– А меня… а меня… сейчас вырвет! – выпалила я, убрав руку, чтобы прикрыть ею рот, и ринулась в сторону туалета. Я успела как раз вовремя, грохнувшись на колени перед унитазом и даже забыв закрыть за собой дверь. Несколько жутких мгновений, и все кончилось. Я на коленях отползла чуть назад и провела рукой по рту, чувствуя отвращение. Больше всего на свете мне хотелось выпить воды. И она вдруг появилась, словно по мановению волшебной палочки, над моим правым плечом.

– Вот, выпейте.

Я с благодарностью взяла стакан и поднесла его к губам.

– Только немного, – посоветовал он, – иначе она запросится обратно.

Я никоим образом не желала повторения и осторожно последовала его словам. Было и без того унизительно «хвастаться едой» в присутствии совершенно незнакомого человека, и я, разумеется, не хотела проделывать это дважды.

– Вы уж меня простите, – извинилась я, смущенно краснея и тем самым избавляясь от бледности, вызванной приступом тошноты.

– Ничего страшного, – сочувственно ответил он, чуть улыбнувшись. – Это обычная реакция людей на мое первое появление. Я вроде как бы уже привык. – Я рассмеялась, сразу испытав к нему расположение. – А теперь как себя чувствуете?

– Лучше, гораздо лучше, – кивнула я. – Но мне кажется, что ко мне привязалась та же инфекция, что и к родителям. Так что вам лучше держаться от меня подальше.

Он пожал плечами, однако не двинулся с места, не отступил от меня ни на шаг. Если на кухне он показался мне высоким и широкоплечим, то в тесном туалете я рядом с ним выглядела просто карликом.

– Я человек довольно крепкий, так что, думаю, можно рискнуть, – ответил он, взяв меня за локоть и осторожно выведя из туалета, словно был хозяином, а я – посторонней. Это должно было вызвать неловкость и обескуражить, но этого опять не случилось.

Когда мы снова оказались на кухне, он отодвинул от стола сосновый стул.

– Присядьте-ка на минутку. – Я села.

– Так вот, как я уже сказал, – продолжил он, словно ничего не случилось, – меня зовут Джо. Следующие несколько недель я стану работать у вас на кухне.

Я кивнула, все еще смущенная тем, что произошло. Терпеть не могу представать в подобном виде.

– А вы, я полагаю, Александра Фелисити Нельсон.

Я приподняла брови, услышав, что он назвал меня моим полным именем. Он улыбнулся и кивнул в сторону располагавшейся рядом столовой.

– Я видел вашу стену славы.

Я робко извинилась. Всю стену рядом с моим пианино украшали заключенные в рамки свидетельства и дипломы с многочисленных музыкальных экзаменов, а также фотографии, сделанные на каждом моем сольном или групповом выступлении. Сказать, что мои родители гордились моими достижениями, – значило ничего не сказать.

– Элли, – поправила я. – Просто Элли.

– Ну, «просто Элли», вам что-нибудь сделать? Чашку чая? Или поджарить тост?

Я покачала головой. Желудок мой немного успокоился, однако я не испытывала ни малейшего желания проверять его работоспособность. Папа после Рождества не мог есть несколько дней.

– Ну, сегодня мне не понадобится отключать электричество, так что у вас всегда есть время передумать. Если не хотите сооружать что-то сами, я с радостью сделаю это за вас.

Он и вправду оказался невероятно классным, и, возможно, именно поэтому я почувствовала, как глаза начинает щипать от наворачивающихся слез. Теперь требовалось совсем немного, чтобы вывести меня из равновесия. Грустная реклама по телевизору, сентиментальная романтическая комедия, которую мы как-то вечером смотрели с Максом на дивиди, пустое место за рождественским столом, где некогда сидела моя бабушка. Все это могло довести меня до слез. Похоже, Дэвид вызволил из зимней спячки некую новую, эмоциональную Элли, когда мы были вместе, а теперь, когда мы расстались, я изо всех сил пыталась загнать ее на старое место.

Какое-то мгновение мы смотрели друг на друга, не зная, что же делать дальше. Наверное, моя неловкость отчасти объяснялась тем, что я вдруг поняла, насколько легкомысленной казалась в своем топике на бретельках, разговаривая с незнакомым человеком. Я поставила ноги на сиденье, спрятав за коленками грудь. Не то чтобы я могла обвинить его в том, что во время разговора он смотрел на что-то еще, кроме моего лица. Но все же.

– Похоже, мне следует уйти, чтобы вам не мешать, – предложила я, не делая попытки слезть со стула.

– Да ничего страшного. Не уходите, если чувствуете себя не очень хорошо.

Именно так я себя и чувствовала. Даже хуже. Но я не думала, что в ближайшем будущем это изменится (и в отдаленном тоже).

– А вы что, ремонтируете кухни и делаете вот такие штуки? – простодушно спросила я, махнув рукой в сторону прислоненных к стене дверей для шкафчиков, украшенных изящной резьбой.

Он улыбнулся моим словам.

– В данный момент скорее штуки, нежели кухни. На самом деле, все виды плотницких работ. По крайней мере теперь.

– Звучит интригующе. А у вас есть грандиозные планы на будущее?

– А у кого их нет? – непринужденным тоном откликнулся он.

Я пыталась удержать улыбку на лице, но чувствовала, что она спадает.

– М-м-м. Ну, вроде того.

Настала его очередь сделать паузу, прежде чем сказать:

– Не очень-то вы уверены, как я погляжу.

– Мои планы вроде как… неопределенные… сейчас. Пару недель назад я должна была вернуться в университет, однако, ну… возникли некоторые обстоятельства, так что я думаю, что, наверное, какое-то время пробуду здесь.

Это было совершенно непохоже на меня – столько выкладывать незнакомому человеку. Но в нем чувствовалось что-то такое, отчего я с легкостью рассказывала ему больше, чем хотела. Я была знакома с ним всего двадцать минут, но уже поняла, что он умеет слушать.

– А вы сможете?

– Люди все время вылетают.

Он попытался скрыть потрясение от этих слов, но безуспешно. Подобное выражение я уже видела на лицах мамы, папы и Макса. Я просто не ожидала такой же реакции от парня, ремонтировавшего нашу кухню, только и всего.

– Вообще-то это не вылет. Не совсем. Мне нужно написать диплом, лекции почти все кончились, а те, что еще продолжаются, я смогу прослушать онлайн. – Я внезапно умолкла, понимая, что все еще пытаюсь оправдать свое решение, возможно, больше перед собой, чем перед ним. Он лишь вежливо поддерживал разговор. Ему наверняка было совершенно все равно, в какой жуткий тупик я загнала свою жизнь.

Он нагнулся, чтобы взять лежавший на полу инструмент, и несколько секунд вертел его в руках, прежде чем произнес:

– Ваша мама кое о чем обмолвилась. О разрыве.

Потрясенная, я резко подняла голову. Я не могла поверить, что мама сказала ему нечто настолько личное. Что дальше? Зайдут мясник с почтальоном, чтобы предложить мне чай и утешение?

Он правильно истолковал выражение моего лица.

– Не сердитесь на нее. Она просто о вас заботится как хорошая мать. Я понял, что она очень за вас переживает. И еще она волновалась из-за того, что ваш бывший может нагрянуть сюда, пока она на работе. Вот почему она об этом обмолвилась – чтобы я мог приглядывать за вами.

– Что ж, спасибо вам. Но в этом нет ровным счетом никакой необходимости, – ответила я настолько сдавленным голосом, что слова еле вырвались из моего рта.

– Она не просила меня вмешиваться. И, разумеется, я бы этого не сделал, – уверил он меня. – Это совершенно не мое дело.

Я кивнула, и глаза у меня защипало от слез, которые я никоим образом не хотела ему демонстрировать.

– Да. Не ваше. Но я не это хотела сказать. Ни маме, ни вам, ни кому-либо еще нет необходимости опасаться его, поскольку здесь он не появится. Ни теперь, ни когда-либо.

– Понимаю, – ответил Джо, переключив все свое внимание на шкаф, над которым работал, когда я зашла на кухню. Мне казалось, что тема – слава богу – благополучно закрыта раз и навсегда, пока он не повернулся и не взглянул на меня через широкое плечо.

– Значит, он идиот, извините за выражение.

– Потому что не бросился вслед за мной?

Он медленно покачал головой.

– Потому что вообще позволил вам уйти.

Элли

Краем глаза я заметила оживленное движение: из палаты выходила группа медиков, увлеченно что-то обсуждая. Я нетерпеливо подняла взгляд, выискивая лицо врача, который провожал меня в отделение, но его среди них не оказалось. Ко мне подошла сестра и легонько коснулась моей руки.

– Миссис Тэйлор?

Я не взглянула на нее. Мое внимание было по-прежнему приковано к уходившим врачам.

– Куда они направляются? Еще что-нибудь случилось? – в отчаянии спросила я.

Сестра, все еще державшая меня за руку, слегка похлопала по ней.

– Нет. Просто скоро пересменка, вот и все. Им нужно убедиться, что следующая бригада врачей, занимающаяся вашим мужем, вошла в курс дела.

Я, не отрываясь, смотрела в спины удалявшихся медиков, раздираемая желанием крикнуть им вслед, чтобы они вернулись и даже не думали отправляться домой в свои теплые, уютные гнездышки к женам, семьям и размеренным жизням, пока не закончат начатую работу. Пока Джо снова не встанет на ноги. Было ли это требование необоснованным? Мне так не казалось. Сколько врачей останутся дежурить до утра? Станут ли они поочередно заниматься обоими больными, находившимися в отделении: человеком, которого я любила теперь, и тем, кого любила когда-то давно?

– Вы не хотите посидеть с мужем, пока у них совещание? Оно продлится минут десять-пятнадцать. Так что вы сможете немного побыть с ним наедине.

Я благодарно кивнула, моргая глазами от яркого света, и следом за ней прошла в палату к Джо.

– Ну вот, я и вернулась, – сказала я, обращаясь к его безмолвному неподвижному телу. Сестра торопливо прошлась по палате, наводя порядок: собирая оставленные бумаги, задвигая ящики и закрывая шкафчики. Опытным глазом она посмотрела на температурный лист Джо, а потом несколько секунд внимательно оглядывала разные дисплеи на аппаратуре, к которой подключили моего мужа.