Анжелик Барбера - Наши судьбы сплелись

– …встретиться с Майком Билсом у Стива в Лос-Анджелесе. Самолет в девятнадцать ноль-ноль. Возвращение в Лондон 29-го. Концерт 31-го. Новые даты европейских концертов. Каникулы закончены.

Конец первого сообщения. «Какая невероятная пропасть между Корин и мной и какое невыносимое сходство». Снова зазвучал голос Пэтси, сообщая, что футболист Карлос Мерина, идол ее юности, позавтракает с ними через два дня.

– Не знаю, что мне надеть… Но, полагаю, ты едва ли поможешь мне с этим.

И заканчивалось сообщение так:

– Все еще нет точного ответа относительно нашего «вопроса». Если я за тобой заеду, то только потому, что мы не хотим терять из-за тебя время, если ты не явишься. У тебя нет выбора, Кайл. Что бы сейчас ни происходило у Джейн.

Что бы сейчас ни происходило у Джейн. Нет, не только у Кайла была интуиция. Он ответил эсэмэской: «ОК». И забыл добавить: «Счастливого Рождества». Он побрился, принял душ, надел белую рубашку и с влажными волосами поднялся в главный зал.

Войдя в зал, Кайл сразу нашел глазами Корин, сидевшую вместе с детьми на прежнем месте в конце стола. На ней был белый джемпер с высоким воротом. Кайл последовал совету Джейн и устроился на своем месте. Раздались пожелания «счастливого Рождества». Он ответил:

– Вам тоже! – И подумал о том, что надо отправить эсэмэску Пэтси. Но он этого не сделал, а принялся поглощать все то, что ему клали на тарелку, и участвовал в разговорах. Он благоразумно дождался окончания трапезы, чтобы найти повод поговорить с Корин. Чтобы побыть с ней рядом хотя бы еще мгновение. Чтобы почувствовать себя… счастливым. Ведь это Рождество, верно? «На сколько таких, как этот, моментов в жизни человек имеет право?»

Корин с ребенком на руках встала, ни разу не посмотрев на Кайла. Он украдкой проследил за ней глазами. Джейн положила руку ему на рукав.

– Свари нам, пожалуйста, кофе. Я всем сказала, что ты в этом деле король. И кстати, Малколм, раз уж ты оказался поблизости, помоги Кайлу на кухне!

– Ну и как поживает твоя рука? – спросил Кайл, закрывая дверь за Малколмом.

– Хорошо. Я выздоровел. Но, – встревоженно добавил Малколм, – мамочка сказала, чтобы я никому не говорил о том, что знаю тебя.

– Ты меня помнишь?

Мальчик кивнул.

– Тогда тебе достаточно сказать, что мы подружились, когда ты был моим помощником на кухне.

– Что мне делать?

Кайл предложил ему расставить чашки на подносах.

– У меня не было случая сказать это тебе лично, Малколм, но я действительно очень огорчен тем, что случилось.

Мальчик пожал плечами и сказал, что он сам был во всем виноват. И теперь он внимательно смотрит по сторонам, переходя через улицу.

– Тебе поставили спицы?

– Нет. Они вкрутили что-то вроде шурупов, которые сами рассасываются.

– Их не будут удалять? – спросил Кайл, наливая воду в кофейники.

– Ну, они сказали, что это ни к чему.

– Но тебе уже не больно?

– Нет! Доктор разрешил мне делать все, что я захочу. Только боксировать нельзя.

Пару секунд спустя Малколм добавил, что не любит ссоры. Тон мальчика поразил Кайла. Малыш поставил последнюю чашку и поднял на него глаза.

– Я сказал полиции, что я не знал о мамочке. Я не знал о том, что папа делал с мамочкой.

Кайл опустился на колени.

– Ты здесь ни при чем.

– Мамочка хорошая. Я не понимаю, почему он ее побил.

– Это трудно понять и объяснить. Даже нам, взрослым.

Мальчик пристально посмотрел на него. Он был похож на Корин. «У него ее волосы и светлые глаза». Кайл подумал, что это хорошо.

– Я его ненавижу.

Малколм сунул руки в карманы джинсов, а потом быстро добавил, что не знает, почему мамочка ничего не говорила.

– Иногда просто… невозможно сказать об этом сразу. А потом человек уже не может. Мало-помалу человек теряет привычку говорить, особенно если ему страшно.

– А тебе уже бывало страшно?

– Много раз!

– Когда?

– Мне страшно каждый раз, когда я выхожу на сцену.

– Я тоже боюсь, когда учительница просит меня рассказать стихотворение.

Дверь распахнулась, и вошла Корин, следом за ней шла Дейзи. Корин улыбнулась так, что Кайл не устоял бы на ногах, если бы его рука не лежала на плече Малколма.

– Джейн попросила меня помочь вам.

– У нас не так плохо получается, – ответил Кайл, мысленно благодаря свою сестру, Санта-Клауса, звезды и Удачу. – Но мы очень рады вашей помощи.

Корин бросила взгляд на подносы и подсказала, что они забыли про ложки. Она доверила Дейзи отнести сахар, а Малколму вручила молоко.

– Пожалуйста, пригляди за Кристой, она в переноске.

Дети вышли. Дверь закрылась, Кайл и Корин остались наедине.

– Счастливого Рождества, – сказал он.

– И тебе счастливого Рождества.

Чудесным образом и одновременно они оба забыли о ночи мучений. Он видел только улыбку Корин, которая заставила его особенно остро ощутить настоящее. Он нашел ее еще красивее, чем накануне. А она ничего не сказала о пустоте, которую ощутила после его ухода. Умолчала Корин и о том, что до утра пролежала с открытыми глазами.

– Как ты?

Корин ответила, что чувствует себя лучше, чем накануне. И намного лучше, чем двумя днями раньше… Она заметила круги под глазами Кайла, но сделала вид, что не видит их. Есть вопросы, которые не задают. Она снова улыбнулась и поставила первый кофейник на один из подносов. Потом встала перед вторым, который медленно и шумно заканчивал свою работу. Кайл подошел к Корин и спросил, как к происходящему относятся дети.

– Дейзи еще слишком мала, но Малколм…

Она подняла глаза на Кайла.

– Я ему сказала, что его отец ударил меня и что это случилось не в первый раз.

– Ты поступила правильно. На его вопросы надо отвечать.

Взгляд Кайла тронул ее. Знал ли он о том, что она вынесла?

– У тебя не было другого выхода, Корин. Уйдя от мужа, ты защитила и их тоже.

Кофейник громко и пронзительно сообщил, что кофе готов. Корин протянула руку, чтобы взять его. Кайл едва не протянул свою, чтобы коснуться ее руки. Но «призрак» Джейн дернул его за ухо. Это хорошо, что Корин сняла обручальное кольцо, сказал Кайл. Да, подумала Корин, оно спит в ее косметичке.

– Поклянись мне, что ты никогда, никогда не вернешься к этому негодяю. Что бы он тебе ни говорил. Какие бы оправдания ни приводил, потому что он наверняка будет просить прощения.

Корин поставила кофейник, посмотрела на Кайла, и он увидел всю ее ненависть.

– У меня не так много храбрости, но я считаю, что с меня хватит. Теперь я могу жить без него.

– После суда ты рассчитываешь вернуться в Англию?

– О, я не знаю. Слишком многое зависит от суда и от развода.

– Ты знала, что в Лондоне я встречался с твоим братом?

– Нет, – без колебаний ответила Корин. – Мы редко звоним друг другу.

Она солгала инстинктивно – даже Кайлу, – но этот инстинкт властно диктовал ей, что об этом никто не должен знать, кроме нее и Джека. Кайл рассказал ей о том, как подписывал диски, как Тимми вручил ему визитку, как он искал в толпе его красную куртку. Корин сказала, что к родителям не вернется. Они ее не поймут, они отправили бы ее к Джеку, если бы могли.

– Я не хочу сообщать своей семье.

– У тебя есть деньги? Я могу тебе помочь.

– Благодарю тебя. Всем занимается мой адвокат. И… я решила довериться ему.

– Что бы тебе ни понадобилось, Корин, я хочу, чтобы ты говорила мне об этом.

– Единственное, что мне нужно, – ответила она так, словно давала обещание, – это разобраться со всем самостоятельно. Все эти годы Джек повторял мне, что без него я ничто.

Кайл покачал головой и добавил, что сердится на себя за то, что не послушался своей интуиции…

– Нет, Кайл. Тебе не в чем себя упрекнуть.

Потом она опустила голову и предупредила, что они никогда не встречались с ним в парке.

– Разумеется. Джейн вчера говорила со мной. Или это было ночью, я, честно говоря, толком не знаю.

Кайл улыбнулся так, что Корин поспешила взять один из подносов. Кайл взял другой. И потом, как ни в чем не бывало, перед тем как открыть дверь, Кайл спросил, как поживает береза. Корин ответила, что дерево потеряло все свои листья.

Они оба встали у конца стола. Корин наливала кофе, а Кайл передавал чашки. Они сразу включились в общий разговор. Но ничего не слушали. Не смотрели друг на друга. Их локти соприкасались. Их руки сближались по собственной воле. Они так долго искали друг друга и чувствовали только пустоту.

– Это моя чашка, – сказал Кайл. – Наливай побольше, я пропустил завтрак.

Корин налила чашку до краев и благоразумно села на свое место в конце стола, а Кайл отправился к Джейн.

– Ой, посмотрите! Снег идет! – вставая, закричал один из мальчиков.

– В Сан-Франциско ведь не бывает снега.

– А сегодня есть!

Да, это в самом деле было Рождество. И как во время идеального семейного праздника – когда все прикладывают усилия, чтобы избежать стычек и повышенных тонов, – после ужина присутствующие путешествовали из кухни в гостиную и обратно, подходили к столам, за которыми играли в карты, сидели в креслах или смотрели телевизор. Этот день следовало оценить по достоинству. Для всех этих женщин, которые выиграли сражение с самими собой, приехав в убежище, это Рождество должно было стать исключением. Воспоминанием, за которое они могли бы ухватиться в дни чрезвычайной паники.

Корин растворилась в толпе женщин и, как и они, перемещалась между своей комнатой, где она кормила грудью Кристу, и другими комнатами дома. Она несколько раз сталкивалась с Кайлом. Они улыбались друг другу, удивленные тем, что одновременно подняли глаза, и искали друг друга взглядами, хотя оба прилагали массу усилий, чтобы это скрыть.