Симона Элькелес - Нарушай правила

ПРИ УПОМИНАНИИ О ГРУДИ Эштин я отворачиваюсь и делаю вид, что интересуюсь остатками «Скитлс». Не буду обращать внимания на грудь, да и на остальные части тела Эштин. Я и так уже немного зациклился на этой девчонке. Так что ее женскими прелестями мне интересоваться не следует, и не только по причине, которая на поверхности. Я закрываю ноутбук, но тут ко мне обращается огромный латиноамериканец:

– Слушай, Дерек, так как насчет помощи?

– Вик, помощь нам не нужна, – вступает Эштин. – Не говоря уже о том, что сказала сестра. Дереку запрещено нам помогать.

Да-а, но от этого мое желание нарушить правила только усиливается.

– О какой помощи идет речь?

– План мести за беспорядок во дворе у Эштин.

Теперь очередь Джета, по его собственным словам, самого симпатичного в команде и при этом самого болтливого.

– Нам нужен такой план, чтобы им впредь неповадно было с нами связываться. Пригодятся любые идеи.

Между мной и ребятами возникает Эштин.

– Никаких идей у него нет. Правда, Дерек?

– Правда. – Ее триумф длится недолго. – Но я буду думать.

– Нет, не будешь, – протестует Эштин.

– Прекрасно. Сообщи, если что придумаешь, – одобряют члены команды.

Эштин, с презрением взглянув на меня, хлопает каждого из друзей по плечу.

– Поговорим позже. Это внутренние дела команды. Вы, ребята, идите, тренируйтесь. Я чуть позже подойду.

Когда они уходят, Эштин, облокотившись на стол, склоняет лицо ко мне. Вот зачем Джет вспомнил ее грудь – сейчас, когда она буквально лежит на столе, мне хорошо виден розовый кружевной лифчик.

– Ты, наверное, подумал, что меня нужно спасать. – Мне тяжело дается смысл слов, все из-за лифчика. – Не нужно. Хотя я и благодарна тебе за помощь в уборке двора, но могла совершенно спокойно сделать это сама.

Я беру ноутбук в руки:

– Не собираюсь я тебя спасать.

– Тогда, ковбой, что ты собираешься делать? – продолжает она. – Надоедать мне?

– Ничего я делать не собираюсь, – говорю я. – С самого приезда у меня уходит слишком много времени на то, чтобы надоедать тебе, и ни на что больше, видать, времени ни остается.

Покидая кухню, я надеюсь забыть розовый кружевной лифчик и его владелицу. Оказавшись у себя на надувном матрасе, опять открываю ноутбук. Собираюсь посмотреть видео, но вместо этого ищу в сети фотографии участка перед домом Эштин. Находятся они довольно быстро. На созданной тем же утром липовой страничке какого-то Буджера Макги, выдающего себя за ученика школы Фремонта. Фотки разбросанных по газону тампонов и прокладок размещены утром. Эштин отмечена на одной из них – фотографии с подписью «ФРЕМОНТСКАЯ СУКА».

Одну фотку сделали с улицы, стараясь охватить цельную картину. Другие сняты крупным планом и демонстрируют искусное размещение прокладок и тампонов. Устроители розыгрыша приняли меры, чтобы не выдать себя, – боялись последствий узнавания. Умные, да не очень. Прищурившись, я вглядываюсь в фотографию машины Эштин. В боковом стекле отражается другой автомобиль. В нем легко узнать джип «Рэнглер» с нестандартной световой балкой. Его ни с чем не спутаешь.

Напоминаю себе, что не собираюсь становиться защитником Эштин. Девчонка в состоянии сама за себя постоять, а если нет… ну, у нее и бойфренд есть, и друзья по команде. Говорю себе: не стоит вмешиваться в ее жизнь, хотя инстинктивно чувствую, что стоит. Фалькор запрыгивает мне на колени и скребет лапой. Изо рта у него несет явно не собачьим кормом.

Здорово было бы остаться на лето в Риджентс – гулял бы на вечеринках ночи напролет. Но я тут, в окрестностях Чикаго, с мачехой, которая вдруг решила заботиться о том, чтобы я не влип в неприятности, и с девчонкой в розовом кружевном лифчике, которая играет в футбол и только и мечтает, чтобы я исчез с лица земли.

Делать мне все равно нечего, а развлечься хочется – я решаю проехаться до Фэрфилда, поискать этот самый джип. Нет ничего проще проникнуть на территорию врага, если никто не узнает врага в тебе. Я в джинсах, сапогах и клетчатой рубашке на пуговицах, а также в бини, по которой видно, что я не местный. Когда в Риджентс я только познакомился с Джеком, тот спросил, не вырос ли я на ранчо, – он так определил по моему выговору. Может, я и говорю, как ковбой, но смотрюсь, как калифорнийский чувак, который серфингует и носит бини. Где бы я ни жил – ни под какие шаблоны не подхожу.

Фэрфилд – соседний с Фремонтом городок. Я ставлю на навигаторе Старшую школу Фэрфилда, но на футбольном поле пусто. Сегодня суббота, но ведь серьезные игроки и по выходным тренируются. Разъезжая по улицам в надежде увидеть джип, я быстро понимаю, что в городе есть районы богатые и не очень. Я проезжаю пару кварталов, замечая на зданиях символы банды. По ребятам, торчащим на пересечении улиц, видно, что здесь можно легко поживиться дурью.

Уже почти ни на что не надеясь, замечаю красный джип с нестандартной световой балкой – он припаркован у бутербродной под названием «Сабы Рика». Чувак, похожий на бойфренда Эштин, вместе с какой-то телкой выруливает со стоянки и уезжает. Я паркую машину на пустом месте. Зайдя в заведение, сажусь в конце длинного прилавка и делаю вид, что изучаю меню на доске под потолком. Ясное дело, здесь и тусуется Старшая школа Фэрфилда.

В одной из ниш группа парней примерно моих лет: громко смеются и ведут себя, как очень крутые.

– Бонк, размести-ка еще один крупный план, – слишком громко предлагает один. У Бонка бритая голова и пирсинг в ушах и бровях. Он велит парням говорить тише и осматривается, чтобы удостовериться, что никто не подслушивает.

– Что будешь заказывать? – спрашивает меня официантка.

Я снова смотрю на меню.

– Мне саб с фрикадельками, с собой.

– Конечно, пожалуйста. – Она громко передает заказ шеф-повару и наливает мне стакан воды. – Ты учишься в Фэрфилде? Что-то я тебя раньше здесь не видела.

– Не-а. Я из Калифорнии, здесь в гостях. – Киваю в сторону Бонка и всей компании – возле них уже столпилось много народу. – Э-э… а эти ребята из школы Фэрфилда?

– Конечно. Футболисты. Тот, что бритый, – Мэтью Бонк, он у нас ресивер, – гордо сообщает она, будто говоря о знаменитости. – В этом году мы опять чемпионат штата выиграли. Мэтью – местная звезда.

Она уходит принимать заказ у другого посетителя. Бонк подходит к стойке и замечает мой изучающий взгляд.

– Че смотришь? – Он божество, я простой смертный, и смотреть на него недостоин. Очевидно, быть местной звездой – дело серьезное.

Ну что ж, пора развлечься…

– Да я просто… О! Мэтью Бонк собственной персоной. – С чрезмерным энтузиазмом жму ему руку. – Мне очень приятно познакомиться наконец со знаменитым ресивером из Старшей школы Фэрфилда.

– Спасибо, дружище. – Он убирает руку. – Как, говоришь, тебя?

– Пэйтон Уолтерс, – представляюсь я, вывернув наизнанку имя одного из величайших раннинбеков всех времен и народов.

Чувак не врубается.

– А нельзя ли мне взять у тебя автограф для своей девушки? Она огромная твоя фанатка, дружище. Когда узнает о нашем знакомстве, я очень вырасту в ее глазах. – Взяв со стола салфетку, я держу ее наготове. Тут же появляется официантка с благоговейно протянутой ручкой. – Напиши, пожалуйста, «для милашки». – Я слежу, как он разглаживает салфетку. – Я так ее называю.

– Чем бы дитя ни тешилось… – Бонк делает посвящение милашке и подписывается «Мэтью Бонк, № 7».

– А можно тебя сфоткать? – Я, как могу, усугубляю свой южный выговор. – Милашка в штаны наложит, когда на фотке увидит, как ты держишь салфетку с ее именем.

Янки часто полагают, что люди с южным выговором идиоты. Просто они не знают, что мы, когда считаем нужным, используем акцент в своих целях. Как, например, сейчас: Бонк позирует с салфеткой, я снимаю на сотовый.

– Слушай, чувачок, мне пора, дружки мои там, – говорит он, возвращая мне салфетку, и просит официантку наполнить стакан.

– Да, конечно. – Я снова хватаю его руку и сильно трясу. – Спасибо, дружище!

Он уходит к остальным – слышно, как рассказывает им, какой я идиот. Заплатив за саб, я вслед за Бонком и компанией выхожу на улицу. Они столпились возле джипа. Один говорит что-то про Эштин и предлагает проникнуть во фремонтскую раздевалку и развесить там оставшиеся тампоны. Поняв, что я вышел вслед на ними, все пялятся на меня, как на пришельца с другой планеты.

– Та фотка получилась нечетко, – смущаясь, говорю я. – Можно я побеспокою тебя и сделаю еще одну? Моя девчонка описается от восторга, когда увидит у меня фотку, где ты держишь свою подпись.

Бонк закатывает глаза и смеется, но соглашается – я отдаю ему салфетку с автографом. Он, как мачо, стоит, облокотившись на машину, в руках салфетка. Просто идеально, если бы не…

– А вы все, стар и млад, давайте тоже, вместе с ним?

Парни с удовольствием позируют. Миссия выполнена.

В ВОСКРЕСЕНЬЕ УТРОМ ко мне заходят Моника и Бри – обе капитаны чирлидерской команды. Хотят узнать мое мнение о новых кричалке и танце, словно у меня есть инсайдерская информацию о вкусах ребят. Прямо на газоне перед домом Бри и Моника начинают хлопать в ладоши и танцевать, демонстрирую непостижимую гибкость тел. Я теряюсь в догадках, как им удается так двигаться. Завидую, конечно, но зато ни та, ни другая не в состоянии поймать, бросить или ударить по мячу, как я.

Выходит Дерек – он направляется в сарай. Выглядит мужественно: джинсы, ковбойские сапоги и белая майка без рукавов. Фалькор бежит по пятам. Бри прекращает танцевать.

– Это еще кто? – спрашивает она слишком громким голосом.