Холли Чемберлен - Наше лето

Но у меня есть разум, молча запротестовала я, отмечая незнакомый… – новый? – сверкающий браслет на запястье Роберты. Должно быть, бумажник Дэвида полегчал сотен на пять баксов.

Если только это от него, а не от очередного жиголо из теннисного клуба.

У меня есть сердце.

Не слишком разбираюсь в духовных делах, но может оказаться, что у меня даже есть душа.

Но разве я хоть однажды позволила кому-то увидеть эти реальные ценности?

Нет, нет и нет. Неприятно, неловко, но это так.

Я оглядела соседок.

Джинси скатывала обрывки салфетки в крошечные шарики, похожие на мини-пульки, которые, судя по всему, мечтала запустить в голову Роберты.

Клер была полностью поглощена своим салатом. Время от времени она бормотала «Вот как?» или «Неужели?», но меня не одурачишь.

Клер отчаянно скучала. Джинси тошнило от омерзения.

И мне почему-то стало стыдно. Совершенно ясно, какого мнения мои соседки о Роберте.

Но в таком случае что же они думают обо мне?

Заметили ли Джинси и Клер сходство между мной и невестой моего брата?

А если да, как они ко мне относятся? Симпатизируют? Или просто терпеливо дожидаются окончания срока совместной аренды?

И к осени я стану всего лишь неприятным воспоминанием, типичной избалованной еврейской богачкой, объектом всеобщего подтрунивания?

Я сунула в рот палочку чесночного хлеба, изо всех сил надеясь, что это не так.

О’кей. Короче говоря, я снова встретилась с Риком.

Возможно, решила, что пока не увижу его малыша, то есть Джастина, воочию, он как будто не существует.

Честно говоря, не знаю, о чем я думала. Но после той напряженной сцены в кабинете Рика – той, которую так некстати прервал Келл, я пожалела, что пропала.

Честно говоря, я сама назначила Рику свидание.

– Ты меня опередила, – признался он. – Конечно, да…

После этого сначала было кино, потом бургеры, пиво, пул в «Джуллиан».

Дальше все шло как по нотам. Иначе и быть не могло. Слишком мощно меня влекло к нему, чтобы осторожничать и прятать голову в панцирь.

Рик обладал многими физическими качествами, которые я находила крайне привлекательными: волнистые темные волосы, темно-карие глаза, оливковая кожа, крепкое тело. Тело, словно излучающее силу.

Понять не могу, откуда такая неуклюжесть.

Кроме того, он был на редкость умен и живо интересовался всем – от еды до музыки и истории европейского кино. Мы принадлежали к одной политической партии, и наши взгляды на важнейшие события современности, от войны на Ближнем Востоке до потенциально опасных исследований стволовых клеток, абсолютно совпадали.

Кроме того, меня притягивало полнейшее отсутствие хитрости. Рик был просто не в состоянии солгать, даже с самыми благими намерениями.

Он был настоящим простаком. Иногда это раздражало, но какое облегчение быть рядом с таким человеком, после многих лет, бесплодно потраченных на лжецов и мерзавцев, от которых за милю разило дерьмом.

– Как я выгляжу в этой блузке? – спросила я как-то.

– Не очень-то, – нахмурившись, ляпнул он.

– Ты о чем? – взвилась я, чувствуя, как закипает кровь. – Я заплатила за нее целых десять баксов!

– Не знаю, – пожал он плечами. – Тебе не идет, и все.

И зачем спрашивала?

Вернувшись вечером домой, я долго стояла перед зеркалом.

Рик был прав. Блузка сидела на мне как на корове седло. В ней я выглядела изголодавшейся крестьянкой девятнадцатого века.

Очко в пользу мужчины моей жизни.

Итак, мы встретились в четвертый раз. Кино и индийский ресторан.

А после ужина вернулись ко мне. Рик впервые оказался у меня дома, если не считать истории с неудавшимся спасением. Поэтому я провела его по квартире. Экскурсия заняла целых две минуты.

И вот мы лицом к лицу стояли в моей крохотной гостиной. Необычно холодный для лета ветер взъерошил волосы Рика, которые он так и не позаботился причесать. Мне ужасно хотелось наброситься на него и больше не отпускать.

– Значит, мы можем сделать это, верно? – выпалила я.

– Да. Если хочешь. Я хочу.

– Я тоже.

– Знаешь, я не смогу остаться на ночь. Джасти. Придется отвезти няню домой.

– Кто сказал, что я хочу тебя оставить на ночь, мистер Самонадеянность?

– Прости, столько лет прошло с тех пор, как я был холостым. И не имел пятилетнего сына. Я куда лучше разбираюсь в детских телепрограммах, чем в этикете современных свиданий.

– Ты прощен, – объявила я, обнимая его. – А теперь заткнись и займемся делом.

И мы занялись. И это было здорово.

Абсолютно чертовски здорово!

Жизнь может подвести, зато иногда бывает невероятно хороша. Вроде тех случаев, когда дарит вам прекрасную погоду на уик-энд.

Даниэлла предпочла провести чудесный день в магазинах. Вернувшись во второй половине дня, она притащила три больших битком набитых пластиковых пакета. В числе ее приобретений были золотой с эмалью брелок в форме прославленной нантакетской корзинки для матери, ярко-красная фуфайка с видом Мартас-Вайнярда для отца и несколько пар босоножек для нее самой.

Не знаю точно, где пропадала Клер, но вернулась она в прекрасном настроении, румяная и оживленная, что-то лепетала насчет пяти миль, бега, необходимости приобрести новый пульсотахометр и о том, что отныне ее любимый вид спорта – гребля на каяках.

Я? Я провела день, шатаясь по художественным галереям, и, кстати, впервые посетила музей в Эдгартауне.

Часов около пяти мы втроем отправились выпить и закусить в известное здесь местечко под названием «Кит». Заведение стояло на самом берегу, могло похвастаться большой террасой – там были столики – и двумя барами: в помещении и уличным. Нам повезло: удалось занять столик с видом на океан.

Правда, я заподозрила, что наше «везение» было напрямую связано с суммой, которую Даниэлла сунула хостесс.

Забавно.

В начале лета мне и в голову не приходило проводить время вне дома со своими соседками. Но странным образом мы стали все чаще общаться, причем без особых усилий. Иногда эта ситуация казалась мне идиотской. Временами нравилась…

Ну ладно, больше, чем просто нравилась.

– Эй, на палубе! – Даниэлла помахала кому-то рукой и повернулась к нам: – Девушки, надеюсь, вы не будете возражать? Я сказала ему, что мы будем здесь. Он просто подойдет поздороваться. Ему еще нужно на работу.

– Кто? – спросила Клер.

– Крис.

– Ах вот как? Значит, Дэвид слишком важная шишка, чтобы знакомиться с ним, а мы – такая шваль, что нам и Крис сгодится?

– О, Джинси, все совершенно не так. А теперь ш-ш-ш! Привет!

К нам подошел Морской Волк Даниэллы. Чрезвычайно симпатичный, в стиле охотников и рыболовов, из тех, кто много времени проводит на свежем воздухе. Мне показалось, этот парень скорее во вкусе Клер.

И ужасно обаятельный. Ни капли коварства или подлости.

Даниэлла представила своего Криса. Познакомившись, я спросила, не хочет ли он с нами посидеть.

– О нет, спасибо, – отказался он. – Перед работой я не пью.

– Мудро, – заметила Клер.

Крис усмехнулся:

– Скажем так, мудрость легко не дается. Жизнь преподала мне пару жестоких уроков. Впрочем, тут я не одинок.

– Вы совершенно правы, – подтвердила я.

Даниэлла встала, взяла Криса за руку.

– Разве тебе не пора, Крис? – проворковала она. – Не хочешь же ты опоздать на работу!

Крис взглянул на часы.

– И то верно. Босс прямо на стенку лезет, если я опоздаю хоть на минуту.

– Разве вы работаете не на себя? – удивилась Клер.

– Именно. И я не шутил, когда сказал насчет босса.

Все, кроме Даниэллы, рассмеялись, и Крис почти бегом припустился к грузовику.

– Ты практически выставила его, – заметила я после ухода Криса.

Даниэлла нахмурилась:

– Вовсе нет. Просто не хотела, чтобы он опоздал на работу.

– Какое тебе дело, опоздает он или нет? И вообще, даже если он разорится? Тебе ведь не замуж за него выходить!

– Он такой славный, – поспешно вставила Клер, прежде чем Даниэлла успела ответить. – Такой настоящий.

– Да, – согласилась я. – Но лично меня больше интересует его тело. Когда покончишь с Крисом, уступи его мне, договорились?

– Как насчет Рика? – обозлилась Даниэлла.

– А что насчет Рика? – ухмыльнулась я, старательно изображая безразличие. – Я не из тех, кто рвется замуж. Это не у меня целая система разработана!

– Но…

– Никаких «но». И нечего домысливать за меня.

– Ладно, – хмыкнула она, – но, независимо от Рика, должна тебе сказать, что парень, который встречается с Даниэллой Лирз, вряд ли посмотрит на Джинси Ганнон.

– Это оскорбление?

– Нет, просто констатация факта. Джинси, ты и я – полная противоположность. Нас едва ли можно причислить к одному виду, не говоря уж об однополости.

– Ты все-таки оскорбляешь меня! – вскричала я.

Но Даниэлла оставалась невозмутимой перед лицом моей растущей ярости.

– Нет, – повторила она. – Пытаюсь высказаться. Посмотри, как ты одеваешься. Взгляни на свои волосы. Когда ты в последний раз стриглась? Ты когда-нибудь пользовалась феном? Как насчет геля? Ты хоть раз в жизни надела юбку? Делала маникюр в салоне?

– Конечно, я пользовалась феном! – рявкнула я. – Где, по-твоему, я выросла? В болоте?

– Ну, – издевательски протянула та, – судя по тому, что ты рассказываешь о своем родном городе, всякое может быть.

– О, Даниэлла, – вмешалась Клер, бросив на меня взгляд, явно умолявший не пускать в ход кулаки. – Ты слишком много значения придаешь этим мелким дурацким различиям. Вещам, которые в конце концов оказываются совершенными пустяками. И ты, и Джинси – трудолюбивые, умные, добрые женщины. Это главное. Любой достойный мужчина посчитает за счастье быть рядом с каждой из вас.