Анжелик Барбера - Наши судьбы сплелись

Время шло, редкие снежинки как будто висели в воздухе, темнело. В зале зажгли свечи и несколько ламп. В сумерках огни гирлянд засияли веселее и ярче. Дети смеялись и играли. Некоторые ползали на четвереньках по коридорам, другие катали машинки, кто-то играл в прятки или в куклы. Дети постарше вели себя как взрослые, а лакомки неожиданно попросили есть. Для этого нужно было снова вернуться на кухню. Кайл не знал, стоит ли предлагать свою помощь, но не смог устоять перед желанием побыть рядом с Корин. Совсем близко от Корин.

Поэтому он позволил ватаге ребятишек захватить его и энный раз за день взял в руки гитару. Он напевал, объяснял, рассказывал, отвечал на вопросы, а все смотрели на его руки, как он когда-то смотрел на руки матери.

На несколько секунд Корин застыла в проеме двери в гостиную и, само собой разумеется, вспомнила руки Джека… Его проклятые руки… Она торопливо выскользнула в темный коридор. Пришлось прислониться к стене, чтобы успокоить дыхание. Она закрыла глаза. Слишком много воспоминаний навалилось. Проснулось слишком много боли. Как и в прошедшую ночь, Корин затопили тысячи чувств. Она была изумлена тем, что находится в «Доме», и почти не верила в это. Ей было трудно убедить себя в том, что никто силой не отправит ее обратно в руки мужа, который не умел любить, и бил ее, чтобы она молчала, и насиловал, чтобы удовлетворить свою похоть. «Потому что соитие против воли – в браке или нет – это определенно изнасилование».

И потом… были еще глаза Кристы. Они видели и фиксировали каждое движение отца, избивающего мать. Корин не хотела, чтобы глаза дочери это запомнили. О, если бы тот старый магнитофон мог записать факты, которые ей придется повторять снова и снова. Все до одного. До того момента, когда воздух перестал попадать в ее легкие. Когда она протянула руку и сама начала наносить удар за ударом. Пока Джек неожиданно не перестал шевелиться. Откуда она взяла силы, чтобы столкнуть его тело со своего? Этого ей никогда не узнать.

«Я это сделала».

В этот день, 25 декабря, прислонившись к холодной стене коридора, Корин велела себе не думать об ужасе ситуации, чтобы разглядеть тот самый момент, когда жизнь дала ей возможность существовать по-другому. Сила, появившаяся в ней, не поддавалась пониманию. Корин не знала, осталась ли еще в ней эта сила или она просуществовала в ней всего лишь мгновение. Даже если будущее вызывало у нее панику, даже если суд и развод станут для нее испытаниями, тяжести которых она не могла представить, даже если ей придется всегда молчать о своем прошлом, никогда больше Корин не согласилась бы жить под ударами и властью Джека. Любого Джека. Отныне она была свободна. Как ветер среди деревьев. Свободна… думать и жить. Свободна хранить Кайла в своем сердце. А что еще ей оставалось делать? Ведь была Пэтси. У Кайла своя жизнь… И в этой жизни они будут думать друг о друге. Часто. Возможно, слишком часто. Это было желаемое будущее. И Корин открыла глаза. Она услышала голос Кайла, говорившего с детьми, и несколько нот.

Корин решительно развернулась и встала в проеме двери, чтобы справиться со страхом. «Со всеми моими страхами». И она посмотрела на его руки, которые никогда никого не ударят.

Кайл поднял голову, глянул в ее сторону, и, уже в который раз за день, их взгляды встретились. Ни он, ни она не улыбнулись. Корин первой отвела глаза и исчезла в полутьме коридора. Она пошла в свою комнату, где спал ее ребенок.

Кайл попросил маленькую девочку с веснушками и красным обручем в волосах повторить вопрос. Он ответил ей мелодией, потом встал. Кайл переходил из комнаты в комнату. Смотрел на детей, на женщин. Он подумал о том, что только благодаря матери и его собственному прошлому он смог почувствовать то, что происходит с Корин. И если он влюбился в нее, то только потому, что Корин – это Корин. Он ни разу не влюблялся ни в одну из женщин, прошедших через «Дом». Хотя, честно говоря, Кайлу было наплевать на все эти теории и на весь этот анализ. Значение имело только то, что он чувствовал и вкладывал в музыку. Важно было прожить это. То, что стало его профессией. И какой профессией! Как обойтись без этого?

Это было невозможно и для него, и для Пэтси, и для Джета со Стивом… Они познали такой же успех, хотя у них не было такого прошлого. Никто из них не обнаруживал свою мать мертвой. В пять лет. Убитой отцом-мерзавцем. У Пэтси была любящая и понимающая мать. Джет и Стив родились в здоровых семьях, их любили, когда они росли. Чтобы преуспеть, они никогда ни против чего не боролись. Чтобы преуспеть, у них были талант и удача. Они работали без устали, чтобы жить тем, что они любили. «Я никогда не смогу прекратить все это. Никогда…»

Разумеется, все это обдумываешь на расстоянии. На расстоянии испытываешь тревогу. Рассуждаешь вдалеке от другого. В своем маленьком личном мире вопросов. Это одновременно иллюзорно и бесполезно, потому что стоило только расстоянию растаять быстрее снега на земле Сан-Франциско, и Кайл протянул руку, чтобы поймать руку Корин.

– Посмотри, – сказал он, увлекая ее к окну библиотеки. Там больше никого не было, все смотрели увлекательный фильм.

Корин взяла телефон, который ей протягивал Кайл, и увидела свое фото с Кристой на руках. Но себя она не видела, видела только синяки и бесформенные соломенные волосы.

– Я выгляжу ужасно.

– Ты потрясающе выглядишь.

Он показал ей несколько снимков, сделанных без ее ведома, тайком. Она удивилась. Кайл остановился на фото, на котором Корин была в профиль и смотрела, как играют ее дети.

– На этом фото ты такая… настоящая.

– Ты хочешь сказать, такая же, как ты в музыке?

Как и тогда с березой, ему понравилось, что она сказала это таким голосом. Спокойным и уверенным. Кайл был взволнован тем, что Корин смотрит прямо ему в глаза. Он был поражен, когда она попросила его переслать ей эти фотографии.

– Я сомневаюсь в том, что смогу забрать снимки, оставшиеся в компьютере Джека.

– Идем.

Кайл выглянул в коридор, а потом за руку повел Корин в кабинет Джейн. Они шагали быстро. Время бежало быстро… Им обоим казалось, что им по семнадцать лет и впереди целая жизнь. Но их судьба была уже решена, и никому еще не удалось повернуть время вспять.

Кайл запер дверь на ключ, уселся перед компьютером и включил его. Корин повернулась к двум картинам на стене. Это были яркие абстрактные полотна.

– Работа одного из сыновей Дэна.

– Он талантлив.

– Я тоже так считаю.

– Сколько тебе лет на этом снимке? – спросила Корин, указывая пальцем.

– Десять. Джейн думала, что я стану пианистом-виртуозом.

– И ты им стал.

Кайл едва не выронил свой мобильный телефон. Корин улыбнулась и добавила, что тогда у него была другая стрижка.

– Меня стригла сестра, больше я ей этого не позволяю.

Еще одна фотография висела на стене: Джейн на фоне «Дома». Было ясно, что ее снимали в тот день, когда она получила ключи от него. Корин узнала охранника Дика на заднем плане. Он был намного стройнее, и скрещенные руки не лежали на животе. В выражении лица Джейн было что-то похожее на надежду. И был сам «Дом». С тех пор фасад перекрасили, дверь превратилась из зеленой в бордовую, деревья тоже изменились, но от здания уже исходило умиротворение. Как будто «Дом» нашел хорошего хозяина. Как будто вместе им будет под силу это дело. Как будто связь, соединяющая вещи, места, людей, была реальной. Этот снимок был воплощением Надежды, и Корин почувствовала его именно так.

Кайл признался, что и сам принимал участие в покрасочных работах. Стив, Джет и он сам потратили на это целое лето.

– Коридор и часть вестибюля – это мое творение, но готов согласиться, что к музыке у меня больше способностей.

Он придвинул стул к себе, и Корин села, держа в руке «радионяню». Кайл по одной выводил фотографии на экран. «Кликнул» на последнюю. Ту, на которой Корин смотрела, как Малколм и Дейзи смешат Кристу.

– Это моя любимая, – сказал он и добавил, не раздумывая: – Когда ты позвонишь, на экране появится этот снимок.

– У меня больше нет телефона.

– Когда-нибудь он у тебя будет.

– Я не позвоню тебе, Кайл.

Кайл молчал пару секунд.

– Я это знаю. Но если однажды ты решишь позвонить…

Она не моргнула и повторила, что не позвонит никогда.

– …Пожалуйста, распечатай эти фотографии.

Корин улыбалась. Но ей хотелось убедить его – и убедиться самой, – что Надежда позволяет не любые безумства. Ей хотелось, чтобы то чудесное, что существовало между ним и ею, оставалось силой. Она хотела только лучшего. «Ничего, кроме лучшего». Кайл ответил на ее улыбку. Благоразумно. Но его манипуляции с компьютером не дали никакого результата. Принтер отказался сотрудничать.

– Я не понимаю, – сказал Кайл после нескольких бесплодных попыток.

Он выключил компьютер и принтер, опустился на четвереньки, отключил и то и другое от сети, опять включил в сеть, запустил компьютер снова. И тут выяснилось, что…

– …эта чертова железка теперь отказывается читать мою карту, а я, разумеется, не догадался сохранить твои фото на компьютере.

Кайл извинился. Корин засмеялась. Он поклялся, что у него все получится. Он начал все сначала, этап за этапом, попутно объясняя, что в идеале, если бы он перенес снимки, чего ему не удавалось сделать теперь, достаточно было… В «радионяне» раздался плач Кристы. Корин умчалась к дочери, а Кайл остался сидеть на полу. Ошарашенный.

«Никогда».

Проклятые фотографии остались только в его мобильном, а Кайл все никак не мог понять, почему. Хотя он считал логичным и нормальным, что они останутся в его телефоне. Но они были нужны Корин. Так или иначе, их надо было скачать.

– Проклятье! – выругался он вслух. Он был упрямым и настойчивым. Артистичным и точным. Потому что артист всегда точен, особенно когда у него что-то не получается.