Холли Чемберлен - Наше лето

– А ведь Дэвид тебя ждет. Он и эта его невеста, как там ее…

– Роберта.

В толк не возьму, почему отец всегда притворяется, что забыл имя очередной приятельницы Дэвида.

– Может, ему стоит приехать ко мне на Вайнярд? – предложила я, зная, что папочка припрятал в рукаве не менее одной козырной карты, с помощью которой надеется воздействовать на мою совесть.

– А как насчет твоего бедного старенького папочки? Неужели совсем о нем не думаешь? – спросил отец полушутливо. – Или ты больше меня не любишь? Нашла кого-то еще и забыла своего папу?

Вот это смертельный удар. Я всегда была папиной дочкой, но, в отличие от многих женщин, честно пыталась не пользоваться этим.

– О, па, конечно, нет! Ты сам знаешь, что навсегда останешься самым главным в моей жизни. Просто…

– Даниэлла, поезжай и отдохни хорошенько. Я так, дурачусь. Ты молодая девушка, красавица, и кому и развлечься, как не тебе?

– Приеду на свой день рождения, – пообещала я, смаргивая слезы. – В августе. На уик-энд.

– Моя тридцатилетняя малышка, – вздохнул па. – Ты делаешь меня стариком.

– Ты вовсе не старый, па, – заверила я, думая: «Мой па совсем не старый, верно? Всего шестьдесят пять. По современным стандартам, это далеко не старость!»

– Нет, что ни говори, я старею, и слава Богу. Знаешь почему?

Комфорт и утешение давным-давно известного. А заодно и тоска.

– Потому что, если не стареешь, значит, уже мертв, – продекламировала я.

– Точно! – хмыкнул па. – В общем, поезжай и хорошенько повеселись на пляже.

Я обещала постараться.

Полагаю, мы могли бы рискнуть и снять дом заочно. Без осмотра.

Довериться риелтору. Развесить уши и внимать ее россказням.

В конце концов, особого значения это не имело. К тому времени, когда мы набрались решимости снять дом на лето, на рынке осталось одно дерьмо. По крайней мере в Оук-Блаффс.

Наша агент упомянула о маленьких поселках на побережье. Электричества нет. Канализация весьма сомнительна. Потрясающие виды. Тонны мира и покоя.

– Нас не интересует мир и покой! – объявила Даниэлла и, повернувшись ко мне и Клер, прошептала: – Единственный интересующий меня вид – это вид обнаженной мускулистой мужской груди.

Не потребовалось много времени, чтобы заметить: время от времени будущую соседку так и тянет выражаться высоким штилем дамских романов.

Погода тоже не способствовала усилиям риелтора впарить нам развалину. День выдался холодным, мокрым и серым. Я не позаботилась накинуть куртку поверх майки с короткими рукавами и теперь зябко ежилась.

Да и стоил ли Вайнярд стольких хлопот? Добраться до него сложнее, чем, скажем, на Кейп-Код. Сначала автобусом до Фалмута. А оттуда паромом до Оук-Блаффс.

Может, надо было попросту плюнуть на эту затею с летним домиком и проводить выходные и уик-энды на экскурсиях? Взять напрокат машину и посетить наконец такие местечки, как Стербридж-Виллидж и домик Луизы Олкотт[9] в Конкорде? Или это в Лексингтоне?

О да! Можно подумать, в этих самых местечках меня ждут непристойные развлечения!

– Девушки, даю свово, – картавила Терри, – вам вучче меня посвушать. Я не бвосаю свов на ветев. Вибо бевите что есть, вибо пожавеете, что не посвушавись Тевви.

– Вы из Бруклина? – поинтересовалась я.

– Да, а что? – подозрительно осведомилась Терри, словно я собиралась повесить на нее старое нераскрытое преступление.

Я пожала плечами:

– Просто спросила. Хотелось проверить, правильно ли могу определить выговор.

– Выговов? Какой еще выговов? Вадно, не важно. Так по вукам или нет?

Кто его знает. Не поверите, но дом был дерьмовым, даже по моим невысоким стандартам. Кружевная викторианская безделушка? Как же! Скорее, лачуга: дунь – развалится.

Две крошечных спальни, вернее, чуланчика, и, что самое интересное, ни одной нормальной кладовки. Холодильник времен шестидесятых. Запах плесени настолько тяжелый, что вряд ли выветрится, даже если неделями держать окна открытыми настежь. Диван, на который я не села бы, не подстелив чистую простыню и не вылив семи флаконов освежителя воздуха.

И что в этом доме хорошего? Только то, что он находился в Оук-Блаффс.

А Оук-Блаффс – душевное местечко. Имеет историю, связанную с Движением духовного возрождения, которое, в свою очередь, имеет какое-то отношение к церкви методистов, насмерть запугавших католиков и наиболее твердолобых протестантов.

Точно не знаю, но каким-то образом Движение духовного возрождения в конце девятнадцатого века привело к появлению множества деревянных домиков, выстроенных в стиле плотницкой готики, и к растущей популярности Оук-Блаффс в качестве места отдыха для американцев среднего класса.

Понятия не имею, как там еще распорядилась история, но знаю, что в Оук-Блаффс до сих пор имеется процветающая и довольно обширная афро-американская община. Плюс куча баров.

Даниэлла брезгливо сморщила нос:

– Кухня уж очень грязная.

– Я могу все вычистить, – поспешно предложила Клер. – То есть это все равно придется сделать.

– Да и много ли придется готовить? – поддержала я. – Можно подумать, мы с утра до вечера собираемся сидеть дома!

«Интересно, где ты раздобудешь денег для своих грандиозных планов?» – прозвучал в голове тоненький ехидный голосок. «Заткнись!» – велела я.

Но Даниэллу волновала очередная проблема.

– Краска шелушится!

– Снаружи. И кому это надо?

– Э… а вдруг в ней свинец?

– Собираешься сидеть на крыльце и жевать хлопья краски? – съязвила я.

– Я просто так сказала.

Терри пожала плечами.

– Ванная ужасно маленькая, – заметила Клер, постукивая пальцем по подбородку.

– Будем пользоваться ею по очереди, – парировала я.

Терри вздохнула.

– Ну, что вы там вешиви? Это не двовец. Есви можете позвовить себе двовец, не обязатевьно пвиезжать в Оук-Бваффс. Это все, что я могу сказать.

– Это все, что она может сказать, девушки. Ну же, решайтесь, – подстегивала я, хотя сама еще не была уверена, что готова рискнуть.

Еще подумаем, Джинси. Летние уик-энды на пляже? Или неделя в родном городе, с посещением свадьбы беременной соплюшки и другими светско-семейными развлечениями?

Да что я, рехнулась?

– Итак, мы собираемся снять домик или нет? – спросила я вслух.

Мы стояли на крошечном скрипучем крылечке, нерешительно переглядываясь, но тут взгляд Даниэллы уперся в какой-то объект за моим плечом, и не успела я отступить, как она схватила меня за руку. Длинные крашеные ногти оказались острее бритвы. Я с воплем отпрыгнула.

– Господи, да ты хуже вампирши! Следи за своими когтями!

– Прости, – пробурчала она, все еще не отводя взгляда. – Девушки. Вам нужно это видеть. Ой-ой-ой!

– Что? – раздраженно переспросила я, оборачиваясь, чтобы посмотреть, на что она так таращится. И увидела Это. Дар Господа всем женщинам. И мужчинам. Словом, имеющий глаза да узрит.

Можно сказать, воплощение идеала. И в обтягивающих велосипедных шортах к тому же. Черт.

– О, это не может быть настоящим! Правда, не может! – прошептала я.

Парень оглянулся в нашу сторону и заметил, как мы на него вылупились. Судя по ухмылке и походке павлина, это его нисколько не смущало.

Широкие плечи, узкая талия, плоский живот, мускулистые ноги, и, как мы только что заметили, шикарный зад.

– Довольно красив, – заметила мисс Совершенство-с-Бойфрендом.

– Довольно? – взвизгнула я. – Мы вправду смотрим на одного и того же парня? Самое сексуальное создание, которое я когда-либо видела!

– Не создание, – поправила Клер. – Личность.

Адонис оглянулся. Даниэлла подмигнула. И он подмигнул в ответ.

– Гетеро. Определенно.

– Итак? – осведомилась Терри, ловко выдув пузырь из жвачки.

Что она вообще делает на Вайнярде? Ей скорее пристало снимать «Мою кузину Винни-2».

– Так вы хотите домик иви нет? Есви нет, так у меня есть мивая моводая пава, котовая, возможно, заинтевесуется…

– Берем! – выпалила Клер и уставилась на меня и Даниэллу огромными, младенчески голубыми глазами. – Верно?

Даниэлла взглянула на меня и кивнула:

– Верно.

Вперед, Джинси!

Подумать только, принять глобальное решение при взгляде на задницу горячего парня.

Ничего не скажешь, зрелость.

– Что же, детки, – вздохнула я, – веселиться так веселиться.

Нечего и говорить, что телефонные услуги в договор не включались. Как, впрочем, полотенца и постельное белье.

Результатом явилось то, что в первый уик-энд нашей авантюры мы все трое были нагружены не хуже вьючных мулов: Даниэлла с тщательно подобранными чемоданами и сумками от Луи Вюиттона (мне пришлось спросить имя дизайнера), Клер – с такими же, но от Веры Бредли (мне и об этом пришлось спросить), и я – с чудовищным синим парусиновым рюкзаком, который кузина обычно брала в пешие походы (пока не упала с горы, предусмотрительно оставив на вершине рюкзак), и большим черным мешком для мусора, перевязанным двойным узлом.

В переполненном автобусе была невыносимая духота. Когда настало время садиться на паром, я помчалась вперед, чтобы занять три места на палубе. Даниэлла ныла, ей не нравилась перспектива отдаться на волю «стихий». Я напомнила ей о весьма пахучем первом отрезке дороги и справедливо указала, что день сухой и солнечный.

Она сдалась и напялила широкополую соломенную шляпу, каким-то чудом не помявшуюся в одной из бесчисленных сумок.

– Ну вот! – жизнерадостно выдохнула Даниэлла.

– Мы почти дома, – нерешительно улыбнулась Клер.

Я перевела взгляд с одной соседки на другую. Сплошное несчастье, что справа, что слева.

О чем мы только думали, трое совершенно незнакомых людей, договором привязанных друг к другу на все лето?