знаю, — слегка покраснела я.

— Ну так что? — вдруг нетерпеливо поинтересовался Батрухин, окончательно запутав меня.

— Арсений Евгеньевич, вы сейчас о чем?

— О танцах.

— Не могу. Несвободна, — я слегка отодвинулась на безопасное расстояние.

Куда же Катенька подевалась? Она бы сейчас мне ой как не помешала.

— И кто посмел? — не отставал от меня Батрухин.

Я лишь загадочно улыбнулась.

— Ну хотя бы один танец? — настаивал Арсений. — Ну, Маш?

— Хорошо, — вздохнула я, надеясь, что после одного танца он действительно отвяжется, а там все само собой как-нибудь устаканится.

— Ваш «Секс на пляже».

Прервав нашу беседу, бармен поставил на стойку высокий бокал, украшенный красным зонтиком и долькой лайма. Я покосилась на красивый красно-оранжевый напиток.

— Пробовала? — задал двусмысленный вопрос зам.

Понятное дело, он говорил о коктейле, но из его уст все что угодно воспринимается как пошлятина.

— Нет, — ответила я сразу на оба варианта.

— Тогда самое время.

— Так, холодно же! — продолжила неудачную череду шуток я, раньше, чем сама поняла, что делаю.

Да уж, шампанское плохо на меня действует, надо завязывать на сегодня с алкоголем.

— Идем, — Батрухин положил мою руку на сгиб локтя, второй подхватил коктейль.

— Куда? — уперлась я.

— Ой, Манька, не напрягайся ты так, словно я тебя трахать на набережную тащу.

— Арсений Евгеньевич!

Он так и не выпустил мою руку, пока не привел к ближайшему столику.

— Ну, Машка! А ты та еще штучка! Я так и знал! — продолжал радоваться зам непонятно чему. — На вот попробуй.

Арсений поставил передо мной коктейль и уселся напротив, заглядывая в меню. Я его энтузиазма не разделяла, больше всего мне хотелось незаметно ретироваться, чем выслушивать двусмысленные фразы и терпеть неприкрытый флирт на грани.

— Пожалуй, я откажусь. Не хочу мешать с шампанским.

— Ничего тебе не будет. Или скажешь, у тебя закалки деревенской нет?

— Никогда не стремилась преуспеть в этом деле, Арсений Евгеньевич, — уклончиво ответила я, покосившись на выход из зала.

Разговор нравился мне все меньше.

Подошел официант, и Батрухин сделал заказ. Я тоскливо скользила взглядом по залу в надежде, что вернется Данилов или обо мне вспомнит Катенька. И раздумывала, не пойти ли искать подругу, что-то она совсем запропастилась. Останавливала боязнь разминуться, она ведь просила остаться здесь. А, может, у Кати что-то случилось, и она вовсе ушла из ресторана? Я достала мобильный. Убедилась, что мне никто не писал, не звонил, и отправила подруге сообщение.

Подошел официант с подносом. Поставил передо мной большую тарелку с креветками и зелеными листьями салата, все политое каким-то пряным соусом. Мидии, сыр и еще какие-то закуски. Для Арсения — крепкий алкоголь со льдом в квадратном тяжелом стакане — ром или виски.

— Ты, наверное, не ела еще. Пробуй салатик, девочкам такое заходит. А куда твоя подружка подевалась?

— Кате позвонили. Она отошла, но вот-вот вернется.

— Катя-Катя-Катенька… — пробормотал, задумчиво барабаня по столу пальцами, Батрухин. — А давай ждать Катеньку вместе?

Мимо снова прошел Данилов, направляясь к выходу. Меня он, как и прежде, не заметил, но на этот раз ничего удивительного. Мы ведь расположились чуть в стороне в полузакрытой кабинке.

— О, босс, — отметил этот факт Арсений.

Я лишь стиснула зубы, не решившись окликнуть или предпринять какие-либо действия. Была бы одна, а так… И что я ему скажу? Пока я мялась в нерешительности, Данилов оказался у выхода. В этот миг и появилась Катенька. Поравнялась с ним. Они о чем-то поговорили и вместе покинули лаунж-зону.

Внутри неприятно екнуло. И чего это я? Может, там рабочий вопрос, глупо ревновать. Вообще, глупо ревновать того, кто тебе не принадлежит. Я вяло поковыряла салат вилкой, сунула в рот, не чувствуя вкуса. Зам продолжал нести какую-то ересь про устриц, периодически прикладываясь к стакану, но я его почти не слышала.

— Что-то ты совсем невеселая, Мань. Пей коктейль и идем потанцуем. Ты обещала, — напомнил он с едва заметным нажимом в голосе.

Танцевать с Батрухиным мне совсем не хотелось, но я действительно обещала. А еще оставалась надежда на Катеньку. Вдруг она вернется и поможет тактично избавиться от навязчивого ухажера? В другом случае я бы и сама не миндальничала, но… Какие бы чувства не вызывал во мне зам, все же я испытывала благодарности за то, что взял меня на работу. Вот только не такую, чтобы переходить грань, а его намеки и тупая привычка сально шутить мешали разобраться, что за ними скрывается. Пустой треп или реальные намерения.

Не спеша я взяла губами трубочку, пробуя питье на вкус. Все больше чтобы удовлетворить любопытство, а заодно оттянуть момент похода на танцпол. И поняла, как же сильно повлияли на меня россказни бабы Клавы, которая, как обычно, видела подходящую передачу на любой случай. Да ей никакого нейролингвистического программирования не требовалось, чтобы загадить людям мозг. Вот я сразу вспомнила про бары, где в выпивку клофелин всякий подсыпают, а потом насилуют и грабят. И ведь понимаю, что она ахинею несла, но от неприятного ощущения и подозрений избавиться было сложно.

Елочки! Я отодвинула коктейль в сторону. Попробовала и хватит, а то вдруг действительно все стриптизом на столе закончится. Батрухин расценил мой жест по-своему.

— Поспешим, там как раз включили медляк, — он поднялся сам и потянул меня на танцпол, где было довольно много пар.

Музыканты играли что-то лирическое. Я узнала вариацию песни «In Joy And Sorrow».

— Это же HIM. Знаешь такую группу? Девчонки в мое время ссались от их солиста, — просветил Батрухин и принялся подпевать припев, глядя мне в глаза.

Подхватив меня за талию, притиснул к себе, вовлекая в танец.

Все. Я хотела было его оттолкнуть и сбежать в туалет, и вдруг танцующие расступились в стороны, и я увидела на другом конце зала почти у самого выхода к раздевалке Катеньку. Она стояла на носочках, обвив руками шею какого-то мужчины в деловом костюме. Темноволосого и очень похожего отсюда на Данилова. Насколько можно было судить при мигающем свете, это действительно был он или кто-то очень похожий. В груди неприятно екнуло.

Не успела я толком разглядеть, Ярослав это или нет, как Батрухин развернулся, увлекая меня следом. В желудке образовалась дурнота. Я вдруг осознала, что никому тут не нужна толком. И, в частности, Катеньке. Даже Арсений Евгеньевич больше от скуки на мою голову навязался. С вялой целью пополнить мной «послужной список» ловеласа. Да-да, слухи до меня уже дошли. Дядя Миша почти сразу просветил, чтобы не велась на его внимание.

— Мне надо идти, — я попыталась высвободиться из все менее невинных объятий.

К этому моменту между нами уже не осталось свободного пространства, а мужская ладонь настойчиво гладила меня по спине, с каждым разом опускаясь все ниже.

Батрухин проигнорировал мое желание, лишь крепче стиснул талию и фальшиво пропел куда-то за ухо:

— In Joy аnd Sorrow!

Одновременно он вдруг стиснул мою ягодицу, проникая пальцами куда-то совсем уж глубоко в запретную область.

Такое я уже стерпеть не могла и с силой вырвалась, оттолкнув обнаглевшего зама от себя. Рыкнула:

— Хватит!

И не оборачиваясь, направилась к выходу. Навстречу мне попалась довольная улыбающаяся Катенька с какой-то коробочкой в руках.

— Маша, ты ку…

Я ее недослушала. Пролетела мимо, не желая с ней разговаривать. Ни с ней, ни с кем-нибудь еще.

Корпоратив был в самом разгаре. Коллеги нацепили подходящие случаю праздничные атрибуты и во всю веселились. Сам Данилов сидел за вип-столиком в лаунже в компании голодной как волчица Свидерской и Сеньки Батрухина. Он уже сказал положенную речь и с чистым сердцем мог передохнуть. Алексеев и Дроздов — возрастные замы, доставшиеся ему, можно сказать, от отца в наследство, не захотели принимать участие в этом «мракобесии» и уехали домой пораньше. А вот Свидерская осталась, между делом закинув одну интересную идейку, и теперь она с удовольствием поглощала пищу, слушая обсуждение.

Сеня выражал большие сомнения, а вот сам Данилов видел перспективы. Только сейчас ему совершенно не хотелось думать о делах. Днем самоконтроля хватало, чтобы забыть трепещущее в руках тело, тихие сдавленные вздохи удовольствия, бархатистую кожу, горячее влажное лоно…

Сейчас Ярослав рыскал взглядом по залу в поисках соблазнительной фигурки уборщицы. Гадал, в чем она будет и почему не пришла в ресторан вместе с остальными. И придумывал причину вернуться в первый зал, ему все время казалось, что они просто разминулись. Но приходилось сидеть здесь и делать вид, что важнее прибылей компании в его жизни ничего нет.

Мария Боец. Данилов не мог понять причину, по которой так зациклился на этой девчонке. Отчего мысль о сексе с ней приняла прямо-таки навязчивую форму. Отчего стоило подумать о ней, как член наливался неконтролируемой тяжестью, как у пацана в пубертатном периоде. Сегодня утром он даже нарушил собственное правило — никаких шуры-муры на рабочем месте. Жестко нарушил. Целенаправленно. Он бы пошел до конца, но девчонка воспротивилась, хотя ее трясло от желания. Она не ломалась и не набивала себе цену, не требовала чего-то взамен. Даже смогла пошутить на тему свадьбы, когда он заговорил о предложении для нее.