Джуд провел рукой по голове.

— На самом деле я приехал по другой причине. Не хотел уезжать не попрощавшись.

Я сглотнула.

— Ты уезжаешь?

— Завтра рано утром я улетаю на тренировочную базу в Джорджии. — Он слабо улыбнулся мне, поведя плечами. — Я, наконец, понял, как разобраться со своей жизнью. После этого дело пошло намного быстрее.

— И надолго ты уезжаешь? — спросила я, подтягивая колени к груди.

— Базовая подготовка длится десять недель, — сказал он. — Затем меня направят на индивидуальную подготовку куда-нибудь, но я еще не знаю куда.

Я плотно сжала губы. Через три недели начнется последний учебный год, и я вернусь в Уиллоубрук. Я заставила себя улыбнуться.

— Значит, прощаемся, — сказала я.

— Я получил «подъемные», (Подъемные — поощрительная премия при устройстве на работу или поступлении в армию, прим. переводчика) — сообщил Джуд. — Поговорил с банком и договорился об оплате просрочек после того, как получу деньги. Так что теперь, думаю, все должно быть хорошо.

Я плотно сжала ладони.

— Я могу поговорить с отцом. Возможно, удастся рефинансировать твой долг, чтобы пришлось платить поменьше…

Он накрыл мои руки своими.

— Это не твоя проблема. Мы с мамой сами во все это влезли. И сами найдем способ выбраться. Я обсудил с ней возможность реабилитации и терапии. Сейчас она против, но я не перестану уговаривать ее пока она не согласится.

— Если тебе что-то понадобится… — мой голос оборвался.

Он улыбнулся.

— Спасибо. Буду знать.

Между нами повисло молчание. Мимо проехала машина, перелетали с дерева на дерево птицы. В траве покачивались на ветерке красные, желтые и оранжевые полевые цветы, наполняя воздух дивным ароматом.

— Есть кое-что, что я хочу сделать до отъезда, и я хочу, чтобы ты сделала это вместе со мной.

Я подняла брови.

— Что именно?

Джуд встал и протянул мне руку.

— Поедешь со мной?

Я вложила свою руку в его ладонь и последовала за ним к его машине. Мы молча катили по улице в стареньком пикапе. Мы ехали по Эшвиллу, и от того, как окутывали горы огни этого города, хотелось улыбаться до ушей. Я полюбила Эшвилл. Он стал частью моей жизни.

Внезапно мне в голову пришла идея.

— Я подам заявление в Университет Северной Каролины в Эшвилле, — сообщила я.

Джуд покосился на меня.

— Серьезно?

Я представила, как буду каждый день ходить по Эшвиллу, смотреть на горы и на кирпичные городские здания. Поместье Билтмор, Чимни Рок, водопады, Блю-Ридж-Паркуэй. Эштон и Кейт в колледжах по соседству и тетя Лидия. Не хочу отказываться от всего этого.

— Серьезно, — ответила я. — Хочу учиться именно здесь.

Джуд улыбнулся и кивнул.

— Думаю, ты прекрасно впишешься.

Мы подъехали к кладбищу. Пышная зеленая трава покрывала небольшой склон, усеянный аккуратными мемориалами. Летний вечер становился темнее, и дорожку между могил подсвечивали фонари на солнечных батареях. Джуд припарковал пикап и вышел из машины.

Остановившись в конце дороги, он сделал глубокий судорожный вздох.

— Я не был здесь с самых похорон, — пояснил Джуд.

Я взяла его за руку и крепко сжала.

— Я буду рядом, если понадоблюсь.

Помимо нас на кладбище была еще пара человек, но они находились в нескольких ярдах от нас, склонившись над могилами своих родных. Стоял тихий спокойный вечер.

Могилка была маленькой — почти такой же, как все остальные. Вверху надгробия был выгравирован венец, а под ним надпись: «ЛИАМ — любимый сын и брат».

Долгое время Джуд не говорил ни слова. Я стояла, положив голову ему на плечо и глядя на могилу парня, который так сильно повлиял на меня этим летом, хоть я ни разу его не видела. Я чувствовала, будто узнаю Лиама через брата, будто то, кем он в итоге стал, все еще жило внутри Джуда.

— Надо было купить цветов или чего-нибудь в этом роде, — наконец сказал Джуд со смешком. Он провел по щеке свободной рукой, слегка поерзав.

Под ближайшим деревом росли белые полевые цветы, и я поспешила нарвать их, положив самодельный букет у подножья могилы.

— Вот, — сказала я. — Теперь он знает, что мы здесь были.

На лице Джуда появилась улыбка.

— Спасибо.

Мы почти не говорили, но простояли у могилы Лиама довольно долго. Когда мы двинулись в обратный путь, небо уже потемнело и на нем стали появляться звезды.

Вернувшись к дому тети Лидии, я вдруг осознала, что не знаю, как отпустить Джуда. Что произойдет, когда он уедет? Увижу ли я его снова? Этим летом я уехала, чтобы узнать себя, и Джуд был частью всего этого. Частью того, кем я стала.

Но давать обещания, которые мы возможно не сможем сдержать, не хотелось. Так прощаться было нельзя.

— А я ведь никогда нигде не был, — произнес Джуд, глядя на дома, выстроившиеся вдоль темной улицы. — Провел здесь всю свою жизнь.

— В мире есть на что посмотреть, — сказала я. — И, если зазеваешься, легко потеряться.

Он усмехнулся.

— Я всегда начеку.

Я засмеялась.

— Не сомневаюсь.

Я не могла смотреть на него и шаркала ногой по земле.

— Просто обещай, что будешь осторожен.

Он наклонился ко мне и прижался своим лбом к моему лбу.

— Ты мне доверяешь?

Я посмотрела в такие родные серые глаза.

— Да.

Мы знали, что наступил особенный момент, но никто из нас не двигался с места. Движение только бы усложнило ситуацию.

— Боишься? — спросила я.

— Да, — признался он. — Но, если что-то пугает тебя до чертиков, значит именно это тебе и стоит сделать.

Я улыбнулась.

— Правило №2.

Его рот изогнулся в усмешке, и я ощутила внутри себя нечто огромное пугающее и сложное.

Он пошевелился первым, обхватив меня за талию и сильнее прижимая к себе. Я обняла его в ответ, отчаянно не желая отпускать. Я не хотела представлять его где-то наедине с опасностью, которую сама увижу разве что только в кино. Я не хотела думать о сером надгробии с его именем, которое могло появиться рядом с могилой его брата. Изо всех сил стараясь концентрироваться на моменте, я держалась за Джуда, как будто могла уберечь его от опасности одной своей верой в это. Мне хотелось навсегда сохранить в памяти исходящую от него силу.

Джуд прав: если что-то пугает тебя до чертиков, значит именно это тебе и стоит сделать. Правило №2. Обещание, которое мы дали себе и друг другу.

Оно-то и придало мне смелости потянуться к нему и поцеловать.

Никто не отстранился, будто мы оба всю жизнь только и ждали этого момента. А вместе с поцелуем исчезли и все мои страхи. Я больше не сомневалась в трепете и эмоциях, которые испытывала.

Когда мы, наконец, отстранились друг от друга, я взглянула в серые глаза и все поняла. Это был Джуд. Это Джуд помог мне стать другой этим летом.

Он подался вперед, прижавшись лбом к моему лбу.

— Я буду тебе писать, — пообещал Джуд, крепко сжимая меня в объятиях. — И звонить. Каждый день. Каждую свободную секунду.

Я засмеялась.

— Только не забывай проходить свою подготовку между всеми этими звонками и эмейлами.

В его глазах читалось беспокойство, когда он спросил:

— Не забудешь меня?

Я крепко сжала его руку.

— Никогда не забуду.

И я знала, что это правда. Как бы ни повернулась жизнь, как бы ни сложились наши отношения на расстоянии и куда бы мы ни пришли в будущем — я знала, что никогда не забуду парня, который изменил мою жизнь.

И меня тоже.


Глава 25


— Все взяла? — спросила тетя Лидия, когда я закрыла багажник.

Я кивнула.

— Здесь все, что я брала с собой.

Летнее солнце все еще ярко светило над головой, но я уже чувствовала неуловимые изменения в воздухе, как бывало всякий раз, когда август постепенно перетекал в сентябрь. Лето подходило к концу, и мне предстоял обратный путь до Уиллоубрука. Даже не верилось, что я провела в Эшвилле целых два месяца.

— Погоди-ка, — сказала тетя Лидия. Подняв вверх палец, она бросилась обратно в дом.

Я взглянула на Кейт и Эштон.

— И как это понимать?

Кейт пожала плечами, а вот Эштон выглядела так, будто что-то об этом знала. Прежде, чем я начала выпытывать из нее подробности, она стиснула меня в объятиях. Ее висячие серьги запутались в моих волосах, и Кейт пришлось помогать ей выпутаться.

— Я буду по тебе скучать! — воскликнула Эштон.

Кейт обняла меня с другой стороны, и мы стояли, слившись в групповом объятии, пока я не рассмеялась.

— Не могу дышать! — пошутила я.

Подруги выпустили меня и отступили назад. Подруги. От этой мысли лицо озарялось улыбкой.

— Пиши нам каждый день, — наказала Эштон.

— Обо всем, — добавила Кейт.

— Буду, — пообещала я.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказала Эштон. Она залезла в тканевую сумку, перекинутую через плечо, и достала небольшую вещицу, завернутую в газету. Я аккуратно развернула бумагу и увидела красно-сине-зеленое стекло. То самое, что мы наши в центре переработки, только теперь оно было обрамлено замысловатой проволочной рамкой. Приглядевшись, я обнаружила, что она складывается в надпись: Эштон, Кейт и Ханна.

Я широко улыбнулась, взглянув на Эштон.

— Спасибо, — сказала я. — Мне очень нравится.

— Правда? У меня ушла целая вечность на то, чтобы сделать рамку как надо.

— Правда, — заверила я ее. — Очень красиво.

Так и было. Глядя на творение Эштон, я вспоминала о том, сколько красоты в несовершенстве. В искусстве нет традиционных подходов, а в жизни — традиционных путей.

Вернулась тетя Лидия, прижимая к груди квадратный холст.

— Я следующая. Прощальный подарок, — сказала она, вручая мне полотно.

Взглянув на картину, я шумно втянула ртом воздух. На ней были изображены Эшвилл и Уиллоубрук. Два города сплелись в одной картине так, что казались единым целым, но я все равно могла видеть отличительные черты каждого.