Анжелик Барбера - Наши судьбы сплелись

– О, столярничаешь?

– Я хотела…

Он наклонился к ней:

– Раз уж я здесь, я сам этим займусь. Где эта штука, которую нужно прикрутить?

Корин замешкалась всего на полсекунды. Лишних. И тон Джека сразу стал сухим и суровым.

– Где?

Корин не шевельнулась, и Джек схватил то, что она держала в другой руке. Он сразу узнал ручку от комода и побежал на второй этаж. Он не снял ни пальто, ни перчатки. Если бы Криста не спала в своей постели, Корин немедленно убежала бы. Она бы схватила ключи, которые Джек оставил на столике у входной двери, распахнула бы «дверь» свободы, села бы за руль его роскошного «Ягуара» и доехала бы сначала до школы, а потом до яслей. Она была бы свободна. Свободна…

Но наверху спала ее младшая дочка, и Корин взбежала по лестнице. Когда она вошла в комнату, Джек стоял на коленях и работал отверткой. Он даже не посмотрел на жену и дернул за ручку. Потом по одной выбросил все детские одежки из ящика. Корин ждала у двери. В голову пришла бесполезная мысль о револьвере, который он носил в кобуре под пиджаком. Как ей достать его? Да и что бы она стала с ним делать?

Джек поднял на нее глаза. Она впала в ступор. Когда глаза у него становились такими, она попадала в другой мир. Стены сдвигались вокруг нее, и ей оставалось только ждать, когда его руки ее уничтожат. Она посмотрела на спящую Кристу…

– Вот оно что. Вот оно что. Вот оно что, – повторял Джек, потрясая книгой Мэри и статьей Тимми. – Вот что моя милая, обожаемая женушка прячет в комнате своей невинной дочки.

Он встал. Муж был в нескольких сантиметрах от Корин. Он не кричал. Да и зачем?

– Откуда у тебя эта книга?

– Из Лондона. Я встретила в парке молодую женщину, и она дала мне ее…

Кулак Джека влетел прямиком в живот Корин, и та рухнула на колени.

– И ты считаешь, что я это проглочу? Ты прячешь статью об этом ублюдке и разорванную книгу, которую тебе якобы дали в Лондоне, ведь я знаю, что тогда он был именно в Лондоне. Я жду объяснений, любовь моя.

Корин задыхалась и смотрела на ботинки Джека. Они были идеально вычищены и зашнурованы. Петли на шнурках должны были быть одинакового размера, вплоть до миллиметра. Рано или поздно ботинок обязательно влетит в какую-нибудь часть ее тела.

Джек схватил жену за волосы и поставил на ноги. Он больно стиснул ее руку, а она только подумала: «Это сегодня. Сегодня последний день». Она подняла голову и посмотрела мужу в глаза.

– Книга принадлежит Мэри Твинстон, с которой я познакомилась в Лондоне, а статью написал Тимми.

– О ком?

– О Кайле Мак-Логане и его группе.

– Прочти ее! – приказал Джек.

– …

Рука мужа ударила ее по лицу, и он холодно повторил:

– Прочти ее.

«Это сегодня». Корин послушалась, Джек принялся мерить шагами комнату. Умолять его остановиться было пустым делом. Джек не становился другим. Он был все тем же, переменчивым и грубым. Корин знала: то, что он делает с ней, не имеет оправданий. Это нельзя объяснить или простить. Но ей ни разу не хватило смелости или решительности убежать от него. Она читала и контролировала свое дыхание. Свой голос. Когда Джек оказался рядом с ней, он без предупреждения, не нанеся ни одного удара, развернулся и схватил жену за горло. Впервые.

– И почему ты ее прячешь?

– …Мне больно, Джек.

– Почему ты ее прячешь?

– Потому что ты мешаешь мне жить.

На нее обрушились настолько сильные удары, что Корин не могла бороться. Она упала на пол, сжавшись в комок, словно животное. Ее правое веко распухло настолько, что она не могла его поднять. На розовом ковре блестели капли крови. Джек продолжал тянуть ее за волосы, чтобы снова бросить на пол в нескольких метрах от этого места. И еще раз, и еще, и еще, и еще, и еще, и еще, и еще, и еще, и еще, и еще, и еще, и еще… и последний раз.

Корин осталась лежать на полу, возле кроватки Кристы. Она увидела девочку сквозь прутья. Малышка плакала. Ее дочь плакала, но она не слышала ее криков. «Это сегодня». Джек опустился на колени, склонился над ней, схватил ее одной рукой за горло, а другой начал расстегивать брюки.

– Ты всего лишь грязная лгунья и шлюха, – пробормотал он, обрушиваясь всей тяжестью на ее тело. – Я всегда это знал. Я всегда знал, что ты многое скрываешь от меня. Я знаю и то, что выходила ты не для того, чтобы найти проклятую мягкую игрушку, потому что ты забыла снять свои волосы с моей шапки. На этот раз все кончено, Корин.

Ей перестало хватать воздуха. Она максимально подняла глаза, чтобы в последний раз увидеть дочку. Но Корин увидела лишь красную кнопку тяжелого старого магнитофона, который дети нашли в сарае среди инструментов. Этим утром Малколм и Дейзи играли с магнитофоном. Они записывали себя, пели хором, а потом дали послушать Кристе. Они вместе смеялись… «О, как же они смеялись…»

Кайл наконец приехал к Джейн. Один.

Пэтси улетела несколькими днями раньше, чтобы не путешествовать с ним и другими музыкантами из группы «F…», избежав, таким образом, интервью для одной из телестанций. Ее мать заболела. Это не было ложью. Марион действительно упала на лестнице и сломала лодыжку.

А Кайл смог вылететь из Лондона только утром 24 декабря из-за неожиданных снегопадов. Он был рад, что для него нашлось место на одном из редких дневных рейсов. Как и каждый год, он собирался провести сочельник и Рождество в «Доме» Джейн. Вечером он будет играть для особой публики. У него будет несколько дней, чтобы найти способ поговорить с Корин. Интернет оповестил его о том, что «концессия “Ягуар” в Сан-Франциско счастлива принять вас в рождественские дни, чтобы они стали настоящими праздниками! Вас примет лично Джек Брэнниган». Кайл увидел в этом знак. Разум напомнил ему, что если Джек работает, то дети на каникулах… «Мне необходимо вдохновение», – сказал он себе со всей концентрацией, на которую только был способен.

Самолет Кайла взлетел с существенным опозданием, но благодаря этой задержке музыкант смог проспать добрую часть полета. И это произошло впервые во время перелета в Сан-Франциско. «Мерзавец мертв. Мир моей душе».

Аэропорт был практически пуст, потому что все готовились к Рождеству. Не считая тех, кто находился на службе. Кайлу нравилось играть Санта-Клауса для тех женщин, которые нашли приют в убежище у Джейн, и он ни за что на свете не изменил бы своему долгу. Поэтому Кайл считал, что и он в этот вечер «на службе».

Он набрал код на входе в «Дом», вошел и пожал руку Дику, охраннику.

– Рад наконец видеть тебя!

– Рад наконец приехать!

– Я слушал сводку погоды, и мне показалось, что в Лондоне погода сегодня хуже, чем у нас.

– Поверь мне на слово, там каждый день хуже.

Дик забрал у него сумку, гитару и пальто. Кайл пошел по длинному коридору. Вдалеке в большом зале звучали голоса. Как и каждый год, потолки были украшены гирляндами. Изображения Санта-Клауса бежали по стенам и как будто подсказывали дорогу тому, кого ждали.

В большом зале поставят на столы подсвечники и обязательно украсят елку, которая, по желанию Джейн, должна быть гигантской. Ель будет охранять свертки с разноцветными лентами, будет слушать смех детей, имевших несчастье – или счастье – оказаться здесь в это время года. Ель будет наблюдать, как разрывают обертку на подарках, забывая обо всем. Это было Рождество, и Джейн настаивала на том, чтобы воссоздать атмосферу семейного праздника, хотя семья состояла из совершенно посторонних друг другу людей, но у них было нечто общее.

Кайл приехал с таким опозданием, что все уже сидели за столом, или, скорее, заканчивали ужин. Джейн предупредила их о приезде звезды, но все будут хранить это в секрете. В этом она не сомневалась ни минуты.

Как только Кайл толкнул высокую дверь, раздались аплодисменты. Почти так же, как при его появлении на сцене. Некоторые женщины закричали, на мгновение снова превращаясь в пятнадцатилетних. А у Кайла появилось такое чувство, будто он вернулся домой. В тот дом, в котором он вырос. Но, как и всегда, стол показался больше, чем в воспоминаниях.

Каждый год, толкая дверь, он глупо надеялся увидеть сестру, ужинавшую наедине с Дэном. Чтобы она бы сказала брату, что «Дом» закрывается. Что ее дело умирает. Что она собирается открыть ресторан на пляже. Не важно, где именно, главное, чтобы песок был белым и мягким. И чтобы там всегда была хорошая погода. Но Кайл прекрасно знал, что это не прекратится никогда.

– А вот и Кайл, мой младший брат и звезда семьи…

И снова все зааплодировали. Кайл с трудом пробрался к своей сестре. Он не торопился, находя какие-то слова для сидевших слева, для сидевших справа, для детей, которые навсегда запомнят такое Рождество. «Которого никогда не могло быть в их жизни». Кайл вел себя так, словно все в порядке, что он всего лишь «певец», и занял свободный стул рядом с Джейн. Она передала ему полную тарелку, и впервые за долгое время он сказал:

– Я проголодался.

– Подожди! Все остыло. Я сейчас тебе подогрею.

– Давайте я это сделаю, – произнес голос позади них.

Кайл встал, чтобы передать тарелку улыбающейся брюнетке, и в эту минуту уголком глаза увидел в самом конце стола женщину с младенцем на руках. В зале было темновато, и у женщины были короткие волосы. Но Кайл не колебался ни минуты.

В следующую секунду его охватил страх, что это не она. Женщина чуть повернула голову в его сторону и еле заметно улыбнулась. Кайл понял, что она хочет отнести ребенка спать, и смотрел ей вслед, пока Корин не скрылась в коридоре. За ней шли Малколм и малышка Дейзи. Кайл с удивлением подумал, что девочка, которую он держал на руках в больнице, уже умеет бегать. Но еще больше Кайла поразила охватившая его чистая радость. У него подкосились ноги.

Если Корин здесь, значит, он был прав, а ей хватило смелости. Но ведь это рождественский сочельник, верно?