– До сих пор? – закричал мой семилетний малыш, будто обращаясь к пустой игровой площадке. – Но ведь уже светло, и вообще. Он же всегда встает первым, когда все еще спят. Он что, спит со вчерашнего дня?

Я кивнула и увидела, как понимание происходящего искорками засветилось в его глазах. Несмотря на свой возраст, Джейк почувствовал, что все, сказанное мною, чересчур уж странно и никак не может считаться нормальным и само собой разумеющимся.

– Да, именно так. Понимаешь, вчера он совершил очень смелый поступок – помог маленькому мальчику, когда тот оказался в беде. Но это навредило ему, потому что в результате он очутился в очень холодной воде. И вот поэтому его тело погрузилось в глубокий, очень глубокий сон.

– Но это же может пройти? – подсказал мне Джейк, выдвигая такое решение проблемы, которое, по его детскому мнению, было в данной ситуации единственно возможным.

Я молчала, и пауза стала чуть длиннее допустимой. Не думаю, что Джейк обратил на это внимание, зато от папы это ускользнуть не могло, и он сразу вмешался:

– Все верно, мой друг. Ты все понимаешь правильно.

Я отвернулась, искренне надеясь, что эти пронзительные голубые глаза не успели прочесть все то, что я скрывала внутри себя. Я сосредоточилась на созерцании высокой, запорошенной снегом ледяной горки, причем смотрела на нее настолько пристально, что на глазах у меня выступили слезы. По крайней мере, я надеялась, что Джейк именно так их объяснит.

Наконец я попыталась успокоить дыхание и встала с корточек, одновременно взяв в ладони руки Джейка в теплых варежках.

– Бабушка объяснила тебе, что в комнате у папы полным-полно всяких аппаратов?

Джейк нетерпеливо кивнул. Ему – в первый и единственный раз за всю его недолгую жизнь – хотелось поскорее уйти с игровой площадки.

– Я уже все это знаю, мамочка. Бабушка говорит, что он похож на астронавта в космическом корабле. Как будто бы он собрался в космос и улетает в другую галактику.

Я мысленно поблагодарила маму за ее уникальную способность объяснить ребенку, что такое палата в реанимационном отделении. И еще успела сказать спасибо создателям фильма «Звездные войны» за то, что они вообще сделали это возможным.

Больше говорить было нечего. Никакая подготовка не могла облегчить то, что должно было произойти.

– Ну, тогда пойдем и посмотрим на папу, да?

Джейк радостно закивал, нетерпеливо прыгая с ноги на ногу, пока мы стояли на перекрестке в ожидании зеленого света, чтобы можно было вернуться в больницу через главные ворота.


Когда мы добрались до этажа, где лежал Джо, я поняла, что меня опять ждет что-то новое. Начать хотя бы с того, что его родители и моя мама уже не находились рядом с ним, а ждали нас в коридоре. Два врача в это время осматривали Джо и о чем-то переговаривались, но по их бесстрастным лицам решительно ничего нельзя было понять. Они убрали пластырь у Джо с глаз, а вместо этого поочередно осторожно приподнимали ему веки и светили фонариком прямо в глаза. Потом к ним обратилась медсестра, они оба повернулись и через стекло увидели Джейка. Правда, тот пока что был очень занят, обнимаясь с прибывшими вторыми бабушкой и дедушкой, а потому еще не знал, что мы уже подходили к палате его отца.

Мне не понравилось выражение на лицах врачей, с которым они повернулись друг к другу и понимающе кивнули. И не только это. Меня совсем не обрадовало мрачное настроение мамы, а ведь она долгое время наблюдала через стеклянную стенку за действиями врачей, и ей наверняка что-то было известно.

– Миссис Тэйлор? – позвал высокий врач в белом халате, выходя из дверей палаты.

На него вопросительно посмотрели сразу две женщины – я и та, которая носила фамилию Тэйлор гораздо дольше меня.

– Да, это я.

– Мы вернемся через некоторое время, чтобы снова осмотреть вашего мужа, и тогда, как мы надеемся, у нас появится больше информации для вас и членов вашей семьи.

Опять неопределенность. Опять они не желают мне ничего говорить. Если бы Джейк не тащил меня за руку, желая поскорее увидеть отца, я прямо сейчас вызвала бы их на открытый разговор и потребовала бы ответить на все мои вопросы. Но именно в тот момент мои приоритеты были расставлены несколько по-другому.

– Папа! – воскликнул Джейк, высвобождая руку из моей ладони и пулей влетая в палату со скоростью борзой собаки, участвующей в спортивных бегах. Очутившись в полуметре от койки, он резко затормозил, так что подошвы его кроссовок взвизгнули на больничном линолеуме. Он взглянул на Джо, и его голубые глаза округлились. Потом он перевел взгляд на все трубки, провода, аппараты и, наконец, механизм, напоминавший кузнечные мехи, который сейчас выполнял ту самую работу, которую временно отказывались делать легкие Джо.

Никто из взрослых ничего не говорил, когда мы, один за другим, вошли в палату вслед за Джейком. Мы видели, как его темноволосая головка поворачивалась из стороны в сторону, когда он поочередно изучал чужие и очень странные предметы, пытаясь найти хоть какой-то смысл в том, чего вообще-то не должен был бы видеть ни один ребенок в мире. Разволновавшись, я повернулась к матери. Ее решение уже не казалось мне правильным. Но ее уверенный кивок показал мне, что она не сомневалась в своей правоте. Наверное, сама она все это уже где-то видела.

– Вот видишь, Джейк, – ласково произнесла она, кладя ладонь ему на плечо, – тут все так, как я тебе и говорила. Похоже на «Энтерпрайз» или даже на «Тысячелетнего Сокола».

Он вполне серьезно утвердительно кивнул. Никогда еще моя мама не поражала меня так, как на этот раз. Джейку досталась самая классная бабушка в мире.

Мелкими воробьиными шажками Джейк подобрался к самой койке. Потом очень осторожно вытянул руку и положил свою детскую ладошку на возвышавшийся на постели выступ, который обозначал стопу Джо, спрятанную под одеялом. Он ухватил отца за лодыжку и осторожно подергал ее взад-вперед.

– Потряси ногой, папочка, – прошептал он, повторяя слова Джо, которыми тот будил сына каждое утро. – Пора вставать. – Он проделал это несколько раз, твердя те же самые слова, как заветную молитву. Наконец, поднял голову и обвел глазами всех собравшихся в палате людей, которые любили его больше всех на свете, пока его взгляд не остановился на мне. – Не помогло. А я-то думал, что он именно этого ждет.

Потом взгляд его упал на его собственную игрушку. Лев, как настоящий страж, по-прежнему сидел на койке в ногах Джо. В порыве гнева (что случалось очень редко, как правило, мой ребенок всегда был ласков и уравновешен) он схватил игрушку и швырнул ее на пол.

– Глупый Симба! – с отвращением пробормотал он.

Я сильно прикусила губу, и это был единственный способ, чтобы не расплакаться.

Джейк в это время ухватился за одеяло, плотно подвернутое под тело Джо, и пальцами стал искать его края. Прежде чем кто-то из нас смог остановить его, он забрался на матрас и, извиваясь как червяк, очень быстро стал пристраиваться на кровати рядом с Джо.

– Джейк… – негромко позвала я, но мой голос тут же заглушил упрек дежурившей рядом сестры.

– Простите, но детям нельзя…

Внезапно моя мать преградила путь приближающейся к койке медсестре, которая, видимо, решила собственноручно увести ребенка от его отца.

– Все в порядке, – твердо произнесла мама, обращаясь к сестре, и, повернувшись к койке, приподняла что-то из медицинского оборудования, чтобы ребенок мог устроиться поудобнее. – Он просто хочет обнять своего папочку. Я позабочусь о том, чтобы тут ничего не потревожили.

Сестра колебалась, но моя мать многозначительно посмотрела ей в глаза, и молодая женщина встретила ее взгляд. Могу поклясться, что между ними произошел немой разговор, смысл которого был понятен только им двоим.

– Ну что ж, я думаю, вреда от этого не будет.

Мой папа обнял свою супругу, и я думаю, что не ошибусь, если скажу, что в глазах его блеснула гордость. После этого они оба снова повернулись к Джейку, который, ловко избегая препятствий на своем пути, уютно вытянулся у неподвижного бока Джо. Он положил голову отцу на грудь, вздымавшуюся и опускавшуюся синхронно с работой аппарата искусственного дыхания.

– Папочка, я знаю, что ты похож на супергероя, потому что спас того мальчика, но мне очень хочется, очень-очень, чтобы вместо тебя в эту холодную воду полез бы его папа. А то получается нечестно, что ты заболел из-за того, что помог ему. – Сын взглянул на меня, потом положил руки на туловище Джо и прилип к нему, как магнит к железу. Затем он принялся шептать Джо на ухо: – Мне тоже надо еще очень много помогать, папа. Я до сих пор так и не научился правильно завязывать шнурки. – Здесь шепот его стал тише. – А еще мы ведь делаем маме подарок на Рождество, а один я его не смогу закончить.

Я осторожно склонилась над кроватью, обхватив руками сразу двух моих самых любимых и родных людей, которые были мне так необходимы. Я слышала, как Кэй начала тихонько всхлипывать, потом Фрэнк осторожно вывел ее из палаты, но я даже не обернулась. Я продолжала держать в объятиях тех, кого любила, молясь лишь о том, чтобы это был не последний раз, когда мы трое соединились вот таким способом.

Шарлотта

Я вышла из дамской комнаты, где ополоснула лицо оживляющей холодной водой, и вдруг услышала детский голос. На секунду я смалодушничала, и мне захотелось юркнуть назад, туда, откуда я появилась. Но прежде чем я успела скрыться, они вышли из-за угла и очутились передо мной. Я увидела Элли, державшую за руку сына, который должен был быть моим.

В жизни удивительное сходство этого мальчика с его биологическим отцом оказалось просто потрясающим. Это было то же самое лицо, те же самые глаза, в общем, все то же самое, что я видела на многочисленных, профессионально выполненных семейных фотографиях Дэвида, где сам он был изображен ребенком. Они украшали стены дома его родителей. Может быть, где-то в доме хранились и альбомы с более непосредственными семейными снимками, на которых не приходится специально позировать, – воспоминаниями о праздновании Рождества, о днях рождения и, конечно, каникулах… Правда, зная мать Дэвида, я иногда сомневалась, что они вообще существовали.