Холли Чемберлен - Наше лето

– Как ее зовут? – деловито осведомилась Клер.

– Лора Декоста. Разведенка. Четырехлетний ребенок. Кристен, или Кирстен, или Крис Крингл, или как там еще.

Даниэлла скрестила руки на груди и нахмурилась:

– Поверить не могу, что ты считаешь эту женщину угрозой!

– Представь себе, считаю.

– Но почему? – удивилась Клер. – Что в ней такого особенного?

Я стиснула кулаки.

– Сейчас объясню! Она доказала, что способна на это! Пройти дистанцию! Ну, сами понимаете: выйти замуж, родить ребенка. Она взрослый зрелый человек.

– Весьма спорно, – пробормотала Даниэлла. – Божьи коровки?

– Чего я достигла в жизни? – продолжала бушевать я. – Ничего. Поймите, Рику куда легче приспособиться к ней, чем ко мне! У Лоры уже есть опыт семейной жизни, а заодно и воспитания детей. Бьюсь об заклад, она может одновременно делать сандвичи и чистить унитаз, не забывая при этом о стирке белья и мытье кошачьего туалета.

– Джинси!

Даниэлла схватила меня за руку, и, как я заметила, очень осторожно, чтобы не поцарапать.

– Джинси, послушай меня. Мы с Клер своими глазами видели, что тут произошло. Эта особа тебя в упор не видит! Обращается с явным пренебрежением! Вряд ли Рик может увлечься такой женщиной. Во всяком случае, не тот Рик, которого ты нам описывала.

Да. Но описывала ли я реального Рика?

– Со мной еще никогда не обращались настолько пренебрежительно, – вздохнула я, потихоньку отнимая руку. – А это точно пренебрежение? Я приняла его за неуважение.

Клер покачала головой:

– Типичное пренебрежение. Известное также как презрение или даже брезгливость.

Даниэлла выглянула в коридор убедиться, что никто не подслушивает.

– Все же никак не пойму, почему ты так тушуешься перед этой особой. Да она даже косметикой не пользуется! Не обижайся, зайчик, но внешностью дама тоже не блещет.

– В жизни есть кое-что еще, кроме внешности, – отрезала я.

Например, беременность, роды и материнство.

И закладные, и больничные счета, и адвокаты по бракоразводным делам…

– Ах ты, наивная бедняжка, – вздохнула Даниэлла. – Детка, в конечном счете все сводится к внешности. По крайней мере вначале. И поверь, в этой женщине нет ничего особенного.

А во мне? Тут в аргументах Даниэллы явно было слабое местечко.

– Зато у нее ребенок, – возразила я. – И она сумела привлечь внимание Рика.

Клер добродушно улыбнулась:

– Джинси, по-моему, ты влюблена.

Я плюхнулась в офисное кресло, а Клер поспешно прикрыла дверь офиса.

– Господи, знаю! До чего все паршиво, верно? Особенно противно, что Рик уходит к женщине, которая тяжелее меня фунтов на сорок!

– Никуда он не уходит, – решительно заявила Клер.

– По крайней мере не к этой корове! – воскликнула Даниэлла. – Неудивительно, что ее бывший муж пошел вразнос! Бьюсь об заклад, это не она затеяла развод, потому что с таким весом нужно быть последней идиоткой, чтобы уйти от мужа, если только он не бил ее каждый день до потери сознания!

Я невольно рассмеялась:

– Спасибо, Даниэлла. Ты всегда умеешь ободрить и к тому же ужасно добрая! Это мне в тебе и нравится.

– Я просто говорю правду, – невозмутимо усмехнулась она. – Ты умна, сообразительна и очень симпатичная, хотя язык у тебя – чистая бритва, а характер – чистый уксус, как говаривала моя бабушка, все же человек ты хороший. А теперь собирайся, мы ведем тебя на ленч.

– Но в обеденный перерыв я обычно работаю, – запротестовала я.

– Пропускать обеды вредно, – отрезала Клер.

– И мужчины не любят тощих.

– Как и коров, – заключила я, снова прыснув.

Вечером, после того как Джастин, уставший за день, проведенный в зоосаде, наконец улегся, я подступила к Рику.

– Мне нужно кое-что спросить, – начала я. Боже, меня трясло! – Только, пожалуйста, скажи мне правду.

Рик – он сидел на продавленном диване, который давным-давно пора бы заменить, – махнул рукой, приглашая меня устроиться рядом.

– Ладно. Выкладывай.

Я взглянула ему в глаза.

Оказывается, у него ресницы длиннее моих!

– Ты интересуешься Лорой Декоста? Только не лги.

Но вместо того чтобы покраснеть, Рик раздраженно поморщился:

– Матерью Кристен? Или Кирстен? Куда подевались простые английские имена, вроде Кэтлин?! Интересуюсь? Хочешь спросить, не увлекся ли я?

«Только не смейся, – молилась я. – Что бы ты ни ответил, только не смейся надо мной!»

Но он и не думал смеяться. Напротив, вид у него был довольно злой.

– Иисусе, Джинси, конечно, нет! Она совершенно меня не интересует. Что я сделал, почему ты так подумала? Прости меня. Только объясни, что случилось, и даю слово, больше ничего подобного не повторится.

Я почувствовала такое облегчение, что мигом ослабела. Какой он все-таки милый.

– Нет, – сказала я, – ничего такого ты не сделал. Знаешь… это все я. Я просто…

– Тебе не нужно ревновать. Никогда, – перебил Рик, пощадив меня. Он не дал договорить, произнести роковое слово. – Теперь мы с тобой. Только ты и я. Правильно?

– Да. Наверное.

Рик взял мои руки и сказал:

– Не «наверное». Так и есть.

– Значит, ты уверен, что я в твоем духе, а Лора – нет?

– Только не считай меня негодяем, – ухмыльнулся Рик, – но, не говоря уже о том, что Лора – самая большая зануда в мире, и я понятия не имею, почему она появляется в офисе через день, под какими-то выдуманными предлогами, она еще и совершенно не привлекает меня как женщина. По-моему, она совершенно несимпатичная.

– Даниэлла назвала ее коровой, – сообщила я.

– Ну, я бы не был так категоричен. Может, достаточно «телки»?

Я легонько шлепнула его по руке. Рик сжал мои пальцы.

– Дело в том, Джинси, – прошептал он, – что я тебя люблю.

О Господи!

Вот оно.

Момент, которого я боялась.

Момент, которого ждала.

Смогу ли я ответить тем же?

Рик терпеливо ждал, не выпуская моих ладоней.

– Я тоже люблю тебя.

Мой голос чуть дрогнул, но, Боже, я это сказала!

Мы долго сидели обнявшись.

Вот тебе, Маммизилла!

Предсвадебный прием.

Мой предсвадебный прием.

Хотя Даниэлла намекала, что будет счастлива сопровождать меня в Мичиган, на случай, если понадобится помощь, что бы это ни означало, – скорее всего, в ее понимании, речь шла о хрустале, – я не пригласила ни ее, ни Джинси.

Говоря по правде, не думаю, чтобы Даниэлла особенно обиделась.

И точно знаю, что Джинси вздохнула с облегчением.

– Эта гребаная вечеринка по случаю рождения ребенка едва меня не доконала. На будущие пятьдесят лет с меня хватит. Но ты повеселись за нас. И все такое.

Мы с Уином доехали на такси до аэропорта. Прошли через охрану. Меня попросили снять туфли. Ноутбук Уина вызвал подозрения.

За минуту до взлета Уин взял мою руку:

– Я так счастлив, Клер. Мне кажется, ничего лучше с нами еще не случалось. Правда?

Глаза за круглыми очками в золотой оправе казались абсолютно искренними. Кстати, в самолете он всегда надевал очки, а не контактные линзы: сильно пересыхала слизистая.

Я не питала ненависти к Уину.

Просто иногда он не слишком мне нравился.

Что же до любви… я знала, что больше не люблю его. Уже много лет, как не люблю.

Нет, я любила Уина – так, как любят кого-то, с кем знакомы много-много лет. Кого знаешь как свои пять пальцев. Кто уже стал частью твоей жизни. Все равно что любить себя.

Или по крайней мере свыкнуться с собой. Уин всегда был рядом со мной. Как и я – рядом с ним.

Моя любовь к Уину стала привычкой.

Вот только хорошей или плохой?

– Клер, – повторил Уин, стиснув мою руку. – Я о чем-то тебя спросил.

Я покачала головой и улыбнулась:

– Прости, Уин. У меня в голове сейчас столько всяких мыслей… конечно, ты прав. Конечно.

В аэропорту Детройта нас встречали мама и папа.

– Девочка моя, – прошептал отец, целуя меня в лоб. – Я так горжусь тобой!

– Почему, папа? – деланно удивилась я.

Вот уже несколько лет, как я работала на одном месте. Неужели, сама того не подозревая, совершила нечто экстраординарное?

– Ты наконец выходишь замуж, – пояснил он.

А, вот оно. Вершина моих женских достижений. Пока, разумеется, не появятся дети.

– Я уже начал думать, что никогда не стану дедушкой.

Ну вот, я так и знала!

– Но у тебя есть Джеймс и Филип, – напомнила я.

Па покачал головой.

– Это не одно и то же, – объявил он, и я не стала развивать тему.

– Все так хотят поскорее тебя увидеть, – вмешалась мама. Она взяла меня под руку и повела к машине.

Позади слышались смешки отца и Уина: оба, вне всякого сомнения, припоминали победы в гольф и рыбацкие байки. Только подобными общими хобби и могут быть связаны мужчины типа Уинчестера Каррингтона III, эсквайра, и доктора Уолтера Уэллмана.

– Приезжает тетя Изабель и все твои кузины, – сообщила мать. – И угадай, кто еще будет? Мериэнн Брайтман, прямо из Чикаго! Знаю-знаю, ты не видела ее еще со школы, так что я решила сделать тебе сюрприз. Знаешь, у нее уже четверо детей!

– Вот это да! – притворно восхитилась я. – Четверо! Это… это много.

Я подумала об оживленном аэропортовском терминале за нашими спинами. Обо всех семьях, собиравшихся в отпуск и возвращавшихся домой. Обо всех стариках и калеках в инвалидных креслах. Обо всех молодых, но уже безобразно ожиревших людях в моторизованных тележках, управляемых скучающим персоналом аэропорта. О счастье и печали, которые нес с собой каждый человек.

Я подумала: может, сказать маме, что мне срочно нужно в туалет? А оттуда потихоньку ускользнуть и раствориться в толпе?