Ги Бретон - Наполеон и женщины

Смотря на ее мужа, я невольно думала, что только стечение обстоятельств, а не собственные достоинства этого человека, вознесли его на трон, сделали объектом любви этой злополучной принцессы и дали ему право так недостойно пренебрегать ею" [55].

Но Двор, конечно, наслаждался скандалом. Однако на очереди был еще более громкий…

Холодным октябрьским утром, когда леденящий туман вползал в гостиные Фонтенбло, Двор был ошеломлен и разгорячен известием, что месье де Меттерних, посланник Австрии в Париже, является любовником великой герцогини Берга Каролины Мюрат.

Чтобы понять, каким образом сестра Наполеона оказалась в постели австрийского дипломата, надо немного вернуться вспять.

Когда в 1806 году Наполеон подарил своему брату Луи и Гортензии королевство Голландию, Каролина почернела от зависти и даже заболела.

Чтобы успокоить ее, Наполеон присвоил Мюрату титул великого герцога Бергского и Клевского, но эта смехотворная «государственность» только усилила ярость корсиканки, честолюбие которой в своем роде не уступало честолюбию ее великого брата.

Она хотела стать королевой, носить корону, принимать воздаваемые народом почести, называться «Величеством», менять любовников, как Екатерина Великая, и распоряжаться государственной казной по своему усмотрению.

Но как это осуществить? В начале 1807 года одно ложное сообщение подало Каролине блестящую идею: после сражения под Эйлау в Париже разнесся слух, что Наполеон ранен русскими. Поразмыслив, Каролина решила, что если бы император действительно был убит на поле битвы, то его место мог бы занять ее муж, Мюрат. Конечно, налицо были Жозеф, Луи и их наследники, утвержденные консультативным сенатом для замены Наполеона, но, может быть, найдется способ завладеть короной, обойдя принцип наследования по мужской линии.

Она снова стала размышлять, и в ее воображении родился такой замысел: убедить армию провозгласить новым императором Мюрата и заставить Францию принять это решение.

Это был дерзкий план государственного переворота. Чтобы успешно осуществить его, необходимо было содействие Жюно, губернатора Парижа.

Каролина, уверенная в своей неотразимости, вызвала его в Елисейский дворец, где она проживала, ошеломила его своим декольте, которое выставляло ее грудь, словно яблоки на блюде, вогнала его в краску нескромными взглядами и увлекла в постель, где приняла его в «интимном укрытии» от маршала Мюрата.

Жюно, далекий от подозрений, был в восторге.

— Ты великолепный любовник, — томно сказала она. — Приходи когда хочешь.

Он вернулся к ней в тот же вечер, и с тех пор любовники не разлучались. «Она торчит в его ложе в театре, — пишет огорченная мадам Жюно, — ездит в его экипаже. Карету и лакеев Жюно видят у Елисейского дворца в самые неподходящие часы».

Вскоре весь Париж знал об этой связи, и люди, посмеиваясь, говорили, что, потерпев ущерб на поле любви, маршал Мюрат должен преуспеть на полях сражений в Польше.

Почти одновременно подобная же мысль пришла в голову другой женщине — Жозефине.

Как-то вдруг осознав, что Наполеон, как и простой солдат, может погибнуть на войне, она подумала, что может в таком случае короновать своего сына Евгения.

Но для реализации такого плана ей тоже нужна была бы поддержка парижского губернатора.

Она пригласила его на завтрак к прямо изложила ему свой замысел.

Жюно, боготворивший Наполеона, взорвался:

— Но, мадам!.. Порядок наследования тропа устанавливается императором…

Жозефина в ответ рассмеялась:

— Никто во Франции не хочет ни Жозефа, ни Луп, еще менее того — Жерома. Мои внуки, сыновья Луи и Гортензии, тоже нежелательные кандидатуры — при малолетнем придется создать регентство, а это может взбудоражить страну и вызвать новую революцию. А мой сын Евгений популярен в армии.

Скандализованный Жюно сразу же отправился в Елисейский дворец сообщить об этом разговоре Каролине.

Великая герцогиня Берга была ошеломлена известием о могущественной сопернице, имеющей сходный замысел.

— А Вы что думаете об этом плане? — спросила она Жюно.

Такой же бесцеремонный вояка в Париже, каким он был в Египте, Жюно ответил без всяких околичностей:

— Я своей рукой зарублю каждого, кто питает надежды на смерть императора и желает его заменить…

Каролина и бровью не повела, и бравый солдат остался в полном неведении о том, что две честолюбивые женщины хотят использовать его словно пешку…

Важность той роли, которую он должен был бы сыграть в этих планах, уточняет нам Жозеф Тюркен:

"У этих двух женщин созрели сходные замыслы. Если бы он действительно получил известие о смерти императора, Жюно мог бы возложить корону на любую голову, по своему усмотрению. Под его начальством находился весь парижский гарнизон, который полностью подчинился бы любому его приказу. Окружные гарнизоны, а также и армия в походе приняли бы свершившееся как факт; народ склонился бы перед волей армии — так всегда бывает.

Вот почему после установления империи принцесса Каролина всячески выказывала свою любовь к армии и стремилась снискать расположение офицеров. Тогда ее честолюбивые планы еще не сформировались окончательно, но уже приняли определенное направление.

Вот почему она устраивала празднества, на которые приглашала офицеров парижского гарнизона; она отправилась, якобы для того, чтобы навестить брата и мужа, в военный лагерь в Булонь, где присутствовала на большом военном смотре и не упускала случая публично заявить, что ее волнует все относящееся к армии и ее славе.

Вот почему она втянула в любовную игру генерала Жюно (хотя, впрочем, в какой-то мере и испытывала к нему нежные чувства), который, в своей наивности и самодовольстве, и не подозревал о ее замыслах; вот почему на глазах всего Парижа она стала его любовницей"

Более искусная интриганка, чем Жозефина, Каролина не раскрыла бравому генералу своих замыслов; однако, как пишет Жозеф Тюркен, «она нашептывала ему в глубине алькова такие страстные признания, что в необходимый момент околдованный любовью Жюно ни в чем не мог бы ей отказать».

Их связь приняла характер прочного, хоть и незаконного супружества.

Каждый вечер губернатор, окончив свои дела, являлся в Елисейский дворец, где его встречала Каролина в сногсшибательном дезабилье.

Прежде всего она встревоженным тоном спрашивала его, хорошие ли известия об императоре. Жюно, стремясь уверить ее, что все благополучно, излагал ей содержание депеш, с которыми только что познакомился.

Превосходная комедиантка Каролина испускала вздох глубокого облегчения:

— О, я так беспокоилась! — тихо шептала она.

После чего она уводила губернатора в свою спальню и доставляла ему такие восхитительные наслаждения, что он, утратив всякую сдержанность, без конца выражал свой восторг.

Так Каролина проводила неделю за неделей в ожидании смерти своего брата.

Не возникала ли у нее мысль помочь судьбе?

Герцогиня д'Абрантес в своих мемуарах в этом не сомневается:

"В память моего мужа, — пишет она, — я должна разоблачить маневры сторонников Мюрата. Они вводили в обиход ужасную гипотезу о возможности гибели императора на полях сражений (тогда говорили только о такой возможности). Таким образом привыкли представлять себе Мюрата сидящим на троне императора, скачущим на его любимой лошади и т. д. возникал образ Мюрата — повелителя Франции, и эта мысль, настойчиво внушаемая и обкатанная временем, из смехотворной становилась привычной.

Но ведь вражеская пуля может и не поразить, ожидать непредсказуемых случайностей войны приходится слишком долго.

Отсюда не так уж далеко было до мысли, что ведь полет вражеской пули можно и ускорить…"

Ну, я, конечно, оставляю логику этих рассуждений и вытекающего из них обвинения целиком на совести герцогини д'Абрантес…

Уже несколько лет накануне 19 марта Двор совещался о том, каким сюрпризом ознаменовать день рождения императрицы. В этом году Каролина и Полина Бонапарт предложили Жюно устроить спектакль.

Губернатор Парижа был этой идеей обескуражен, поскольку из всех видов театра ему был знаком лишь театр военных действий. Он посовещался с секретарем великой герцогини Берга месье Лоншаном, слывшим «мастером на все руки», и тот предложил сочинить пьесу, «соответствующую обстоятельствам и подходящую участвующим в спектакле персонам».

«Я изображу в этой пьесе, — заявил он, — и сияние красоты Ее Светлости принцессы Полины, и блеск ума Ее Светлости принцессы Каролины».

Жюно был в восторге.

— Но, — добавил месье Лоншан, — вы сами должны будете взять роль, и мадам Жюно тоже. Все должны принять участие в спектакле.

Губернатор Парижа согласился, хотя беременность его жены несколько затрудняла ее участие в спектакле. «Секретарь, наделенный множеством талантов», принялся сочинять пьесу. Через три дня комедия была закончена, начались репетиции. Бедняжка мадам Жюно сразу обнаружила, что пьеса полна намеков на любовную связь ее мужа и великой герцогини Берга.

Жюно в роли Шарля объяснялся в любви юной крестьяночке, которую играла Каролпна. Потом двое влюбленных, обнявшись, исполняли дуэт, «полный восторга к нежности».

Эта сцена, выставляющая напоказ реальные отношения, представляла собой самое удручающее зрелище во всем спектакле. К тому же великая герцогиня Берга фальшивила, а губернатор Парижа, взволнованный возможностью обнимать свою любовницу у всех на глазах, забывал текст и нес отсебятину. Все это производило смехотворный эффект.

Бедная мадам Жюно едва удерживала рыдания, когда ее муж на сцене, «согласно роли», обнимал свою любовницу сколько душе угодно.