Лежа в кровати, я улыбалась. Это победа, пусть и крошечная, но победа! Если таким образом я хоть на немного смогу не думать о Громове, то спустя некоторое время я смогу не думать о нем вообще.

***

Время шло своим чередом, закончились каникулы и начался новый семестр учебы. Я продолжила работу в деканате, но только всеми силами старалась избегать Андрея Викторовича. Я тщательно следила за тем, чтобы не оставаться с ним наедине, говорить только краткими предложениями, не глазеть на него. Это было настолько тяжело, постоянно притворяться, что я каждый вечер приходила домой абсолютно обессиленная и ложилась спать. Хотя Громов себя вел себя так же, как и до инцидента в гостинице, холодно и уважительно. Будто ничего не было. Я уже даже думала, не померещилось ли мне все это, не восприняла ли я сон за реальность? Нет, я точно знаю, каково это, быть в его объятиях, сгорая от желания, и ощущать его учащенное дыхание на чувствительной коже.

А еще я была безмерна рада тому, что сейчас на улице зима и все кофты с длинными рукавами, которые прячут мои уродливые фиолетовые с синими разводами синяки на запястьях обоих рук. Одной резинки мне показалось мало…

***

Прошла первая учебная неделя, и я собиралась посидеть с Маней в кафе, как раз осталось распечатать Громову кое-какие документы, и Добби будет свободен. Все преподаватели уже давно разошлись, никто не хотел задерживаться ни секунды в стенах университета субботним вечером.

Взяв документы, смело вошла в кабинет к Громову, точно зная, что он ушел с работы около двух часов назад. Открыв дверь, я остановилась на пороге и по очереди шлепнула себя резинками, чтобы прийти в чувства. Кабинет настолько пропах Андреем Викторовичем, что мне резко захотелось потереться о все поверхности, чтобы тоже пахнуть, как он. От этой мысли я скривилась.

- Господи, не будь жалкой, Соловьева! - вслух проговорила, прошла внутрь и оставила на столе распечатки.

Пиликнул телефон, достала его из заднего кармана джинс и прочитала сообщение от Маши.

« Леська, я задержусь минут на 40. Мама на уши присела, капец =(( »

Прочитала сообщение и прикинула, ехать мне домой или нет? Оперлась бедром о стол Громова и решила все же не ехать.

« У тебя все как обычно)) Но куда деваться, буду ждать тебя в кафе, любовь моя))) »

Нажала кнопку отправить. Через пару минут пришло новое сообщение.

Маня: « О, поверь, я достойна того, чтобы меня подождать)) »

Я: « Ну это нам еще предстоит проверить!) »

Я была столь поглощена перепиской с Машей, что не сразу поняла, что в кабинете уже не одна.

- Олеся, - от звука голоса Громова я подпрыгнула на месте, и телефон выпал из рук.

Быстро наклонилась и подняла аппарат, сердце стучало, как ненормальное. Только с четвертого раза смогла засунуть телефон в задний карман, подняла глаза на преподавателя. Андрей Викторович стоял у стены, скрестив руки на груди. Я нервно вздохнула, жадно впитывая в себя его образ. Схватилась за правый рукав и неосознанно оттянула резинку для удара. В тишине кабинета раздался характерный звук, от которого я вздрогнула и наконец-то пришла в себя.

- Я принесла Вам распечатки на следующую неделю, Андрей Викторович. Они на столе. Распечатки на столе. Ну, которые на следующую неделю.

Пролепетала я и, больше не глядя на мужчину, начала проходить к выходу из кабинета. Путь к свободе был так близко, когда Андрей Викторович схватил меня за запястье и аккуратно, но уверенно прислонил к стене. Одной рукой он оперся о стену рядом с моим лицом, отрезая путь к отступлению. А вторую руку положил мне на бедро, начал медленно поглаживать через ткань джинс. От этой легкой ласки я была готова взорваться миллионами ярких искр. Что же он творит со мной.

Я перевела взгляд поверх его плеча, отказываясь смотреть на него, и услышала, как он хмыкнул.

- Попалась, Соловьева, - прошептал мужчина, вызывая по всему моему телу мурашки, словно он был их Господином и они вышли его поприветствовать.

- Нам надо поговорить.

Я кивнула.

- Распечатки я сделала, они лежат у Вас на столе… - он перебил меня, приложив палец к моим губам.

- Ты же знаешь, я не об этом, - взял меня за подбородок и заглянул в мои глаза, - Знаешь ведь?

Я, как завороженная, кивнула. Конечно, знаю, мне ли не знать? Но хочу ли я разговаривать сейчас? Нет, не хочу. Я не мазохистка, мне не нравится боль. Вырвала подбородок из его руки и твердо посмотрела на него.

- Знаю, но давайте не будем говорить об ошибках, Андрей Викторович.

Мужчина нахмурился.

- Так это все была ошибка для тебя?

Я кивнула.

- И для Вас. Вы же женаты и давали клятву верности. Я - ошибка.

- Тогда почему все это ощущается так правильно? - он обеими руками сжал мою талию, и я закрыла глаза от нахлынувших ощущений. Провел подбородком, царапая кожу на шее и прошептал, - Почему ты ощущаешься так правильно?

- Я не знаю… - хрипло ответила я, - Но у Вас жена…

Громов отклонился от меня ровно настолько, чтобы обхватить ладонями мое лицо. От его прежнего спокойного состояния не осталось и следа.

- Думаешь, я не знаю что у меня жена? Я двадцать лет не забывал обещания, которые дал ей. Ни разу. Но рядом с тобой…

Он глубоко вздохнул, а я часто-часто заморгала, пытаясь не упасть в обморок от этого непонятного признания.

- Это похоже на сумасшествие, я просто сошел с ума.

Он покачал головой, опустил руки, и на лице его лице появилась грустная улыбка. А я стояла и не могла пошевелиться, даже вдохнуть не могла. Именно сейчас я поняла, что вынырнула из-под толщи воды, я не задыхалась и не захлебывалась, как думала раньше, я просто изменилась и начала дышать. Условности нарушены. Я сделала свой выбор.

- Если ты сошел с ума, то и я с тобой. Будем оба сумасшедшими, - прошептала я и прижалась к нему всем телом, чувствуя, как бешено стучит его сердце.

Мужчина секунду стоял и ничего не делал, а затем обнял меня в ответ.

Некоторое время мы стояли просто в тишине, пока ее не нарушил голос Громова.

- Проведешь сегодня со мной ночь, Олеся?

Глава 17

АНДРЕЙ

Последние дни можно охарактеризовать двумя словами. Гребаная пытка! Я хотел разобраться во всей этой безумной ситуации, и не мог.

Сначала думал, что не смогу находиться рядом с женой. Не знал, как смотреть ей в глаза после случившегося. Понимал, что на этот раз порог был пройден, это точка невозврата. Это уже не просто мечтательные мысли, а, черт возьми, осознанное преступление. Никаких оправданий здесь быть не могло, хотя первое время я и пытался достучаться до доводов рассудка. Но не надо быть чертовым адвокатом, чтобы понять - подсудимый виновен.

С Диной мы практически не общались. И если раньше меня устраивала эта позиция, то сейчас все было наоборот. Это безумие, но я хотел, чтобы она узнала про мое предательство. Собственное молчание было противно. Я хотел ей все рассказать. Но каждый раз откладывал разговор. Все было так, будто ничего не случилось. Будто и не было той поездки. Но если дома в это еще можно было поверить, то на работе все было намного хуже.

Практически каждый день я видел Соловьеву. Девушка упорно избегала моего присутствия, порой мне казалось, что она как призрак, научилась растворяться прямо на глазах. Черт его знает, скольких усилий стоило видеть ее каждый день и не иметь возможности прикоснуться. Порой от желания просто сносило крышу, и если раньше я был к этому привычен, то теперь оно возросло в стократ. И я знал, что долго так не может продолжаться.

***

Мы завтракали с Диной на кухне. Я сидел за столом и смотрел на нее, не отрываясь. Жена уткнулась в планшет, не обращая на меня внимания. Это утро могло пройти так же, как и все предыдущие. Никак. Если бы не чертова резинка!

Дина допила свой кофе и встала из-за стола. Подняла руки и стала распутывать волосы. В какой-то момент пальцы соскочили, и резинка щелкнула по ним с глухим звуком. Я почувствовал, как по телу пробежала дрожь от непрошеного чувства дежавю. Перед глазами возник образ Олеси. Она постоянно щелкала резинкой по своему запястью. Это нервировало. Раздражало. Каждый раз мне хотелось подойти и разорвать эту резиновую полоску на куски.

- Нам нужно поговорить.

Дина замерла, а затем медленно повернулась ко мне. Буквально на секунду в ее глазах вспыхнуло что-то отдаленно похожее на страх, но через мгновение взгляд снова не выражал никаких эмоций.

- Я тоже так думаю.

Дина отодвинула стул и села напротив меня, положив руки на стол. Я кивнул, скорее сам себе, чем ей.

- Ты же знаешь, я всегда был честен с тобой. При любых обстоятельствах.

Дина кивнула, но по ее лицу невозможно было понять, о чем она думает. Я знал, что этот разговор перечеркнет всю нашу жизнь. С треском. Но и молчать не мог. Каждый день груз вины давил на плечи все сильнее.

- Я не хочу причинять тебе боль, - продолжил, - но, боюсь, со временем это произойдет.

Дина отвела взгляд в сторону и закусила губу. Я посмотрел на ее ладони, пальцы дрожали, и она, как ни пыталась, не могла этого скрыть. Я словно завороженный смотрел на ее обручальное кольцо и чувствовал себя последним ублюдком. На миг мелькнула мысль, что не стоило вообще начинать этот разговор. Но я знал - так будет правильно.

- Что ты хочешь этим сказать?

На удивление, жена смогла взять себя в руки, и ее голос звучал спокойно. Я поднял голову и посмотрел на нее. И тут пришло осознание, что она понимает. Знает. Чувствует.

Я прокашлялся, чтобы очистить горло от возникшего в нем кома, и продолжил топить наш брак.

- Думаю, на этот раз мы должны идти до конца, - сказал как можно мягче.

Черт, даже мне самому были противны эти слова. Такие сухие и предсказуемые. Но они были произнесены, и теперь мне оставалось лишь ждать.

Дина молчала, продолжая смотреть на меня ничего не выражающим взглядом. Но и я не знал, что сказать дальше. Было так тихо, что стук часов, висящих на стене, казался оглушающим. Я почувствовал, как в виске начинает вибрировать боль. Напряжение натянуло все нервные окончания до предела. Когда я уже готов был прервать наше молчание, Дина заговорила.