Взгляды их встретились.

— Вполне.

Явно удовлетворившись, Эдвин повернулся, чтобы уйти, но спохватился.

— Вы ошибаетесь относительно моего происхождения, леди де Бревиль. Мне доставит громадное удовольствие, если вы будете относиться ко мне как к англичанину, а не саксонцу. А, кроме того, — с легкой улыбкой добавил он, — я не отношусь к крестьянскому роду. — После короткой паузы он продолжил: — Мы уезжаем на рассвете. Будьте готовы; иначе мы уедем без вас.

Сказав это, он зашагал прочь из комнаты, и Мэдселин осталось лишь молча поглядеть ему вслед.

— Невыносимый человек, — прошипела она, а потом, одернув платье, устало отправилась в свою комнату. — Я с удовольствием поучу его хорошим манерам.

Глава третья

Бланш уселась на повозку с багажом и улыбнулась, глядя на Эдвина Эдвардсона, который наклонился, чтобы проверить колесо. «Что за распутная рожа у этой Бланш!» — подумала Мэдселин.

— А почему она едет? — Мэдселин с раздражением посмотрела на взгромоздившуюся неподалеку женщину.

— У нее сестра работает у леди Изабеллы, и той показалось неудобным отказать Бланш в этой просьбе, — терпеливо объяснила Беатриса.

— Есть только одна причина, по которой она пожелала ехать с нами, однако он, похоже, не собирается потакать ее желанию.

— Ты несправедливо судишь об Эдвине, — улыбнулась Беатриса. — Он никогда не отдает предпочтения какой-нибудь одной женщине.

Священник замка наскоро благословил отъезжающих, и телеги в сопровождении отряда всадников медленно прогромыхали через высокие деревянные ворота. Рассвело всего час назад, и свет едва брезжил. Густые облака катились с запада; в воздухе пахло дождем. Мрачное настроение, не оставлявшее Мэдселин с самого пробуждения, давило ей на плечи, как ярмо, и она с опаской всматривалась в черневший впереди угрюмый лес.

Помимо двух разведчиков, повозку с кладью охраняли шесть вооруженных всадников. Эдвин Эдвардсон и совсем молодой сквайр, встречавший свое пятнадцатое лето, скакали позади. Мэдселин всерьез восприняла предупреждение англичанина о постоянно грозившей им в дороге опасности. «Эта земля, — сказал он, — кишит разбойниками и диким зверьем».

Возле ее дома, в Нормандии, не было таких громадных лесов. Там до горизонта тянулись равнины, зеленели луга с сочной травой, где пасся скот, медленно текли реки.

Прошедший ночью дождь превратил дорогу в грязную трясину, и временами повозки крепко увязали в ней. Тогда Эдвин Эдвардсон принимался руководить людьми, и Мэдселин с удивлением наблюдала, с какой готовностью они выполняли его приказания.

И всякий раз, когда случалось такое, Мэдселин, поднимая голову, видела, что Бланш не сводит с нее горящих ненавистью голубых глаз. «Она явно считает меня соперницей в борьбе за привязанность англичанина. Но если я кого и люблю, то лишь Хью де Моншалона, всегда столь любезного и предупредительного, несмотря на то, что он на несколько лет моложе меня. Его веселый нрав помог мне хоть немного воспрянуть духом в те мрачные дни, когда моего жениха убили через несколько часов после свадьбы».

Эмма, чье здоровье сильно ослабло после перенесенного прошлой зимой воспаления легких, с трудом выдерживала тряску, и Мэдселин с растущей тревогой следила, как у нее бледнеет лицо. Пожилая служанка никогда не любила путешествия, предпочитая жаркий камин и уютное кресло.

Не в силах больше выносить ее страдания, Мэдселин попридержала лошадь, чтобы дождаться Эдвина Эдвардсона. Лицо англичанина оставалось суровым и бесстрастным, но, по крайней мере, юноша пусть и хмуро, но все-таки поглядел на нее.

— Я думаю, пришло время отдохнуть. — Она произнесла это ровным голосом, не сводя глаз с тянущейся впереди дороги. Почувствовав раздражение англичанина, Мэдселин поспешила добавить: — Просто Эмма выглядит измученной. Я прошу не за себя.

Эдвин посмотрел на ехавших в повозке женщин.

— Старушка плохо себя чувствует? — резко, но не грубо спросил он.

— Она с трудом переносит долгое путешествие, — покачала головой Мэдселин. — Она и так уже более чем достаточно натерпелась по моей вине, и я была бы вам весьма признательна, если бы вы выказали ей немного доброго отношения.

— Эта женщина, должно быть, и в самом деле преданная служанка.

Мэдселин не была уверена, вопрос это или утверждение. Она повернула голову и посмотрела в суровое лицо мужчины.

— И упрямая тоже. Я не собиралась брать ее с собой, но она побоялась остаться с моей невесткой. Я не могла ей отказать. Эмма мне почти как мать.

Прежде чем обратиться к ней, Эдвин задумчиво поскреб бритый подбородок.

— А вы? Вы тоже боитесь вашей невестки?

Мэдселин немного уязвило, что ей задали такой личный вопрос.

— Мы не ладим друг с другом, — сдержанно ответила она. — Ярость Алисы обычно направлена на тех, кто не способен защищаться. Эмма всегда со мной, с тех пор, как я себя помню, и мне больно видеть, как ее обижают. А Алиса, поверьте, намеренно обижала ее, просто чтобы наказать меня.

Признавшись в своей слабости, Мэдселин почувствовала себя ранимой, незащищенной. Внезапно она почувствовала, что Эдвин молча, одним лишь взглядом почти приказывает ей посмотреть на него.

— Хорошо, что вы рассказали мне об этой женщине. Мне нравится, что вы о ней заботитесь. Нам сейчас нужны здоровые, преданные люди, и у меня совсем нет желания терять Эмму из-за дурного обращения с ней. Впереди есть хорошая поляна. Там и отдохнем. — Голос его утратил суровость.

— Благодарю вас, англичанин. — «Правильно ли я поняла слова этого человека?» Она метнула на него взгляд и с удивлением заметила на его лице выражение нежной заботы.

— Надо напоить лошадей, — быстро ответил он и пустил лошадь рысью.

Неожиданно Мэдселин почувствовала себя неуютно и, повернув голову, обнаружила, что ее сверлит другая пара глаз: Бланш даже не попыталась скрыть ненависть, сквозившую у нее во взгляде. «Почему Бланш так старается высмотреть то, чего и в помине нет? Ничего, скоро эта женщина поймет, как мало я интересуюсь этим человеком».


Эмма тяжело опустилась на землю, прислонилась к стволу огромного дерева и изнуренно вздохнула.

— Боюсь, долго не выдержу, особенно если долго придется выслушивать болтовню этой распутницы. До сих пор перед глазами все качается, — простонала она, закрыв глаза.

Мэдселин сочувственно посмотрела на старую служанку.

— Вот. Поешь немного хлеба и сыра. Тебе станет лучше.

Мэдселин внезапно поняла, что она неосознанно наблюдает за Эдвином Эдвардсоном. Тот стоял возле повозки, опытным взглядом проверяя снаряжение. Она была вынуждена признаться, что он ведет себя очень сдержанно, и, похоже, его не тревожили укоризненные взгляды Бланш, которые она то и дело кидала в его сторону.

— Как только лошади напьются, мы отправимся дальше. — Эдвин помолчал немного, не обращая внимания на сердито надувшуюся Бланш.

— А сколько времени займет наша поездка? — спросила Мэдселин, отбрасывая темные косы на спину.

Эдвин мельком взглянул на небо и прищурился.

— Я бы хотел добраться до усадьбы де Вайлан до наступления ночи. Все будет зависеть от того, как часто мы будем останавливаться.

При этих словах Мэдселин посмотрела на Эмму. Она была по-прежнему бледна и выглядела крайне утомленной.

Англичанин разделил тревогу Мэдселин.

— Может, вы предпочитаете ехать верхом на лошади? — участливо обратился он к Эмме.

Поколебавшись немного, Эмма медленно кивнула.

— Но я бы не хотела, чтобы моя госпожа тряслась в повозке вместо меня. — В ее карих глазах сквозила нескрываемая тревога.

Эдвин рассмеялся и изобразил печальную улыбку.

— У меня нет ни малейшего намерения разлучать леди де Бревиль с лошадью, которую она так высоко ценит, — проговорил он, скользнув взглядом по озадаченному лицу Мэдселин. — Однако юный Рауль, кажется, думает, что мой конь больше не в состоянии нести меня. Наверное, моя лошадь будет очень благодарна, если вы займете мое место.

Он зашагал к группе солдат, столпившихся возле лошадей. Наконец Мэдселин поднялась и стряхнула крошки с платья.

— Мне надо бы сходить в лесок на несколько минут. Я скоро вернусь.

— Я пойду с вами. — Бланш вдруг встала и, напряженно улыбнувшись, отбросила назад свои светлые косы.

Они вдвоем пробрались через подлесок, папоротник и густую грязь и отошли на некоторое расстояние. Сверху угнетающе давили кроны деревьев, и обеих женщин окутала тишина. Было странно не слышать пения птиц.

— Лучше всего укрыться вон за тем большим камнем, — сказала Бланш, показывая на громадный серый стоячий валун недалеко от тропинки. — Идите вы первая, а я постерегу.

Мэдселин добралась до камня, и ей почему-то показалось, что вдруг стало холоднее. Она потуже закуталась в плащ и тут заметила, что весь камень испещрен какими-то странными знаками. Ее взгляд приковал рисунок в центре; он изображал мужчину с оленьими рогами.

— Побыстрее! — прошипела Бланш.

Мэдселин поспешно шагнула вперед и только тут с испугом заметила, что за камнем начинается крутой обрыв. Влажные комья земли поползли у нее под ногами, она не удержалась и заскользила вниз по склону. Девушка попыталась за что-нибудь уцепиться, но тщетно, и она неловко скатилась на дно оврага.

Мэдселин брезгливо поднялась на ноги, покрытая грязью, с приставшими веточками и листьями папоротника. И посмотрела наверх, однако не заметила никаких признаков Бланш, хотя та наверняка слышала ее крик во время падения. «Значит, негодяйка сделала это умышленно».

Мэдселин чувствовала скорее досаду, нежели боль. Она в бешенстве огляделась по сторонам и поняла, что упала на голую, хорошо утоптанную площадку, окруженную своеобразным частоколом из камней. На всех виднелись те же странные начертания, вроде тех, что она разглядела на верхнем камне. Тишина сдавила барабанные перепонки, и сердце Мэдселин болезненно забилось.