Нэнси нахмурилась. Кто бы это мог быть? Но не успела она что-то предположить или убедиться, что это действительно лошади, как тяжелые дубовые двери резко распахнулись и в холл вбежал невысокий плотный мужчина.

— Боже мой? — воскликнул по-французски человек, оглядываясь вокруг и не замечая девушку, которая стояла в тени с прижатой к груди рукой. — Где все? Да помогите кто-нибудь, ради Бога!

Двое слуг, один из которых был дворецким, выбежали из комнаты. Нэнси тоже шагнула вперед. Но она быстро отступила, когда в открытых дверях появился другой мужчина — высокий, в темном плаще и без шляпы. Он держал на руках женщину.

— Кристофер! — воскликнула Нэнси и снова выбежала вперед.

Он посмотрел на девушку, его лицо было суровым и бледным.

— Нэнси, — заговорил он, — мне нужно положить ее на кровать. Похоже, она сильно ушиблась. И доктора надо. — Он повернулся к дворецкому: — Хеммингс, пошлите за доктором.

Скажите ему, что это очень срочно.

— Что случилось? — Глаза у Нэнси округлились. У нее не было времени ни удивиться, ни обрадоваться. Она даже не успела заметить, как изменился ее брат.

— Она выпрыгнула из экипажа и ударилась головой о камень, — мрачно ответил Кристофер и прошел мимо нее к лестнице. — Антуан, присмотри за лошадьми.

Выпрыгнула из экипажа? У Нэнси не было возможности подумать над его словами. Она посмотрела на женщину, когда брат проходил мимо нее, и ей показалось, что это кошмарный сон. Элизабет!

— Элизабет? — вымолвила она, снова прижимая руку к груди.

Но Кристофер уже поднимался по лестнице, а слуги побежали выполнять указания. Девушка поспешила за братом.

— Неси ее в зеленую спальню. В этой комнате кровать всегда готова для гостей.

Кристофер направился к зеленой комнате. Нэнси обогнала его, поспешно открыла дверь и откинула покрывало. Он осторожно положил Элизабет, поправил ее платье, снял ботинки и укрыл одеялом.

— Мне кажется, она может умереть, — хриплым голосом произнес он. — Она не приходила в сознание, после того как это произошло. Это было в семи или восьми милях отсюда.

— Кристофер, — произнесла Нэнси, переведя взгляд с лежавшей без сознания женщины на него. — Что ты делаешь в Англии, да еще вместе с Элизабет?

Брат повернулся к ней, и Нэнси увидела, как он изменился.

Она увидела мужчину — мужчину, который выглядел хозяином своей судьбы. Этот несчастный случай, похоже, стал исключением, судя по его бледному лицу.

— Кажется, я опять начал с того, на чем остановился, — ответил он. — У меня снова неприятности, Нэнси. Я похитил ее.

— Похитил? — В голосе сестры послышался ужас.

Он повернулся к кровати и склонился над Элизабет, взяв ее за руку, чтобы проверить пульс.

— Совсем холодная, — пробормотал Кристофер. — Я был проездом в Лондоне и случайно узнал, что она собирается замуж за лорда Пула. Вот такое совпадение! Я не мог все так оставить, не смог оставить ее одну. Я похитил ее прямо у церкви.

Нэнси глубоко вздохнула. Она считала, что все неприятности позади. Как она молилась, чтобы все закончилось и для него, и для нее. Прошло почти семь лет, и эта старая история стала забываться. И вдруг Элизабет лежит без сознания в Пенхэллоу. Кристофер похитил девушку, украл с ее собственной свадьбы.

— Что ты собирался с ней делать? — спросила Нэнси, Он едва заметно покачал головой и ничего не ответил.

— Она вся холодная, — глухо повторил он. — Как бы она не умерла.

Нэнси тоже не знала, что сказать. Все происходящее казалось совершенно нереальным. Почти через семь лет Кристофер снова оказался дома. Он рядом. Элизабет тоже здесь. Она ненавидела Элизабет. Ненависть вдруг снова наполнила девушку. Причиной отъезда Кристофера была Элизабет, а теперь она отравила его возвращение домой. Если она умрет, то и вовсе уничтожит его. Тогда Кристофер станет не только похитителем, но и убийцей.

— Где же этот доктор? — раздраженно произнес он, оглянувшись на дверь.

В этот момент в комнату вошла миссис Клавел, экономка. Она несла кувшин с горячей водой, полотенца и ночную рубашку. При виде неподвижной Элизабет женщина покачала головой. Вместо приветствия она потребовала от своего только что вернувшегося хозяина, чтобы он вышел из комнаты, дав ей возможность поудобнее устроить бедняжку. Затем она занялась больной.

Всю ночь он просил Бога оставить ей жизнь. “Пощади ее, — молил Кристофер, — и как только она встанет на ноги, я отвезу ее в Лондон, ни слова не скажу против, пусть она выходит замуж за Пула, я никогда больше не буду пытаться встретиться с ней”.

“Пощади ее, — умолял он позже, — я никогда никому не скажу о том, что случилось семь лет назад. Я оставлю все как есть, и пусть позор того, что я не совершал, лежит тяжелым грузом на моих плечах до конца моих дней, как это было все семь лет. Я забуду о том, что хотел доказать ей, что все это время она ошибалась во мне”.

“Пощади ее, — не переставал молиться Кристофер; ночь казалась ему бесконечной, а состояние Элизабет не улучшалось. — Господи, не дай ей умереть. Я останусь в Пенхэллоу до конца жизни. Я даже готов вернуться в Америку, если Ты оставишь ее в живых”.

Кристофер отправил миссис Клавел спать, несмотря на ее желание провести всю ночь возле больной. Уже далеко за полночь Нэнси тоже пошла спать, увидев, что Кристофер не собирается ложиться.

— Хоть один из нас утром должен быть бодрым, — пояснила она.

Кристофер остался в комнате. Иногда он сидел возле кровати Элизабет, прикасаясь к ее руке, но в основном ходил перед кроватью или стоял возле окна, глядя в темноту.

Все семь лет он презирал и ненавидел ее, презирал ее мягкость и безволие, ее недоверие и зависимость от семьи. Кристофер с удивлением обнаружил, что за все эти годы ему не удалось изгнать ее из своей памяти. Презрение и ненависть не принесли ничего хорошего. Ему следовало просто забыть ее, прогнать из своей жизни. Надо было оставить свое желание вернуть себе доброе имя. Кому это нужно, кроме него самого? Но он и так знает, что ни в чем не виновен, нет необходимости доказывать это себе.

А сейчас он убил ее или причинил много страданий. Доктор считает, что ушиб головы не угрожает ее жизни, хотя он не был вполне уверен в этом. Ссадины на теле были незначительными, но ведь именно Кристофер стал причиной этих ушибов. Он расстроил ее свадьбу и лишил шанса на счастье, которое она выбрала для себя или которое выбрала для нее ее семья.

“Сохрани ей жизнь”, — снова молил Кристофер. На этот раз он не ставил никаких условий. Только искренне и молча молился Богу, который, похоже, его не слышал.

Когда небо начало светлеть и появились первые признаки рассвета, он подошел к окну и устремил свой взор на долину, на скалы, что на другой стороне реки. Казалось странным, что он снова дома. Но у него не было того радостного чувства возвращения, которого он так ждал. Он даже не заметил, как добрался до дома.

С кровати донесся стон. Кристофер резко повернулся и, пройдя через комнату, встал рядом, сцепив руки за спиной. Элизабет лежала с закрытыми глазами, но ее голова слегка покачивалась из стороны в сторону.

“Сохрани ей жизнь”, — молча взмолился он.

* * *

Постель была удобной, в комнате — тепло. Приоткрыв тяжелые веки, девушка увидела мерцающие розовые блики. Должно быть, в комнате горел камин. Элизабет очнулась.

Действительно, угли в камине раскалились докрасна, на них танцевали яркие языки пламени, а клубы дыма исчезали в трубе. Рядом с кроватью на столике стояла зажженная свеча. Неяркий свет пробивался в окно. Похоже, наступало утро.

Девушка не смогла сразу вспомнить, где находится. Она успела заметить, что комната была квадратной, с высоким потолком. Полог над кроватью был из зеленой парчи, которая слабо мерцала при свете свечи. Балдахин над ее головой тоже был зеленым. Возле окна кто-то стоял, но ей не удалось разглядеть, кто именно. :

Элизабет повернула голову, и боль пронзила её тело. Она услышала свой стон и снова закрыла глаза. Боль пульсировала в висках, словно по ним стучали молотком. Она, по-видимому, ушиблась, потому что обычная головная боль не могла быть такой нестерпимой. Девушка попыталась осторожно ощупать свое тело. Правое колено саднило, как будто было оцарапано или порезано, так же как и правый локоть. Ребра сильно болели.

“Я, наверное, упала, — подумала Элизабет, — и кто-то оказался настолько любезным, что уложил меня в кровать и раздел”. На ней была удобная теплая фланелевая рубашка, но Элизабет не привыкла носить вещи из фланели.

Она открыла глаза и снова увидела огонь и отражавшиеся на парчовом балдахине блики света. Элизабет осторожно, не поворачивая резко головы, стала смотреть на стоявшего у окна человека. Но он уже ушел оттуда и теперь молча стоял возле кровати, глядя на нее. По крайней мере ей так показалось. Свеча отбрасывала тени на его лицо, а пробивавшийся в окно слабый свет делал его совершенно неразличимым.

Это был высокий, широкоплечий мужчина с тонкой талией.

Его темные волосы нуждались в стрижке, а может, и нет. Такая прическа тоже шла ему. Он казался необыкновенно привлекательным, хотя лица его она так и не разглядела. Мужчина стоял очень тихо. Он не двинулся с места, не наклонился к ней и ничего не сказал.

Она была незваной гостьей. Похоже, она доставила ему беспокойство, когда с ней произошел несчастный случай возле его дома и он был вынужден принять ее у себя. Как неловко!

— Где я? — спросила девушка.

Молчание продолжалось. Затем приятный мужской голос ответил:

— Ты в Пенхэллоу. Мы были недалеко отсюда, когда с тобой произошло несчастье.

— Несчастье? — переспросила она.

— Ты выпала из экипажа, — пояснил мужчина. — И ударилась головой о камень,

— Вот почему такая боль, — произнесла девушка, закрыв на мгновение глаза. Потом ее глаза снова открылись, и она посмотрела на него. — Кто вы?