Дэни Аткинс - Наша песня

У входа в ванную мы с Максом проскочили мимо друг друга, как тренированные синхронные пловцы.

– Я оставил твой чай в самой неприбранной спальне, которую нашел. Похоже, она твоя.

Я показала ему язык и направилась к себе в комнату, столкнувшись на лестничной площадке с Еленой.

– Мне очень понравился твой друг Макс. Он такой забавный, рассмешил меня до колик, – сказала она с улыбкой, натягивая пальто и шагая к лестнице.

Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как ее слова отдаются теплом у меня внутри. Все обожали и не перестанут обожать Макса. Дэвиду он тоже понравится, я была в этом уверена.

Не обращая внимания на развороченную и неприбранную постель, я расчесала волосы и включила фен. Когда Макс вернулся из ванной, волосы у меня уже высохли, но я не удосужилась надеть на себя что-нибудь посущественнее.

Он постучал в дверь.

– К тебе можно? Ты там не голая?

– Да, заходи, – отозвалась я, опустив взгляд, чтобы убедиться, что махровые края халата прикрывают наготу. Когда Макс вошел в комнату в одном лишь прихваченном узлом на поясе банном полотенце, я сначала немного опешила.

– Ух ты! Кто-то всерьез начал ходить в спортзал, – сказала я, постаравшись присвистнуть, но это мне решительно не удалось, можно подумать, что, как у музыканта, это должно было у меня получиться.

– А, так ты заметила, – откликнулся Макс, сделав шутливую стойку культуриста и посмотрев в зеркало, где отражался его свеженакачанный пресс. – Неплохо, а?

– Живот у тебя классный, вот только меня беспокоит размер твоей черепной коробки, – ответила я, бросив в него упаковку салфеток.

Макс ловко поймал ее в тот самый момент, когда весь дом снова содрогнулся от звука захлопывавшейся двери. «Елена вышла», – подумала я.

– Давай-давай, швыряйся, – шутливо пригрозил мне Макс, направляясь ко мне и сокращая разделявшее нас расстояние. – Мне, наверное, придется положить тебя себе на коленку и хорошенько отшлепать.

– А ну-ка попробуй, – хихикнула я, представив себе подобную картину, и легко оттолкнула его, упершись руками в его плечи, еще мокрые после душа.

И в этот самый момент, когда мы – надо это признать – представляли собой весьма двусмысленное зрелище, дверь моей спальни отворилась, и вошел Дэвид.

– Элли, Елена сказала, что к тебе можно подняться… – начал он и умолк, увидев свою подружку, одетую чисто символически, которая шутливо боролась с незнакомым мужчиной, одетым еще более символически.

Я застыла и повернулась к двери, не отнимая рук от плеч Макса. Дэвид обвел взглядом комнату, и я вдруг увидела то же, что и он: разобранную постель, почти голого мужчину, которого обнимала за плечи его подружка, чью кожу покрывал распаренный румянец.

– Дэвид! – воскликнула я как можно приветливее, однако в голосе моем звучал скорее испуг, нежели гостеприимство. – Я не ожидала тебя сегодня увидеть.

– В этом я уже убедился, – ответил он натянутым, как рояльная струна, голосом.

Я бросила взгляд на Макса и убрала руки с его плеч, словно они жгли меня.

– Это не то, что ты думаешь, – начала я, пытаясь придать своему голосу беззаботную интонацию, но попытка эта с треском провалилась.

– На самом деле, Элли, я вообще не знаю, что думать. Отчего бы тебе не объясниться? Подбирай по возможности простые слова, потому что я с большим трудом осознаю, что здесь происходит.

Его слова звучали холодно, но под ними я слышала боль обманутого и преданного человека. Я мотнула головой, словно пытаясь стряхнуть остатки кошмара.

– Дэвид, это Макс. Мы дружим с детства.

Дэвид полоснул взглядом по моему старому другу, и в его глазах мелькнула угроза. Ситуация могла легко перерасти в нечто худшее, если мне не удастся как можно скорее разрядить ее.

– Макс? – удивился Дэвид, нахмурившись. – Но ведь Макс девочка.

– Ты сказала ему, что я девочка? – ошарашенно спросил Макс. – Это несколько грубовато. Может, я веду себя как девочка. Но я уж точно не девочка.

Я поняла, что он лишь пытался обратить все в шутку, но это не помогло.

– Ничего не понимаю, – признался Дэвид, тряхнув головой, словно это смогло бы прояснить открывшуюся перед ним картину. – Ты мне говорила, что приедет погостить некто Макси, с кем вы дружите с детства. В разговорах со мной ты упоминала только об этой давней дружбе.

– Это я и есть, – заявил Макс.

– Макси – это уменьшительное от Максин, – подчеркнул Дэвид. – Я думал, что Макси – девушка.

– Ты знаешь, что говорят, когда кто-то что-то думает. Индюк тоже думал…

– Да тише ты, – шикнула я на Макса, который сразу же закрыл рот.

– Помимо пола, по-моему, ты не объяснила, насколько… близко… вы дружили. Или что происходило здесь до моего прихода. – Он бросил многозначительный взгляд на постель.

– Ничего здесь не происходило, – парировала я, уловив в своем голосе гневные нотки.

Макс сразу же их узнал, однако Дэвид, казалось, забыл, что его подозрительные инсинуации могли зажечь запал.

– Постель не убрана, потому что я проспала. Мы промокли под дождем, когда возвращались с вокзала, так что полезли под душ, как только вошли.

Я заметила мелькнувшее в глазах Дэвида недоверие, даже когда его мысли начало занимать нечто другое.

– Послушай, дружище, тут все совершенно невинно. Элли говорит тебе истинную правду. Мы просто друзья. Так что давай начнем отсюда, а? Я Макс, – произнес он, протягивая руку, что теперь, когда я оглядываюсь назад, оказалось плохим ходом, поскольку полотенце, которое он придерживал на поясе, сползло вниз.

Я быстро прикрыла глаза ладонью.

– Да Боже мой! – воскликнул Дэвид, когда Макс неуклюже пытался подхватить полотенце.

– Опаньки, – произнес он своим самым обаятельным тоном, но Дэвид вовсе не желал, чтобы его обаяли. Вместо этого он вновь повернулся ко мне, и его лицо все еще выражало подозрительность.

– Просто любопытно, где именно Макси намеревается спать во время этого гостевого визита? Эта тесная дружба подразумевает сон в одной постели?

– М-м-м, – пробормотал Макс.

– Нет. Конечно же нет. Он собирался спать на полу или на надувном матрасе в спальном мешке. – Я кивнула в угол комнаты, где все эти предметы уже стояли наготове, и впервые увидела, как уверенность Дэвида дала трещину.

– И все же, это не совсем нормальные отношения между друзьями, не так ли? – осведомился Дэвид. – То есть между друзьями противоположного пола. Ты говоришь, что все это «невинно», и мне хочется тебе верить, Элли, однако вы оба здесь почти голые. И что я должен думать?

– Ты должен верить мне, – грустно ответила я. – Ты должен знать – лучше, чем никто другой, – что я никогда не решусь и не решалась на нечто подобное.

Стало заметно, что Дэвид немного смягчился.

– Глядя тебе в глаза, Элли, я уверен, что ты говоришь чистую правду, – согласился он. – Но я знаю, как ведут себя парни. Они говорят, что просто дружат с девушкой, однако – и ты это знаешь – всегда присутствует нечто большее.

– К нам с Максом это не относится, – заверила я его.

– Правда?

– Да. Совершенно.

Я взглянула на Макса и увидела в его глазах сочувствие и что-то еще. Он взял меня за руку, что никоим образом не помогло выражению сомнения исчезнуть с лица Дэвида, и очень медленно повернулся к моему бойфренду.

– Я не считаю, что мне нужно перед тобой оправдываться, и не собираюсь стоять здесь и позволять тебе говорить таким тоном с человеком, которого люблю. – При этих его словах губы Дэвида сжались в сердитую нитку. – Я не проявляю, никогда не проявлял и вообще никогда не стану проявлять к Элли того интереса, который питаешь к ней ты.

– Нет, Макс, тебе не надо…

Дэвид продолжал смотреть на него, и даже когда должен был однозначно уяснить, что именно говорил ему Макс, он, казалось, все еще ничего не понимал.

– Я гей, дурья твоя башка, – закончил Макс.

И именно в этот момент я осознала, что они никогда не станут друзьями.

В вестибюле больницы стало гораздо оживленнее, чем раньше. Прибыли новые больные, которые сбились в небольшие группы, словно уцелевшие в бою солдаты. У кого-то виднелись окровавленные повязки на ранах, кто-то придерживал руку или запястье, некоторые сидели, положив ноги на соседние стулья. Похоже, поступила очередная партия жертв скользких тротуаров.

Я возвращалась к лифтам, наклонив голову, но не успела дойти до них, как чей-то голос, поднявшись над негромким гулом голосов пострадавших, позвал меня по фамилии.

– Миссис Тэйлор.

Я быстро повернула голову в сторону говорившего и увидела, как высокая фигура в темной униформе отделилась от группы людей, сидевших в дальнем углу вестибюля. Голос принадлежал полицейскому, который приходил ко мне домой и принес дурные вести, и я вдруг поняла, откуда родилось выражение «не убивайте гонца». Я замедлила шаг, когда он поманил меня рукой. Я уже и так слишком долго пробыла на улице, разговаривая по телефону, и желание поскорее вернуться в реанимацию и оказаться рядом с Джо подгоняло меня, словно колдовские чары.

Но я изменила направление, возможно, из-за авторитетного вида, который придавал ему мундир, и направилась к нему и группе людей, с которыми он разговаривал. Он доброжелательно смотрел на меня, пока я приближалась к нему.

– Как ваши дела, миссис Тэйлор? Как я понимаю, состояние вашего мужа пока не изменилось?

«Не надо меня жалеть», – в отчаянии подумала я и энергично замотала головой. Проявите профессионализм, говорите коротко, арестуйте кого-нибудь, выпишите кому-нибудь штраф, вот только не надо меня жалеть. Но в полицейской академии их не учили телепатии, поскольку он продолжил:

– Мне очень жаль слышать, что пока нет никаких улучшений. Но не теряйте надежды. Вы удивитесь, узнав, о каких только чудесах мы каждый день не слышим на работе.