Положив тяжёлую папку с проектами на обеденный стол, я безжизненно упала на стул. Это и есть моё невербальное алиби и оправдание всем отговоркам и отказам присоединиться к компании друзей, где может присутствовать он. От части, я говорила правду.

— А где остальные?

— Джаред укладывает их спать.

— Картер в роли трепетной мамочки? Меня сбила фура?

Лизи улыбнулась, включив чайник и поставив на стол пирожные, которые всегда были её любимыми. Это всего лишь шутка, ведь Джаред сделал кардинальный поворот вокруг собственной оси, став кем-то другим. Я уже и не помню, когда видела придурка и бабника Картера, исчезнувшего в один миг, который никто не успел уловить. Сейчас это отец и муж, который сломя голову бежит домой, как на пожар. Сколько бы я не подначивала Лизи и не шутила не счёт Джареда, мы обе понимаем то, что это другой человек. Таким он стал благодаря ей. Наверно, даже с первых дней появления Лизи в его жизни, хотя они оба упирались очевидному, Джаред сам того не понимая, менял себя и свои дурные привычки. И вот с первого курса университета их ничем не отлепить друг от друга. В школе со мной и Томом было то же самое, как оказалось, всё может поменяться по щелчку пальцев. Я не желаю Лизи того же, и если нужно, я лично усажу их за стол переговоров, потому что они никогда не смогут быть счастливы по разным сторонам друг друга. Это уже проверенный этап их отношений.

— Придёшь в субботу?

Посмотрев на папку, я вновь вернула внимание к подруге, занимающейся стул напротив.

— Я должна доделать несколько до конца недели.

— Тебе не кажется, что ты пашешь на работе, как проклятая? — шепчет Лизи, словно на втором этаже нас сможет кто-то услышать.

— Если ты помнишь, то у меня нет работы, я работаю на себя, — бубню в свою защиту я, но выдаю себя тем, что ковыряю рукава.

— Алекс, — вздыхает подруга, — хорошо. Тебе не кажется, что ты берёшь слишком много заказов? Тебе не кажется, что пора остановиться?

Я пытаюсь проглотить ком, но он не то, чтобы не лезет в горло, он выплёскивается наружу в виде быстрого потока слов, которые я не желаю выливать на Лизи. Но как показывает практика в последнее время, всё валится из рук и у меня не получается сдержаться.

— А что я должна делать? Мне больше нечем заняться! Я прихожу в эту гребаную пустую квартиру, смотрю на эти чёртовы стены и ненавижу всё вокруг! Напомнить тебе, что ты делала, когда Джаред улетел? Ты до ночи сидела на работе, а с утра пораньше вставала и изводила себя пробежками. Я вообще тебя почти не видела, а когда видела, ты делала вид, что не ревела всю ночь! Я нашла себя в работе, это моя отдушина!

Лизи смотрит на меня, хлопая большими карими глазами, после чего, её взгляд поднимается за мою спину, куда я тут же перевожу свой. Джаред. Надеюсь, мою демагогию и монолог слушала только она, а не брат Тома.

— Привет, — говорит он, после чего едва заметно поднимает уголки губ. Он всё слышал. Джаред позволяет увидеть свои настоящие эмоции, по крайней мере, их видимы мы — те, кто хорошо его знает.

Я молча киваю, переводя взгляд на Лизи, которая отстраняется и не принимает поцелуй в щёку от мужа, чем ошарашивает Джареда, а я уже виню за это себя, из-за меня — она отстраняется от него. Ноги автоматически встают на пол, оставляя стул позади. Это ещё одна причина не появляться у них.

— Я понимаю, что ты делаешь это из-за меня, но оно того не стоит. Если тебя поцелует муж, то я не откинусь и не заблюю ваш обеденный стол.

— Алекс, это не из-за тебя, — тут же оправдывается Лизи, но я не верю ей, поэтому вздохнув, качаю головой.

— Люди расстаются ежедневно, не будем делать из этого трагедию, поэтому, прекратите разговаривать со мной, словно я инвалид. Мне уже надоело! — отчеканиваю я, но чувствую пустоту и ноющую боль в области сердца, — я должна доделать один проект к среде. Не провожай меня.

После своих слов, я еле выдавливаю кривую улыбку, из-за которой брови Лизи сводятся на переносице, а Джаред вздыхает, упираясь ладонями в столешницу. Папка резко оказывается в моих руках и чуть ли не разлетается в разные стороны, но я, словно мангуст, который считается животным с самой лучшей реакцией, ловлю её и несусь к двери.

— Алекс, подожди, — кричит мне вслед подруга.

— Поцелуй за меня Мэди и Мэйса, — отвечаю я, успевая закрыть дверь в их дом.

— Но Алекс!

— Я люблю тебя, — отвечаю я, оставляя её за спиной.

Вот и весь разговор. Крайне короткая встреча с друзьями за полторы недели.

Я устала не только от тоски по нему, но и от жалости. Особенно от жалости. Я вижу, как на меня смотрит Лизи, как периодически звонит Бекка и спрашивает как мои дела всё тем же тоном, в котором слышится жалость. Я начинаю ненавидеть это ощущение, начинаю ненавидеть себя из-за того, что оно пожирает, как и пожирают чувства к Тому. Я люблю его, как бы не обманывала себя, я знаю, что люблю его. Это была всего лишь ссора, но кто знал, что именно она сделает развилку в наших путях. И из-за этого в душе засела обида, но это не самое страшное, самое печальное, что я разочаровалась. Разочаровалась в парне, которого считала умней своих лет, но который оказался тем, кто просто ушел, не проявив ни капли мудрости. Никакое другое чувство не переплюнет ощущение разочарования, потому что ты начинаешь видеть совершенно другого человека, словно невидимая стена из розовых грёз пала, открывая ту действительность, которая есть на самом деле. Том оказался не таким рассудительным и мудрым, каковым я его себе придумала, он оказался трусливым глупцом, поэтому молча сбежал, не посчитав нужным сказать «всё кончено».

Я хочу знать, что с ним всё хорошо, но не могу. Спрашивать у Лизи или Джареда не лучшая идея, да и у остальных друзей тоже, я знаю, что они общаются с ним и это нормально. Но я практически отстранилась от них. Каждый раз, когда кто-то звонит и говорит, что все решили собраться на выходных, я придумываю любую отговорку. В основном это касается работы, ведь каждый знает, что у меня нет определённого графика, я могу работать в любое время, даже ночью и, как правило, когда они решают собраться — у меня на носу горящий ярким пламенем проект. Лизи, права, я гребу всё не глядя, лишь бы занять каждую свободную минуту собственной жизни. В таком ритме тянутся три месяца. Хотя, наверно, лучше сказать, что я выживаю. Предложение от издательства, которое предлагает мне колонку в журнале — так и висит на почте, которую я открываю и перечитываю вновь. Я до жути боюсь повторить судьбу Лизи, пережившую начальника, домогающегося её и то время, когда Джаред помахал кулаками, чуть ли не получив вип-клетку на несколько лет. Но изо дня в день я толкую себе то, что такое случается не с каждым и не везде, если ей попался ублюдок, то это не значит, что у меня будет такой же.

По возвращению домой, я открыла дверь и ступила на порог всё того же пустого квадрата. Бежевая краска на стенах периодически раздражала, но если бы я не сменила квартиру, то могла вовсе наложить на себя руки, потому что за ту неделю, воспоминания буквально стёрли меня в пыль и превратили в лужу на полу. За все двадцать три года существования, я не привыкла жить одна. Изначально с родителями и Адамом, по приезду в Нью-Йорк — с Лизи, после её свадьбы — с Томом. Я не оставалась одна и сейчас с трудом привыкаю и приспосабливаюсь к такой жизни. Скинув обувь, я упала на диван, от чего подпрыгнула пятёрка подушек, и следом включился телевизор, но я тут же подскочила назад, вернувшись в вертикальное положение.

Заняв барный стул, я открыла ноутбук и окинула взглядом кухню, пока он загружался. Майские солнечные лучи били в глаза благодаря глянцевому белому гарнитуру. Я всегда мечтала, чтобы раковина была напротив окна, и мечта осуществилась, но сейчас я готовлю редко, да и делать это больше не для кого. Всё чаще я начала забегать в кафе поблизости и брать еду на вынос. Я собственноручно гроблю себя, но есть одно положительное в данном исходе — я не толстею, а наоборот. Лизи оказалась права: когда ты не зацикливаешься на собственном весе, он чудесным образом стоит на месте, а то и вовсе сам по себе уменьшается. Я успела сбросить несколько, и теперь смотря на себя в зеркало, иногда не узнаю собственное тело. Чёткие черты лица; ключицы, выделяющиеся так, словно я вовсе не питаюсь или сижу на наркоте; талия, с которой спадают любимые джинсы. Наверно, стоит поблагодарить стресс, который помог такому чудесному похудению, но и это не радует меня.

Затерянное письмо среди кучи других, нашлось через несколько минут. Мне нужны изменения, а лучше те, где я не смогу вернуться к прошлому ни физически, ни морально. Я хочу всего нового, но пока смогла сменить только квартиру и номер, оставаясь душой в прошлом: где мы счастливы.

— Алекс, открой дверь! — прикрикнула с кухни мама, — у меня руки грязные.

— Хорошо, что у тебя есть зубы, — захихикала я, переключая каналы по телевизору и намекая на нестандартную встречу.

— Когда откроешь, тогда вместе посмеёмся, там скорей всего папа пришёл.

— А где его ключи? — оставив на маме секундный взгляд, я подошла к двери.

— Решил, что на полочке они смотрятся лучше, — с улыбкой ответила она.

— Отличная ид… — хотела было сказать я, но тут же замолчала, потому что дыхание сбилось в один счёт.

Закрутив головой, я зажмурила глаза, не доверяя увиденному. Он в университете. Не может быть. У меня просто галлюцинации и я схожу с ума несколько недель.

— Не хочешь меня видеть? — засмеялся Том, оживляя своим голосом миллионы бабочек.

Распахнув глаза, я завизжала и кинулась на его шею, которую крепко сжала в объятиях, от чего Том начал кашлять, но я всё равно не расслабила хватку. Осыпая его лицо сотней поцелуев, я не стремилась опуститься на пол, да и Том не торопился ставить меня, держа в своих руках. Он тут. Рядом. Я целую его и обнимаю. Ещё чуть-чуть, и могу вовсе задушить, а потом спалить планету, потому что чувствую, как свечусь ярче солнца.