Но выхода не было, я ведь Мелтон.

Спускаясь по лестнице, я слышу классическую музыку, шум разговоров, звон бокалов. Медленно дохожу до конца лестницы и наблюдаю за тем, как все взгляды направляются на меня. Я вижу знакомые лица: партнёры отца, их жены и дети, другие приближенные и влиятельные люди Лондона. С боку меня за руку притягивает отец к себе:

– Станцуй со мной, – приказывает он и начинает кружить меня без моей воли, – ну, что ты как бревно. Ни задницы, ни груди, да ещё и двигаться не можешь. Не понимаю, как Арчер трахал тебя.

Пальцы ног в каблуках скручиваются, а руки впиваются в пиджак отца.

– Я даже не буду комментировать это. Зачем ты вообще устроил весь этот цирк?

Он раздраженно фыркает.

– Все ради тебя, дочурка, – в следующую секунду я «случайно» давлю ему ногу каблуков и наслаждаюсь покрасневшим от боли лицом, – стерва. Вся в мать.

– Говори. Зачем это всё и зачем здесь я?

– Потому что это твой праздник, – сквозь зубы отвечает он.

– Тогда зачем же ты запретил Алану находиться здесь, если это мой праздник?

Его глаза широко раскрываются и в них начинают плясать бесята. Он что-то задумал. Я уверена.

– О, он будет мешать нам.

– Да? И чем же?

– Своим присутствием, естественно. Думаешь, я не знаю, что этот сопляк влюблён в тебя с самого детства? – он не даёт мне огрызнуться, притягивая меня к себе за руку. Отец ведёт меня куда-то к столикам, попутно тараторя, – Грейс, ты должна понимать, что он – твой шанс на самое счастливое будущее. Так что будь добра, прими мой сюрприз, как должное.

Сначала я не понимаю смысл его слов. О ком он, кто там моё счастье и что за сюрприз, пока не вижу его.

Длинные золотистые, словно настоящее золото, волосы зачёсаны назад и выглядят так, словно это их постоянное положение, хотя так оно и было, когда я последний раз видела его. Чёрные брюки от Армани и такого же цвета пиджак и лакированные туфли. Его рубашка в цвет моего платья – такая же золотистая, и я не сомневаюсь, что так решил отец. Голубые глаза смотрят мне в самую душу, а та отзывается мягким тёплом и трепетом спустя долгое время разлуки с объектом своего обожания. В ту же секунду, когда отец отпускает меня, я отшатываюсь, смотрю за спину, пытаясь найти ближайший выход, чтобы сбежать, и замечаю, как он хмурится. Этот маленький жест навевает на меня воспоминания и возвращает в прошлое.

– Отец сломает тебе руки, если ты ещё раз залезешь мне под юбку, – шепчу я, когда он в очередной раз приближается пальцами к пылающему месту и, дразня, отводит назад.

Он сексуально-горячо хмурится, оглядывает обеденный стол и замечает, что ни один из членов моей и его семьи не смотрит на нас. Поэтому он снова пробирается мне под юбку, но на этот раз забирается в трусики. Я скрепляю коленки, но это только усугубляет ситуацию, потому что он прикусывает губы, понимая какой эффект возымели его действия, и крадётся к клитору, пока я вздрагиваю и не дышу. Совсем не дышу.

– Ну, а чем вы сами хотите заняться? – спрашивает его мама, сложив руки к подбородку. Она заботливо улыбается, показывая различия между ней и моей матерью.

В это время он дёргает меня за набухший клитор, и я сдерживаюсь, чтобы не взвизгнуть. Он закусывает губу, чтобы не рассмеяться, и отвечает:

– Думаю, что мы с Грейс хотим провести время вдвоём где-нибудь подальше от Лондона, – я тут же хочу начать спорить, потому что никуда не хочу уезжать, но поздно.

Один из его прохладных длинных пальцев погружается в меня, а другой порхает на клиторе. Я сильнее сжимаю ноги, и он ещё дальше запускает палец. Чертов манипулятор.

– Да? – хмуро откликается отец, – я думал, что ты хочешь провести каникулы дома.

Я сглатываю, когда он ускоряет движение во мне, энергично засовывая и высовывая палец. Я чувствую, как влага стекает по моим ногам, но он ловит свободным пальцем капли, проводя по внутренней стороне бедра, возбуждая меня ещё сильнее.

– Я тоже так думала. Но он уговорил меня, провести последнее лето в школе где-нибудь, где есть океан.

Он ухмыляется, радуясь, что я всё-таки приняла его решение, и начинает ласкать меня нежнее, продолжая стимулировать клитор.

– Это неплохая идея! Наши дети проведут отдых только вдвоём. Как же это романтично, да, Джордж? – воодушевлённо спрашивает его мама у своего мужа, пока мой отец тихо передразнивает её «да, Джордж».

– Конечно, дорогая. Это потрясающая возможность побыть вдвоём и укрепить свои отношения перед браком.

Слюни, которые накопились во рту от жгучего возбуждения, попадают не в то горло.

– Что, простите? Брак?

– Отец, – сухо бубнит он и вынимает из меня свой палец, а затем покидает мои трусики и юбку. Я подавляю разочарованный вздох.

– Что? Ты ещё не говорил Грейс о своих намерениях?

– Об этом пока рано говорить.

– Дети сами разберутся с этим, не так ли? – приторно спрашивает мать, и его родители согласно кивают, – может, нам пройти в сад и насладиться весной там?

Затем они удаляются, оставляя нас вдвоём. Я собираюсь спросить всё, что мог иметь ввиду его отец, но не успеваю даже сказать и слово, потому что меня тут же поднимают и сажают на стол. Он разводит мне ноги и встаёт между ними, поглаживая меня через трусики.

– Мы всё решим потом, детка. Ты же не против, что сейчас я хочу заняться делами по важнее?

– Нет, конечно, нет. Займись со мной любовью, пожалуйста, – молю я его, когда он отодвигает мои трусики и начинает расстегивать свой ремень.

Игривый и пошлый взгляд голубых глаз устремляется на меня, и я готова задохнуться.

– Раз уж ты просишь.

Он притягивает меня к себе и обрушается на мои губы жадным, страстным поцелуем, а следом вонзает в меня свой член, ускоряя темп с каждой миллисекундой во мне.

От этих мыслей я густо покраснела, и я не сомневаюсь, что он понял, о чём я думаю. Это был наш первый раз за пределами пресной кровати, и мне понравилась такая дерзость. Он всё так же красив, горяч, от него несёт чём-то дорогим и сексуальным, а сам он вызывает одно чувство: мокрые трусики и только. Я чувствую, как моё сердце ускоряется и ускоряется рядом с ним, но не могу сделать и шагу назад. Отца уже давно нет рядом, но мы все ещё смотрим друг на друга. Он скользит все теми же любимыми мною когда-то, голубыми глазами по моему телу, и кожа вмиг покрывается мурашками. Как же я скучала.

– Привет, детка, – томно шепчет он, и я готова скрутиться в узелок. Его голос стал только мужественнее, добавляя ему несколько баллов сексуальности. Но ничего странного в том, что я скучала по нему. Прошёл всего год. Пусть мне и больно видеть его, но я все же рада встретиться снова.

Я облизываю пересохшие губы, и он рычит. И даже звериный рык чертовски сексуальный.

– Привет, Арчер.

– Ты стала только красивее. Твоя кожа всё так же светится, глаза кричат о твоей дерзости, а эта улыбка… ты заставляешь меня кончить в боксеры прямо сейчас.

Я зажмуриваю глаза и привожу дыхание в норму. У меня есть Диего. С Арчером мы расстались.

– Мне пора, – хриплю я и собираюсь уйти, но он успевает схватить меня за запястье и обвить руки вокруг моей талии.

Он дышит рядом с моим ухом, и я чувствую его дыхание прямо на открытом участке на коже, и если раньше это бы произвело на меня впечатляющий эффект, то сейчас моё сердце даже не подпрыгнуло. Это не правильно. Арчер – это не правильно.

– Один танец, прошу тебя.

– Всего один танец, и я больше никогда не увижу тебя?

Он тихо смеётся и медленно кружит нас.

– Надеешься, что сможешь отвязаться от меня?

– Мечтаю.

– Как кстати Алан поживает? Все ещё бегает за тобой?

– Он твой лучший друг, как ты можешь так говорить о нём, Арчер.

– Бывший лучший друг. И то я сомневаюсь, что он был им для меня. Разве друг пытается забрать твою девушку при любой возможности?

– Он не пытался забрать меня! И я тебе не вещь, идиот.

– Ладно, забудь, что я сказал.

– Я с радостью забуду и тебя.

– Я скучал по тебе.

Хочется скулить из-за несправедливости. То ни одного парня, то сразу два. А то и три.

– А я – нет.

Он хрипло смеётся и заправляет локон мне за ухо, специально подольше касаясь моей кожи. А затем наклоняется к уху и шепчет:

– Не ври себе, Грейс.

Я с трудом сглатываю.

– Отпусти меня, Арчер. Мне нужно уйти.

Но он все также держит меня.

– Я хочу поговорить с тобой, а ты разве нет? Целый год мы не виделись и тебе нечего рассказать мне?

– Мне есть, что рассказать тебе, Арчер, – вырывается из меня, и я не могу оставить поток слов, пропитанных гневом на него, – я влюбилась, по-настоящему влюбилась. Он старше меня, но это лишь плюс. Ты бы знал, насколько он красив. А как он трахает меня…

Я добиваюсь того, что хочу, и Арчер отстраняется от меня. В его глазах застывает та же боль, что и у меня, когда он бросил меня. Не оборачиваясь, бегу в комнату. Снова падаю лицом в кровать. Снова плачу. Снова в чёртовом Лондоне. Снова в этом проклятом доме. Может, на мне есть какая-то порча, и она активируется только тогда, когда я достигаю воздуха Лондона? Что-то мне подсказывает, что всё именно так.

Арчер все так же красив. За год он возмужал до невозможного, привлекая к себе внимания ещё больше. Тогда я бы с радостью прошлась с ним в любую свободную комнату и показала ему, что он принадлежит мне. Но сейчас единственное, что я хочу – это оказаться рядом с моим сварливым Диего.

Как он там без меня?

У меня такое ощущение, что я оставила кота в квартире, а сама сбежала в другой город на недельку-две, и он бедненький умрёт от голода. Но Диего не кот, что, конечно, круто, иначе меня обвинили бы в зоофилии.