— Но ведь она не может находиться целый день без воды, — смущенно запротестовал Кендал.

Только когда Жиро исчез, чтобы опять занять место во главе вновь тронувшегося отряда, Кендал осторожно предложил девушке воду.

— Поторопитесь, — посоветовал он. — Этот Жиро — изверг. Любая женщина, попавшая к нему, — несчастная женщина.

Селена почувствовала, что ее спасительная летаргия начала уступать место панике. Вернув флягу Кендалу, она легла, закрыв глаза руками. Но ей не удалось отогнать тошнотворные картины, возникающие перед ее мысленным взором. Она не должна позволять себе думать о мучениях, выпавших на долю Крейга в последние его часы. Она должна помнить только о его мужестве. «Но я не так сильна, как он. Я боюсь. Боже, как же я боюсь!»


На ночлег остановились в ущелье перед небольшим ручьем. Темнело. Спешившись, солдаты развели костры и занялись приготовлением варева из козьего мяса и овощей. Обойдя повозку, Кендал помог Селене спуститься. Рядом с этим огромным мужчиной с черными волосами, большим ртом девушка показалась себе крохотной. Жгучее африканское солнце превратило его кожу в медь. Как и большинство наемников, он был одет в лохмотья какой-то военной формы — штаны, грубая, в пятнах пота рубаха и широкополая кожаная шляпа. Спускаясь, Селена почувствовала его мужской запах, смешанный с запахом лошадей и виски.

— Ничего с тобой не случится, — говорил он, подводя девушку к костру. — Ничего, пока Жиро не даст разрешения. Никто не осмелится перейти ему дорогу. Этот тип подлый, как змея. Не могу забыть, как Жиро убил того американца… Жиро метал молнии из-за того, что не мог сломить этого ублюдка… — Что-то в ее взгляде заставило его замолчать. — Побыстрее… Лучше оказаться у костра, пока еда не кончилась.

Освобождая девушке возле огня место, наемники глазели на нее с нескрываемым вожделением. Подошел Жиро.

— Ничего страшного, капитан, если мы покормим эту девушку? — спросил Кендал.

Вместо ответа капитан кивнул, и Кендал сунул в руки Селены миску с похлебкой.

— Ешь, — приказал Жиро.

Селена покачала головой.

— Я не хочу есть.

— Не важно, что ты хочешь. Ты сделаешь то, что прикажу я. И немедленно. А я приказываю тебе съесть эту пищу.

— Я не могу…

— Не могу? — Он говорил мягко, но пугающе. — Забудь это слово. Забудь, если до прибытия в Тимгад желаешь остаться в живых.

— Мне все равно. Можешь убить меня хоть сейчас! — Злость, глубокая ярость, отвращение к человеку, убившему Крейга, вскипела в ней. — Ты привык убивать…

— Вижу, что ты до сих пор ничего не поняла… Ты принадлежишь мне. И если пожелаю, я убью тебя… Но лишь когда я захочу. Не раньше.

Нагнувшись, Жиро взял миску и поставил ее на землю. Одним рывком поднял девушку, ударил ее наотмашь раскрытой ладонью: искры пробежали перед глазами Селены. Вновь и вновь тяжелая рука, то ладонью, то тыльной ее стороной, хлестала несчастную, пока та не повалилась на капитана. Схватив одной рукой ее за талию, другой Жиро залез под блузку и резко зажал сосок. Дикая боль пронзила девушку. Жиро явно наслаждался. Закусив, чтобы не закричать, нижнюю губу, Селена чувствовала, как по щекам струятся слезы.

Посадив девушку на место, Жиро схватил ее за шею и ткнул в похлебку с такой силой, что едва не задушил.

— Ешь, сука… — процедил он сквозь зубы.

Давясь и задыхаясь, Селена сделала несколько глотков, но ее организм, отзываясь тошнотой, отказывался принимать отвратительную жирную пищу.

— Я скажу, когда надо закончить! — взревел Жиро. Ее лицо, волосы были выпачканы похлебкой, но Селена продолжала глотать.

— Хватит! — приказал наконец Жиро. — Вставай.

Он обращается с ней, как с собакой, промелькнуло в голове у девушки, сгорающей от стыда. Подталкивая, Жиро подвел ее к ручью, бегущему в нескольких шагах от костра.

— Раздевайся!

Слепо спотыкаясь, Селена подошла к воде, сняла ботинки и вошла в ледяную воду.

— Я хочу, чтобы ты сняла всю одежду. Побыстрее.

Мужчины у костра с интересом наблюдали за происходящим на берегу. Расстегнув блузку, Селена бросила ее на песок, затем туда же последовали юбка и сорочка. Она попыталась присесть в неглубоком ручье, чтобы умыться, дрожа и стуча зубами от холода.

На кивок Жиро она заставила себя выйти на берег. Струйки воды, поблескивая в свете пламени, стекали по белому, стройному телу.

— Какая женщина! — выкрикнул мужской голос.

— Волосы как огонь, — подхватили у другого костра.

На холодном горном сквозняке ее тело сотрясла крупная дрожь.

— Она замерзнет так… — вступился Кендал.

— Тебе холодно? — спросил Жиро.

— Да… пожалуйста… мою блузку… — Девушка потянулась к одежде, но Жиро преградил ей дорогу.

— Я согрею тебя.

Ошеломленная, она увидела, как он расстегивает кожаный ремень. И только когда Жиро намотал один конец его на руку, она поняла.

Размахнувшись, он хлестнул, стараясь попасть по грудям девушки. Вскрикнув, она повалилась на колени, пытаясь защититься. Ремень свистнул вновь, и она упала лицом в песок, слыша собственный вопль, отраженный от екал. Сжавшись в комок, она скулила, как дикое животное.

— Ты так убьешь ее, — запротестовал Кендал.

— Он прав… — подтвердил кто-то другой.

— Не беспокойтесь. До нее у меня уже бывали девочки, — ответил Жиро, задыхаясь от усилий.

Повернув девушку на спину, он навалился сверху, раздавливая мощным весом груди и не давая ей никакой возможности даже вскрикнуть. Далекие чужие звезды над головой этой твари сияли перед глазами Селены; где-то в горах завывал ветер. Через мгновение послышался хрип и прерывистое дыхание Жиро, проникшего в нее. Инстинктивно Селена начала вырываться, пытаясь оцарапать ненавистное лицо.

— Хочешь, мы ее подержим для тебя? — спросил кто-то из сидевших рядом.

Но вскоре ее слабое сопротивление уступило его грубому напору. Жиро схватил ее запястья и заломил руки за голову. Отвернувшись, она все равно видела вспотевшее, улыбающееся лицо. Жиро издал хриплый, животный звук, судорожно выгнулся и, кончив, обмяк.

Чувствуя, как под ней проваливается земля, Селена желала лишь забвения.

— Теперь, — услышала она голос Жиро, застегивающего ремень, — любой, кто хочет эту женщину, может ее поиметь.

Селена замерла, слыша резкий смех и чувствуя похотливое возбуждение подходящей толпы. Открыв рот, она попыталась крикнуть, но ни звука не слетело с ее губ.

— Не спешите, — остановил солдат Жиро. — Я не собираюсь ее дарить. Покажите сначала ваши денежки.

После недолгого торга, звона монет другой мужчина занял место Жиро. Том Кендал.

— Не бойся, — успокоил он Селену. — Относись к этому полегче, девочка.

Селена попыталась что-то сказать, но слова по-прежнему не шли. Закрыв глаза, она почувствовала, как Кендал вторгается в ее поруганное тело. Потом другой мужчина овладел ею, еще один, но она была уже не способна ни на какие ощущения и, наконец, потеряла сознание.


Звезды исчезли, а небо усеяли мягкие, пушистые кораллы облаков, когда Селена открыла глаза, лежа в углу повозки Тома Кендала. Грубое шерстяное одеяло, подоткнутое с боков, нещадно растирало избитое, усеянное синяками тело.

— Пора в путь, — сообщил Кендал.

За время дальнейшего пути в Тимгад, сама того не осознавая, Селена изменилась. С каждым днем все меньше оставалось в ней женского. Регулярные надругательства над ее телом и душой оставили ей лишь животные инстинкты. Все ее нужды сводились к тому, чтобы есть, пить и избегать боли.

И, подобно животному, училась она следить за Жиро: каждый раз при его появлении немедленно отзываться на его оклик, смотреть в глаза и повиноваться по первому мановению его руки. Инстинкт самосохранения все-таки остался, а чтобы выжить, необходимо было немедленно, беспрекословно повиноваться. В противном случае следовало мучительное наказание.

В Тимгаде главный отряд повстанцев основал базу, натянув тенты и разбив палатки среди древних римских руин. Вновь прибывшие расположились на склоне холма, среди полуразрушенных древних колонн и стен. Белая арка, отделанная с трех сторон мрамором, величественно возвышалась у входа.

Часть их отряда во главе с Жиро разбила свои палатки рядом с основным лагерем, и днем Селена оставалась забытой в повозке Кендала. Но с наступлением ночи Жиро возвращался. Пребывание в лагере женщины будоражило солдат, словно нашествие неприятельской армии. Для арабов и берберов пламенно рыжие волосы и темно-фиалковые глаза были редкостью.

Жиро не терял времени, вовсю торгуя телом своей пленницы. Любой мог воспользоваться ею или совсем недолго, или, если позволял кошелек, провести в палатке целую ночь. Сознание женщины замутилось от пережитого: кто только не владел ею. Жиро просил клиентов немедленно сообщать ему, если женщина чем-нибудь не понравится, выкажет отсутствие желания, если откажется что-либо сделать, оттолкнет.

Вскоре она выучилась быстрому и полному повиновению. Дни и ночи проводила она в притупляющем тумане, поглотившем и прошлое, и будущее. Они перестали существовать. Осталось лишь одно-единственное желание — выжить.

Жизнь лагеря, проистекавшая вокруг, не вызывала у нее никакого интереса. Поэтому, когда в арку въехали повозки жирного левантийского торговца, Селена не придала этому никакого значения. Стоя возле повозки, она наблюдала, как мятежники торгуются, покупая красивые, красной кожи седла из Туниса, винтовки с изящными прикладами и гравировкой испанских мастеров.

Левантиец заметил девушку. Подойдя ближе, взял локон ее рыжих волос и растер между большим и указательным пальцем, словно кусок редкого шелка.

Пробравшись через толпу, Жиро схватил Селену за руку.

— Возвращайся в палатку! — прикрикнул он, буравя ее холодным, опасным взглядом.