Анжелик Барбера - Наши судьбы сплелись

Пэтси была прозорливой и решительной. Она поняла, что их путь дошел до перекрестка, а он все спрашивал себя, когда – и почему – отношения начали чахнуть. Случилось ли это после его встречи с Корин? Или раньше? Кайл не мог этого понять. Они с Пэтси столько лет прожили вместе: вместе работали, любили друг друга, восхищались друг другом, ссорились из-за какой-нибудь ноты, из-за какого-то аккорда или изменения тональности. Они знали друг друга наизусть. Стив и Джет считали это нормальным. Внешне Кайл и Пэтси вели себя как обычно. Но если взглянуть изнутри, то они смотрели друг на друга и анализировали друг друга по-разному. Один против другого. Не было больше вдвоем. Она ненавидела то, что Кайл написал после смерти мерзавца-отца. Она должна была почувствовать в его музыке эту крошечную разницу. Впрочем, не она ли сказала с самого начала и потом повторяла множество раз:

– Эту мелодию я никогда не буду играть.

Но когда угасает любовь? Понимаешь это сразу или требуется время, чтобы все стало ясно? Ни он, ни она не смогли бы этого сказать. Если бы Джейн была рядом, она бы добавила, что то же самое относится к насилию. Пэтси терпеть не могла Джейн. Они друг друга не понимали. Рокерша считала, что выжить можно только одним способом: подвести черту под своим прошлым. Носиться с ним, как это делала ее «наполовину золовка», было попросту немыслимо. Страдать из-за этого, как Кайл, было самоубийством. Ни Кайл, ни Джейн никогда на нее за это не сердились.

Он перевернулся набок, чтобы полоска света, пробивавшаяся сквозь плохо задернутые шторы, не резала глаза. Мигрень набирала обороты. Кайл метнулся в туалет, и его вырвало. Из тела вышло то, что он не мог переварить. Всегда одинаковый ритуал. Всегда одинаковые спазмы. Всегда надо сунуть голову под воду. На несколько минут головная боль утихнет. Этих нескольких минут ему как раз хватит, чтобы вернуться к кровати и рухнуть на нее.

Пэтси. Корин. Пэтси. Корин… Мигрень. Мигрень. Мигрень.

Следующие несколько часов дали ему абсолютное забытье, в котором он нуждался. Мигрень притихла. Возможно, ее засосала та черная дыра, которую она сама породила. Несколько кратких мгновений оставалось только ее отсутствие. Так бывает, когда с общего фото вырезают одного из персонажей. Кайл почувствовал себя одиноким, потерянным. У него возникло раздражающее ощущение, что ему больше ничего на свете не подвластно. Жизнь ускользала от него. Как обычно, он снова увидел мать в платье в цветочек, та выходила из ванной комнаты в солнцезащитных очках и громко говорила: «Мне бы хотелось вернуться в тот самый миг, когда сплетаются судьбы…» Он так никогда и не узнал, говорила ли она о себе или обращалась к нему за помощью. Но он был там, рядом с ней, и ничего не сделал. О! Кайл знал, что ему было всего пять лет. Вот только иногда ему хотелось вернуться в прошлое и проверить, был ли он невнимательным. Или нет. Мог ли он что-то сделать. Или нет. Был ли он виноват. Или нет. «Проклятье! Пэтси, ты права».

В Лондоне было десять часов сорок минут утра, в Сан-Франциско – восемнадцать сорок. Пэтси не пришла ночевать. Корин была в тысячах километрах от него…

Кайл пообещал себе, что на Рождество найдет способ снова увидеть ее. Ему надо покончить с этим вопросом. Так или иначе. Раз и навсегда. Кайл пока не знал, что он ей скажет, но в этот день решение было принято. Он снова увидит Корин. И скажет ей то, что у него на сердце. Расскажет о своих тревогах. О своих страхах. И о волнении, которое она ему подарила. Вещь драгоценную и хрупкую, которую он обожал и которой питался.

Ожидание будет недолгим. Еще несколько дней работы в лондонской студии, которая ему наконец понравилась. Сегодня он будет там один. Великолепно. Завтра… они займутся записью, и работа возьмет верх.

В тысячах километрах от Кайла, за океаном Корин почувствовала такое же облегчение, которое приносит принятое решение.

«Бывают дни, когда звезды…»

«Сколько осталось времени до возвращения Джека?» – подумала Корин, глядя на свои часики. Она могла это сделать… Возможно даже, у нее бы все получилось. «А что, если сегодня мой единственный шанс?»

Она побежала на второй этаж, убедилась в том, что дети крепко спят, надела черные брюки и черную куртку. Глядя в зеркало в прихожей, Корин застегнула «молнию» до подбородка, схватила черную шапочку, в которой Джек бегал по выходным. Под нее она спрятала свои слишком длинные и слишком белокурые волосы. Взяла из портмоне два четвертака. Открыла входную дверь и осмотрела улицу. На Элм-стрит не было ни одной машины. Корин заперла дверь на ключ, прошла по подъездной дорожке, поставила мусор там, где его обычно оставлял Джек, посмотрела налево, потом направо. Потом еще раз посмотрела налево и побежала. Ветер, ставший ледяным, обжигал ей легкие. Мышцы бедер как будто налились. После школы она еще ни разу так быстро не бегала. Корин пробежала по своей улице и свернула налево, на Диксон-роуд.

Телефонная будка находилась на расстоянии четырехсот или пятисот метров от ее дома. Корин задыхалась. Она схватила трубку, не раздумывая о том, что делает. Опустила в прорезь монету. Та упала внутрь с грохотом, который, казалось, достиг луны. Корин огляделась по сторонам и набрала номер «(415) 501 7206». После первого же гудка ответил женский голос:

– «Дом».

– …

Корин открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Ей вдруг не хватило дыхания, смелости, голоса. Она собралась уже повесить трубку, когда голос продолжил:

– Бойден-стрит, дом 1918. Возьмите такси. Мы оплатим проезд.

Корин вернула трубку на рычаг. Ладони стали влажными. Закружилась голова, и Корин прислонилась спиной к стене будки. Мышцы бедер раздирала боль. Корин осознала, что открыла дверь, нарисованную Кайлом много месяцев назад. Она только что вошла в мир, где понимали то, что она переживала. Мир, в котором ей протянули руку.

Вдалеке проехала машина, напомнив о хрупкости мечты. Корин сразу взяла себя в руки. Она вышла из будки, огляделась, прошла по Диксон-роуд до своей улицы. Никого. Корин бегом бросилась к своему дому.

Она не могла отсутствовать больше четырех-пяти минут. Это было немного, но… Джеку хватило этого времени, чтобы подъехать к дому с другой стороны. Корин замедлила шаг, увидев белый «Ягуар», стоявший с погашенными фарами возле дома.

Входная дверь наверняка заперта на ключ. Дверь гаража тоже. У нее оставался только один выход. Позвонить в дверь собственного дома. Солгать. И ждать ударов.

После звонка из телефонной будки прошло много дней. Корин взбучку не получила. Она зашвырнула шапочку далеко в кусты и объяснила, что вышла из дома, чтобы поискать любимую мягкую игрушку Кристы, которой дома не оказалось. «А еще я вынесла мусор. Потому что ты должен был вернуться поздно…» Джек недоверчиво посмотрел на нее, но она опустилась на колени… и он забыл про мусор и мягкую игрушку.

Корин удвоила внимание. И терпение. Вопросов тоже стало вдвое больше. Изменить жизнь – это… «Неужели это в самом деле возможно?» Она разрабатывала планы. Отказывалась от них. Снова к ним возвращалась. «Мне нужно найти работу». Но где? И где жить? Честно говоря, ее удерживал только один вопрос.

«А что, если он отнимет у меня детей?»

Этот вопрос заставил ее потерять время. Впереди замаячило Рождество… Джек любил ходить по переполненным магазинам и покупать подарки. Он любил игрушки, упаковку, банты, позолоченные ленты и ювелирные украшения, которые облагораживала его жена. Ему нравилось держать за руку свою утонченную жену и смотреть, как смотрят на нее. Точнее, как какой-нибудь «он» смотрит на нее. Как этот «он» потом смотрит на него, на Джека, и как она, его жена, опускает голову. А Корин молча считала дни до своего «скоро».

«Может быть, после Рождества…»

Это был последний учебный день Малколма перед началом каникул. Дейзи была в яслях. Корин бросила газету – обычную – на стол в гостиной. Джек и сам сможет проверить, что Тимми ничего не опубликовал. Впрочем, Корин уже некоторое время не читала его статей. «Только бы он не уехал в Афганистан…» – сказала она себе. Корин даже подумала о том, чтобы «попросить разрешения» и позвонить брату. Может быть, она могла бы позвонить из телефонной будки? Но на это понадобилось бы много денег, а Джек каждый день требовал отчета. Или завтра… «Или в Рождество?»

Она убрала тарелки и кружки после завтрака, потом занялась бельем. «На это мне не нужно разрешение Джека», – подумала она. После того как она сбегала в телефонную будку, такие мысли приходили ей в голову. Да, Корин все еще составляла списки, но это были точные списки того, что ей запрещалось делать, в отличие от всех тех молодых женщин, которых она встречала возле школы сына.

В это мгновение, складывая белье, она подумала об одежде, которую нужно будет отобрать. Первую стопку она отнесла в комнату Малколма, убрала ее и сказала себе, что сыну нужны новые брюки.

Вторую стопку белья она отнесла в комнату Дейзи и, наконец, как можно тише толкнула дверь в комнату Кристы. Малышка спала как ангел, закинув ручки за голову. Корин убрала ползунки в первый ящик, трикотажные кофточки – во второй и потянула за ручку последнего ящика, чтобы убрать туда пижамы, но… Ручка осталась у нее в руке. Без нее Корин не могла открыть ящик. Ее охватила паника. Она ни в коем случае не могла попросить Джека помочь ей починить его. Если мужу придется вынуть содержимое из ящика, то он обязательно наткнется на книгу Мэри и на статью Тимми. Джек увидит только фото Кайла. «Боже мой», – ахнула про себя Корин и побежала в гараж, чтобы найти подходящую отвертку. Ее на стеллаже не оказалось. Ее вообще не было в гараже. И во второй машине тоже. Отвертка нашлась в саду, где муж двумя днями ранее прикручивал ею что-то на качелях. Корин взяла инструмент, быстро вернулась в дом, открыла дверь, выходящую в прихожую, и нос к носу столкнулась с Джеком. Он держал в руке букет роз, а она – подходящую отвертку.