Анжелик Барбера - Наши судьбы сплелись

– Два! Это мини-мини-серия концертов.

– Два концерта – это не так плохо для Южной Африки. И денег будет не так уж мало, так как мы выступаем на стадионе, Пэтси!

– Стив, ты стареешь и становишься обидчивым.

– Я спрашиваю себя, отдаешь ли ты отчет в том, какую работу проделываем я и Майк, чтобы ты вынесла свою задницу на сцену! Впрочем, я мог бы добавить, что сейчас…

Пэтси открыла рот, потом закрыла его, когда Кайл спросил:

– С каких это пор мы играем ради денег?

Парни повернулись к нему одинаковым движением.

– Это что еще за дерьмовый вопрос?

– Ты никогда не плевал на деньги, Кайл.

– Не плевал. Это правда. Но я повторяю вопрос. Я вдруг спросил себя, с каких пор мы играем ради денег.

– В общем и целом, с самого начала, – ответил Джет, который обычно отмалчивался.

Он выпрямился в своем кресле. Трое остальных повернулись к нему, и Джет пожал плечами.

– Что? Почему вы так на меня смотрите? Я, как все – и как каждый из вас, – привык к деньгам, и я на них не плюю. Не больше, чем ты, Кайл. Это у тебя карманы дырявые. И не больше, чем Стив, с его вкусом к роскоши, и не больше, чем Пэтси, которая тратит то, чего еще не заработала. Точка.

Воцарилась тишина, и каждый проанализировал слова Джета на свой манер.

– Южная Африка… – наконец громко сказала Пэтси. – Почему они сказали «да»?

– Потому что мы там еще ни разу не были! Потому что мы всегда хотели туда попасть! Потому что переговоры шли несколько месяцев! Потому что даты идеально подобраны перед заключительным концертом в Нью-Йорке! Черт побери, Пэтси! Что с тобой такое?

– Ничего. Наверное, мы немного измотаны, – ответила она.

– Это ты измотана. Но сделай над собой усилие. Еще немного, и ты будешь отдыхать. Как думаешь, ты сможешь продержаться? – насмешливо поинтересовался Стив.

– Когда мы выступаем? – спросил Кайл, пока Пэтси не вышла из себя.

– В субботу и воскресенье на следующей неделе.

– Уже? А декорации?

Стив сказал, что они будут более скромными.

– С такими сроками иначе не получится.

– Стадион. Минимум декораций. Я бы сказала, что это будет… пустота! – вздохнула Пэтси.

– Мы рассчитываем на твое присутствие, – парировал Стив. – И, как видишь, у тебя будет время, чтобы отдохнуть.

– Ты мог бы заметить, Стив, что я заткнулась и не…

– А почему бы нам не улететь после завтрашнего концерта?

Все опять одновременно повернулись, на этот раз к Кайлу.

– Да. Почему? – повторил он.

– Чтобы заняться туризмом? Спасибо! – сказала Пэтси, открывая пузырек с черным лаком. – Если бы ты знал, дорогой, как ты нас всех достал с этими своими походами в зоопарки, на выставки и в музеи…

– Я вас достаю своим туризмом. Я вас достаю, когда у меня болит голова. Я вас достаю, когда лежу. Я вас достаю…

– Заткнись! – рявкнула Пэтси, вставая.

Стив поднял руки, призывая их прекратить.

– Ты, Стив, нас тоже достал этим своим вечным «мир и любовь» и своими дурацкими сюрпризами в последнюю минуту!

– А ты, Пэтси, вероятно, уверена, что ты нас не достала? С нас хватит твоих истерик, твоих нервов и всего остального. Нам было бы приятно, если бы ты хотя бы время от времени говорила «да» и не возражала. Чтобы ты не включала «звезду» с нами! Проклятье!

– Звезду?

Она прижала руку к груди.

– Я никогда не включаю звезду с вами!

– Докажи! И сегодня вечером дай интервью ребятам из WQY10.

– Зачем?

– Черт! Ты можешь сказать «да»?

– Я тебя спрашиваю, зачем?

Джет вздохнул и встал, чтобы посмотреть в окно. Стив сделал над собой огромное усилие, чтобы не выкинуть Пэтси в это самое окно. Да и Кайл бы вылетел туда же.

– Введу тебя в курс дела, – продолжал Стив как ни в чем не бывало. – Это почти классика.

– И что? Мы играем классику?

– Ты достала, Пэтси!

– Но мне-то какой с этого прок? Я хочу получить ответ на свой вопрос! Зачем нужно это интервью? Мы все уже сказали и повто…

Стив вырвал у нее из рук пузырек с лаком.

– Потому что журналистка проделала свою работу, и интервью – это тоже наша работа… О черт, Пэтси!

Стив был на пределе. Они устали. Все четверо. Конец турне был настолько же мучительным, насколько и ожидаемым. Каждый раз начиналась одна и та же старая песня. У них по очереди сдавали нервы. Им нужен был воздух. Дистанция. Нужно было где-то остановиться. Больше не двигаться. Но музыканты умирали от страха перед возвращением в небытие обычных смертных. У них не было вселяющей уверенность рутины, чтобы спокойно ложиться спать и выносить мусор, как все. Без сцены. Без вызова. Для этих четверых не существовало обратного пути.

Пэтси, удивив их всех, подчинилась и дала интервью. Она показала себя такой, какой бывала обычно. Неукротимой и непредсказуемой. Ей было плевать, что думают о ней люди. Пэтси всегда была настоящей, искренней и справедливой. К тому же она была беременной и взволнованной. Когда молодая журналистка спросила ее, не согласится ли она когда-нибудь защищать какое-нибудь полезное дело, рокерша ответила без колебаний:

– Нет.

– Почему?

– Потому что слишком многое надо защищать.

– Да, но…

– Никаких «да, но», цыпочка! Это просто невозможность выбрать одно-единственное дело. Потому что так было бы совершенно несправедливо. Но запиши, пожалуйста, что я всегда соглашалась играть для любой ассоциации, которая меня об этом просила.

– Должна ли я понимать, что вы по-прежнему отказываетесь от таких обязательств, как брак…

– О-ля-ля! – ответила Пэтси, мгновенно выпрямляясь в своем кресле.

Парни затаили дыхание. Почва становилась скользкой. Они обменялись беспомощными взглядами, но Пэтси оказалась быстрее, чем они.

– Цыпочка моя маленькая, прежде всего, первое – мне бы хотелось, чтобы меня хотя бы ненадолго оставили в покое с этим вечным и утомительным вопросом о браке, и второе…

Пэтси перевела дух, бросила взгляд на Кайла. Тот вжался в кресло, чтобы полюбоваться продолжением спектакля.

– …и второе – я уже говорила, что я хочу показать всей планете, что женщины – все женщины – вправе делать, что им хочется, и думать, как им хочется. И главное, они никогда не должны в этом сомневаться. Что же касается свадьбы с Кайлом Мак-Логаном, то этот вопрос не стоит на повестке дня и стоять не будет, потому что…

Ее голос прервался.

– Но ведь вы думали об этом, не так ли?

Пэтси снова обменялась взглядами с Кайлом. Они улыбнулись друг другу. Журналистка вставила быстрое: «Возможно, вы уже поженились?», вызвав смех Пэтси.

– Не знаю, цыпочка, осознала ли ты сегодня утром, что тебе выпадет уникальный шанс. Потому что сейчас ты выиграла джекпот. Кайл и я, мы расстаемся. Также ты можешь всем сообщить, что я беременна! Но, прежде чем ты спросишь, кто отец ребенка, я тебе отвечу, что этот малыш от мужчины, а не от Господа Бога!

– А что же будет с группой? – спросила «цыпочка», обрадованная тем, что добыла сенсацию.

– Ничего не будет, – продолжала Пэтси, пока Стив и Джет переваривали основное блюдо. – Мы будем работать дальше. После этого турне у нас будет заслуженный отдых. Я рожу через несколько месяцев, а потом мы запишем новый альбом, снова начнем давать интервью, отправимся в замечательное турне, и я, как всегда, буду впадать в ярость, когда мне будут задавать дурацкие вопросы.

– А вы, парни? – спросила журналистка, поворачиваясь к ним.

– Мы согласны с Пэтси, – хором ответили все трое.

Да. Как обычно, рокерша удачно выбрала момент. Точно так же, как в тот день, когда она вошла в их крошечную гримерную, открыв дверь ногой, и вырвала бас-гитару из рук Стива. Она видела будущее. Кайл с удовольствием вручил бы ей хрустальный шар, чтобы она сказала ему, где прячется Корин. Потому что этого пока никто не знал.

Джек сел на свою койку. Он внимательно прочитал статью, в которой повторяли слова Пэтси. «Значит, – сказал он себе, – Мерзавец расстается со своей женой. Значит, моя жена отправится в Лондон, где он с недавних пор обосновался…»

Заключенный Брэнниган встал, взял лист белой бумаги, разгладил его и очень аккуратно написал:

«Уважаемый мистер Беллафонт!

Я все обдумал и принял решение. Я хочу, чтобы вы попросили о моем скорейшем переводе в английскую тюрьму.

Искренне ваш,

Джек Брэнниган»

Он ничего не знал о планах Корин. Он только строил догадки. Но могла ли эта шлюха устроиться не в Англии, а где-то еще? Вероятно, нет. На те алименты, которые он ей платил, она могла прожить, но никаких чудес позволить себе не могла. Тимми сказал, что Мерзавец зарабатывает… Как он выразился? Ага! Вот оно! «У него денег больше, чем ты заработаешь за всю жизнь».

Джек вытер лоб, аккуратно сложил листок сначала вдвое, потом вчетверо. Уголки сошлись идеально, и он вложил его в конверт.

Утром он отдаст его первому же охраннику. Все завертится. «Мало-помалу я приближаюсь к цели», – подумал он, вычеркивая еще один день в своем календаре и давя ногой паука, который настолько забылся, что прошел перед ним.

– Ты не можешь их не давить, а? – спросил Клаус, его сосед по камере.

– А что такое? Ты испытываешь к ним особую нежность?

– Вот именно. Я не люблю насекомых, но тебе следовало бы знать, Брэнниган, что пауки похожи на меня.

– Я не понимаю…

– Напомнить тебе, что насекомые – это потаскухи. Они тебя сосут, чтобы ты сдох. А ты знаешь, что я делаю со шлюхами, правда?

Джек извинился, пообещал быть толерантным к паукам. Он не хотел нервировать Клауса, убийцу проституток, и еще меньше ему хотелось увидеть провал своих усилий из-за глупой ссоры по поводу насекомых. Он искренне дал обещание, и Клаус принялся портить воздух, лежа на своей вонючей койке, повторяя, что собирается написать учебник о «тысяче и одном способе уничтожить всех грязных шлюх в галактике».