А потом начался новый танец, и зал наполнился мелодичными аккордами. И тут он услышал рокот негромких фраз и почувствовал давление пристальных взглядов, устремлявшихся то на него, то на танцующих. Только тогда он заметил изящную светловолосую головку Клер рядом с высоким кавалером с рыжеватыми волосами и чуть не разинул рот от изумления.

Клер снова танцевала с Ислингтоном.

В третий раз.

Не колеблясь ни секунды, Эдвард двинулся через комнату.

Он мог бы оправдать ее предыдущие танцы с Ислингтоном неосведомленностью, но теперь дело обстояло иначе. Любая благовоспитанная девица знала, что танцевать с одним джентльменом больше двух раз за вечер было равнозначно объявлению о ее помолвке с этим джентльменом.

Прошествовав вдоль ряда пар, он добрался до виновных и, остановившись, решительно стукнул Ислингтона по плечу.

— Этот танец мой! — объявил он тоном, не допускающим возражений.

Ислингтон и Клер посмотрели на него: взгляд Ислингтона был полон нескрываемой иронии, а взгляд Клер был удивленным и одновременно дерзким.

— Эдвард! — воскликнула она.

— Извольте молчать! — процедил он.

Не дожидаясь ответа, Эдвард отнял у Ислингтона руку Клер и крепко сжал в своей. Ислингтон вынужден был отойти в сторону, прекрасно понимая, что его недвусмысленно прогнали.

Эдвард повел Клер в танце, словно они и начали его вместе. Прошла минуты, затем вторая. Музыка играла, и они двигались в фигурах танца.

— Вам нечего сказать? — осведомился он, когда танец снова свел их вместе.

— Насколько я помню, вы приказали мне молчать.

«Действительно!» — понял он, мрачно хмуря брови.

Прищурившись, он посмотрел на нее:

— Вы игнорировали все, что я вам сегодня говорил, так что я решил, что эти слова не будут действеннее остальных.

Ее голубые глаза сверкнули, но фигура танца снова их разлучила.

В течение оставшегося времени он не пытался с ней разговаривать. Он не видел в этом смысла: все, что ой собирался ей сказать, следовало говорить без посторонних. И потому он продолжал танец, показавшийся ему мучительно долгим, пока наконец музыканты не сыграли коду и все пары не остановились.

Как только танец закончился, Эдвард крепко взял Клер за руку. Уже не заботясь о том, что могут подумать окружающие, он притянул ее к себе ближе и заставил идти, не отставая. Его целью стали стеклянные двери, которые вели в сад.

Они вышли в полутьму, и прохладный воздух окружил их, а шум бала стих до глухого гула. Он зашагал вперед, увлекая ее за собой, пока и гул не исчез.

Наконец он остановился неподалеку от одного из садовых фонарей, лившего мягкий золотистый свет. Несколько секунд он потратил на то, чтобы взять себя в руки, но его усилия не дал и результата.

— И что, к черту, это было? — вопросил он негромко и жестко.

Отступив на шаг, она скрестила руки на груди.

— Я бы попросила вас при мне не ругаться, ваша светлость.

— Это не ругань. Если бы я спросил, что, к чертям свинячьим, это было, — вот это была бы ругань.

Она осуждающе на него посмотрела.

— Ну? — вопросил он, не дождавшись ответа.

— Мне представляется, что это был танец, — ответила она. — Или котильон, если вы желаете говорить точнее.

У него на щеке дернулся желвак.

— Не пытайтесь увиливать: вы прекрасно понимаете, что я имел в виду. Зачем вы снова стали танцевать с Ислингтоном?

Чуть пожав плечами, она отвела взгляд.

— Он меня пригласил, и я согласилась.

— Несмотря на то, что это был ваш третий танец?

Ее светлые брови выгнулись в наигранном изумлении:

— Правда? Кажется, я сбилась со счета.

Он схватил ее за плечо и чуть встряхнул.

— Вы не сбивались со счета, и остальные присутствующие тоже. Теперь все об этом говорят, и не успокоятся еще довольно долго. К утру разделы светской хроники во всех газетах будут описывать вашу сегодняшнюю выходку, не говоря уже о том, что ее начнут обсуждать все лондонские сплетники и сплетницы. Я прекрасно знаю, что Ислингтону наплевать на его репутацию, поскольку она и так безвозвратно испорчена. Но как насчет вас, Клер? Вы совсем не думаете о себе и о том, чего вам это может стоить?

— Наверное, вы хотели сказать, как это отразится на вашей репутации, ваша светлость? Подозреваю, что вас больше возмущает то, как мое поведение отразится на вас и вашем добром имени, а не то, что оно может повредить мне самой. Ведь вас прежде всего должно волновать доброе имя Байронов и ваше положение герцога Клайборна, разве не так?

Он на секунду замер, и царящая вокруг тишина стала еще глубже.

— Вы и правда так думаете?

Его вопрос прозвучал пугающе мягко.

— Конечно. Что до меня, то меня мало интересует мнение незнакомых мне людей. Мои настоящие друзья не перестанут хорошо ко мне относиться из-за… каких-то сплетен.

— Очень благородная позиция. Однако, как я припоминаю, вы говорили мне как-то, что вам не нравится быть объектом пересудов, а ничто не вызовет столько пересудов, как нарушение правил поведения, принятых в свете.

Она судорожно вздохнула:

— Иногда приходится нарушать правила и идти на жертвы, чтобы добиться своей цели.

«О чем она говорит?» — недоуменно подумал он, удивленный такой решимостью. Неужели за ее танцами и ужином с Ислингтоном сегодня стоит нечто большее, чем беспечность и юное бунтарство? Ему было крайне досадно думать, что Ислингтон мог ее заинтересовать — пусть даже мимолетно. Однако теперь он стал подозревать, что за этим стояло нечто иное.

— Что за игру вы ведете, Клер? Чего вы хотите?

Она не ответила, и он продолжил добиваться ясности.

— Вы ведь не специально напрашивались на скандал, правда? — Заглянув ей в глаза, он прочел в них ответ. — О, так это и было вашей целью? Зачем вам это понадобилось?

Его пальцы ощутили легкую дрожь, пробежавшую по ее телу, однако выражение ее лица осталось упрямым.

— Мне это нужно, и это не игра, — заявила она. — Я с самого начала вам сказала, что не хочу выходить замуж, — и мое отношение не изменилось. Вам следовало бы прислушаться к моим словам, а не настаивать на этой помолвке.

Эдвард почувствовал, что у него глаза лезут на лоб.

— Боже правый! Я знал, что вы поначалу хотели меня отговорить, но надеялся, что вы смирились с неизбежностью нашего союза. Теперь я вижу, что ошибался. И значит, ваш план заключался в чем? Поставить меня в неловкое положение и вызвать мой гнев, чтобы я решил отменить свадьбу?

Она гордо вскинула голову:

— Если понадобится.

Несколько долгих секунд он молча взирал на нее, а потом захохотал.

Ее губы сначала сжались, а потом начали дрожать, а голубые глаза засверкали.

— Почему вы смеетесь?

— Потому что вы определенно плохо меня знаете, если решили, что такая тактика сможет заставить меня изменить решение. Мои родственники регулярно ставят меня в неловкое положение, и несмотря на то, что вы себе вообразили относительно доброго имени моей семьи, Байроны постоянно оказываются в центре одного скандала за другим. — Он немного помолчал, а потом с ироническим смешком добавил: — И, по правде говоря, вам с ними не тягаться. Джек три года назад чуть было не вынужден был бежать в Италию из-за дуэли в Грин-парке. Видите ли, его поймали в постели у жены графа, и графу это не слишком понравилось. А потом, два сезона назад, Кейд посреди бала попытался придушить одного аристократа.

От удивления у нее приоткрылся рот.

— Что он сделал?

— Конечно, этот человек был предателем, о чем Кейд знал, но в тот момент светское общество истина интересовала мало.

— Господи!

— Вот именно. Теперь вы видите, что ваш план обречен на неудачу?

Она напряженно застыла.

— Вы говорите об обреченности и неизбежности, но я ничего подобного не вижу. А если вы так равнодушны к скандалам, то почему сегодня вы были так выбиты из колеи? Какая вам разница, сколько раз я буду танцевать с кем-то другим, если ваша репутация вас не волнует?

Его веселье моментально пропало.

— Не «с кем-то другим», а с Ислингтоном. Он подлец, и вы не будете иметь с ним ничего общего.

— А если я не подчинюсь? Я не ребенок, знаете ли. Я могу поступать так, как пожелаю.

— Нет, вы не ребенок — по крайней мере, если судить по возрасту. Но с этими вашими глупыми играми вы ведете себя как неразумное дитя. Ваши уловки вам не помогут, так что лучше сразу сдайтесь.

— Вам этого и хотелось бы, правда? Если бы вы лучше меня знали, то поняли бы, что я не отступаюсь.

— Как дон Кихот? Похоже, вам нравится воевать с ветряными мельницами!

— Ах, как смешно, ваша светлость! Но раз мы сегодня говорим так откровенно, я должна вас предупредить, что все не закончилось. Конечно, если только вы не отмените нашу помолвку.

Он всмотрелся в ее лицо. Может быть, ему следует пойти Клер навстречу и разорвать их помолвку? Если она действительно не хочет выходить за него замуж, тогда, наверное, ему следует освободить ее от обязательств. Однако что-то в его душе взбунтовалось при одной этой мысли.

До этого момента он был склонен рассматривать их помолвку как некую судьбу — как путь, который выбрали им обоим тогда, когда они были еще слишком малы, чтобы отказаться по нему идти. И хотя в какой-то момент он восставал против этого соглашения, со временем он принял мысль о том, что Клер станет его женой. Однако теперь, глядя на нее, он вдруг понял, что все эти соображения перестали иметь для него значение.

Однако она говорит, что хочет быть свободной — настолько, что готова принудить его к разрыву на глазах всего света. До этого мгновения он не догадывался, какая она идеалистка и насколько романтична. Надо полагать, она мечтает о любви или иллюзии любви, а не о разумном и рациональном союзе, который так уместен во всех отношениях. А еще он понимал, что из-за отца она не может сама ему отказать и потому ей необходимо, чтобы он сделал это за нее.