– Ладно, я никогда не трахался с двумя сразу, – поднял свой стакан тот парень, который был инициатором игр. Проглотив выпивку, как и остальные, кроме двух девушек, щеки которых загорелись, а сами они начали придумывать оправдания.

Горло зажгло дешёвое поило, как только жидкость поступила на язык. Автоматически лицо сморщилось, но мне известно, что это лишь начальный эффект, потому что со временем я буду вливать по венам его цистернами напрямую через капельницу.

– Да заткнитесь вы, всем срать, с кем вы трахались, хоть пятеро одновременно, – фыркнул сосед кудрявого.

Они что, собираются играть честно? – поморщилась во мне фальшивая Грейс, - мы ведь не собираемся делать это честно?

В этом и есть суть игры, – запротестовала совесть, которую легко подавила лож одним взглядом.

Никто не будет играть честно, если это касается чего-то личного.

– Я никогда не бегала голой по школе, – улыбнулась Мария, поднимаясь стаканчик в воздух, явно специально выдав такое изречение.

Каждый из толпы выпил спиртное с довольным лицом. А моё лицо ещё и приобрело бледный оттенок, когда напротив нашего места, свободный квадрат на диване занял Диего. Красная ёмкость вмиг задрожала в моей ладони, хотя я изо всех сил старалась не терять самообладание.

– Я никогда не трахался в аудитории, – провозгласил Оли, на что я закатила глаза и вновь обожгла горло противной жидкостью, в то время как Оливер был единственным, кто держал стакан в воздухе.

– Господи, как ты смог? – фыркнула какая-то блондинка в костюме Золушки, но в глазах её читался детский восторг.

– Она – твоя в ближайшей аудитории, – прошептала я, на что получила широкую улыбку от друга, а блондинка посыл пошлого намёка в свою сторону.

– Я никогда не любил, – рассек воздух стаканчиком блондин напротив.

Подняв свой дрожащими руками, я вновь сделала глоток новой жидкости, которая обожгла гордо так, будто я глотала чистую щёлочь. Я любила. Но зачем-то осушила стакан, который не должен был лезть в желудок, убивая не только печень, а заодно калечил душу. Глаза моментально обратились к Алану, который держал свой и смотрел на меня с разочарованием. Я лгала и была честна одновременно.

Одно имя – Арчер. И я сломана.

За ним следует второе, которому принадлежит диван напротив. Я не могу утверждать, что люблю Диего, потому что не знаю его. Я люблю его таинственность, но что ощущаю к нему самому?

К моему счастью, остальные вопросы были настолько тупые, что мерзкое поило больше не попадало мне в рот. Я осталась абсолютно трезвой, чему определённо радовалась каждой капелькой чистого разума.

Я настолько абстрагировалась и ушла в собственные размышления, периодически смотря в сторону Диего, но лишь на долю секунду, будто это было ненароком. Я уделяла ему ничем не больше невербального внимания, как и всем остальным.

И до тех пор, пока до разума и до ушей не дошло то, что стало ведром ледяной воды, я держалась вполне непринуждённо. Но буквально секунду назад, сучка Бейкер выдала:

– Я никогда не трахалась с тренером.

Проглотив ком в горле, я победно, но лживо улыбнулась и вальяжно поднесла стаканчик к губам, осушив его до дна, при этом, не сводя глаз и не моргая, я смотрела на сучку, бросившую это дерьмо. Даже Диего померк на её фоне, но краем глаза я заметила, что он не сделал глоток, а, следовательно, в его жизни подобное случалось. Тишина стала оглушительной. Секунду назад, компания веселилась, но все разом заглохли, такое чувство, что тарелка ди-джея съехала и разорвала контакт с колонками.

– Поздравляю, Бейкер, ты снова испортила выходные, – поставила осушенный стаканчик на заляпанный журнальный столик я, – впрочем, ничего необычного. Продолжай в том же духе, у тебя отлично не получается влюбить в себя предмет собственных воздыханий. Со временем, твой яд станет ему омерзителен.

Откланявшись от друзей, я внедрилась в толпу и, закрыв глаза, задвигалась в танце под грохочущую по барабанным перепонкам музыку. Состояние расслабления пришло не сразу, но оно взяло своё начало, расслабляя физическую оболочку. Танцы можно считать за спорт. Я ведь двигаюсь, выбрасываю адреналин и эмоции, получая в ответ волну эйфории и облегчения.

Не знаю, сколько я могла шевелиться ещё, если бы не знакомый взгляд, помогающий глазам открыться и взглянуть в сторону, откуда чувствовалось внимание.

Диего.

И в тот момент, когда я отвела глаза, заставило тело передернуться, потому что на его коленях сидела именно та самая девушка, которую он назвал шлюхой на один раз. И его чёртовы руки, обнимающие меня ночью, сейчас находятся на её ягодицах. Тёмные волосы девушки, были повязаны в парочку хвостиков, которые болтались в разные стороны, а костюм напоминал тот, что на Марии, но открывал её задницу всем присутствующим больше необходимого. Её шевелениях на его коленях, ноги, сжимающие его внешнюю сторону бедра и руки, блуждающие под футболкой. Дыхание у меня сбилось, но я каким-то чудом, я заставила себя отвернуться и продолжить танцевать с кучей битого стекла в горле. До чего же я была отвратительна самой себе.

Но ещё ниже я пала тогда, когда позволила какому-то парню в костюме Рембо положить на свои бёдра ладони. Со временем я поймала себя на мысли, что мне стало даже весело. Передо мной охрененно сексуальный парень в чёрной майке, оголяющей грудь и потрясающие мускулы, который строил смешные рожицы и подпевал песням, отдаваясь музыке и мне целиком.

Наши бурные танцы завершились тем, что его язык проник в мой рот, а живот почувствовал готовое к труду и обороне достоинство. К чему я совершенно не была готова, но позволяла ему обвить свою талию и скользить языком по губам. И целовался он также отпдано, как и выглядел. Я отдалась бы ему легко и просто, если бы не одно но, занимающее место на диване с той самой шлюхой, которая касается его там, где касалась я, целует то, что целовала я. Издав рык, я прикусила губу незнакомца лишь раззадорив его нрав. В эту же секунду он потянул меня за собой из толпы убитых алкоголем или наркотиками.

Всё произошло слишком быстро, но я на всю жизнь запомню тот тяжелый взгляд на своей спине, подаренный мне напоследок.

– Извини, мне нужно в туалет, – быстро выдала я, когда парень начал пробираться сквозь студентов, вероятно, к спальне, где решил оприходовать меня.

– Вторая правая дверь прямо по коридору, – остановился он, посмотрев на меня карими глазами, – жду тебя в паре дверей от неё.

Кивнув, я быстро проскользнула в маленькую комнату, которая уже была заблевана десятками человек. Уверена, этому дому поможет только снос и тотальная зачистка для нового, чтобы вытравить все хламидии. Вытерпев небольшое количество времени, я высунула голову в проём и проверила путь на чистоту. Я не собираюсь трахаться с каким-то идиотом на студенческой тусовке.

Даже если этот идиот чертовски сексуальный? – злобно похихикивало бесячее «я».

Я делаю это не из-за Фуэнтеса, – старалась убедить саму себя я, – а только из-за того, что никогда не стану шлюхой, которая раздвинет ноги в студенческом братстве.

Проскользнув вдоль стен братства, я успела зацепить ошарашенный взгляд Оли, который был удивлён не тем, что я пытаюсь от кого-то скрыться, а тем, что скорей всего наблюдал картину с тем незнакомцем. Смотря на меня поверх красного стаканчика, он не двигался, словно отслеживал добычу. Поднеся указательный палец ко рту, я показала знак того, чтобы он молчал, взамен получив слабый кивок.

Как только ноги вынесли меня на улицу, а холодный ветер резко бросился в лицо, поднимая холодом всех мурашек по коже, я сжалась в три погибели и зашла за угол дома, где единственным нарушителем тишины были долбящие колонки в доме. Казалось, что кирпичные стены вот-вот начнут разваливаться по одному из-за напора и силы децибел.

Оперевшись спиной на леденящие стены, я откинула голову к звездному небу и закрыла глаза. Абсолютно плевать, простыну ли я, холодно ли мне, я чувствую себя дерьмом по двум причинам: я позволила случиться поцелую, но в этом моим вспомогателем стал гнев на Диего, на руках которого танцевала та шлюха, которую он, будь он проклят, драл в туалете; вторая причина была проста – я чуть ли не переспала с каким-то идиотом. Да, секс – это всего лишь секс, я никогда не придавала ему большее значение, чем плоские утехи, но не с человеком, имя которого мне даже неизвестно, как и он сам.

– Довольна? – нарушил уединение голос Диего, который уже привык подбираться ко мне незаметно. По этой причине, я даже не дрогнула и не раскрыла глаза.

– Чем?

– Потрахалась с ним?

– Не суди людей по себе, – горько засмеялась я.

– А для чего тогда было это шоу? Для меня? Я оценил.

Сарказм в одночасье сдавил горло, и я начал набирать обороты, пока по щекам не покатились слёзы от смеха, а я не согнулась пополам. В эту минуту, я напоминала истеричку, но было так плевать, что даже не описать словами. Конечно, он подумал, что я кувыркалась с тем парнем, дабы отомстить ему. Но всё пошло не по его плану.

– Господи, ты серьезно думаешь, что я целовалась с ним из-за тебя? – смеялась я, откашливая слова, – очнись, Фуэнтес, я целовалась с ним, потому что он, мать вашу, чертовски сексуальный, – смех быстро перешёл в твёрдость и серьёзность, – и не придавай себе большое значение в моей жизни. Я не трахалась с ним. Я – не ты, пойми уже. Ты можешь завалить всех шлюх мира, но у меня даже глаз не дёрнется. Мне просто плевать. Ты можешь дальше топить себя в алкоголе, одноразовом сексе или в чём-то подобном.

– Хочешь выставить себя шлюхой, то вперёд, – качнул он головой в сторону дома, на волосах которой играли блики тусклых уличных фонарей.

– Я просто веселюсь и отдыхаю, ничего личного, Фуэнтес.

– Ты ополоумела, – процедил Диего.

– С чего ты решил, что я делаю что-то из-за тебя или ради тебя? Очнись, твою мать. Мы не клялись друг другу в любви или верности. Запомни: женщина может быть верна только себе.