— Прямо целый детектив! — Маринка с сомнением покачала головой. — Только знаешь, Насть, это ничего не меняет. Сама подумай: где эта бандитка могла забыть кошелек? Скорее всего, в кабинете у Виктории или на процедурах. А дальше — все, как бабушка говорила. Воспользовались случаем и подкинули тебе…

— Думаешь?

— Ну, по крайней мере, не исключаю… Понятно, что Виктория в жизни не признается. Зря ты ей сказала.

— Может, и правда зря, — вздохнула Настя. — Но мне очень обидно стало…

— Нельзя быть такой гордой! И вообще ляпать, что в голову придет, не подумав… Честное слово, у тебя не язык, а помело! Училась бы ты побольше молчать и поменьше обижаться. Хорошая, между прочим, привычка и полезная…

— Не собираюсь я эту привычку приобретать! — нахмурилась Настя. — Не хочу и не буду! Я им не прислуга, я такая же, как они, а может быть, даже лучше!

— Ладно, кончай заводиться!

— Все, закрыли тему… Лучше скажи, бабу Дуню действительно убили?

— Не знаю… Официально милиция дело уже, считай, закрыла.

— Почему?

— Потому что диагноз — сердечный приступ. Врач подозревал вначале удушение, но потом не подтвердилось… Он мне сказал, что, когда человек умирает от страха, получается что-то похожее на удушье…

— Кто же ее так напугал?

— Можно только догадываться… Тетя Маша, соседка, видела, как к бабуле в тот вечер какой-то амбал подходил. Но она вроде бы спокойно с ним говорила, вот та и прошла себе мимо… Кто ж теперь будет выяснять? Вы вот все ходите, гадаете, а я… у меня больше нет бабушки!..

Б глазах девушки стояли слезы, и Настя почувствовала себя виноватой:

— Маришка, прости! Кажется, я опять не подумала… Не плачь, пожалуйста!

— Ладно, проехали. — Маринка вздохнула и слабо улыбнулась: — Ты меня тоже прости, я тоже не подумала: у тебя сегодня первая зарплата, можно сказать, праздник. А я тут настроение тебе порчу.

Настя хотела ответить, что на самом деле настроение ей подпортила хозяйка, но передумала, вместо этого она позвала Маринку в раздевалку, где в пустом шкафчике был припрятан первый в ее жизни папин подарок — нарисованный им портрет дочери.

И хотя ей уже успели передать мнение Людмилы относительно отцовской работы, портрет Насте определенно нравился.


Дон Антонио неодобрительно покосился на своего водителя. Что это с ним сегодня? Мало того что дорога буквально забита пробками, так еще и все «красные» светофоры подряд — его. Хотя обычно рассчитывает прекрасно и к перекресткам подъезжает всегда на «зеленый». Нет, все-таки нельзя позволять подчиненным расслабляться! Единственный раз он согласился отпустить водителя пораньше к друзьям в гости — и вот результат. Заспешил… Все они по сути своей бездельники, и давно известно: то, что делаешь не сам лично, делается плохо.

Последний светофор перед домом Марии Петровны не стал исключением: они снова встали на «красный».

Дон Антонио раздраженно отвернулся от водителя и посмотрел в окно. Его взгляд упал на прозрачную стену супермаркета, в глубине которого двигались немногочисленные покупатели: цены здесь «кусались», оттого и народу было немного. Среди вальяжной публики, напоминающей рыбок в аквариуме, внимание Дона Антонио привлекла всего одна фигура. Как исключение из правил не только двигавшаяся быстрее остальных, но, можно сказать, летавшая от стенда к стенду… Очень знакомая и весьма привлекательная фигурка… Присмотревшись внимательнее, Дон Антонио удовлетворенно улыбнулся и повернулся к водителю.

— Я выхожу! — бросил он. — Припаркуешь машину возле третьего подъезда, как обычно… И не слишком там, в гостях, увлекайся, возможно, позвоню… Пока!

Выйдя из машины, все еще стоявшей на «красном», он торопливо направился к супермаркету, ничуть не сомневаясь, что Настя, метавшаяся от стенда к стенду с переполненной тележкой, задалась целью оставить там свою первую зарплату.

«Ну и понты у этой девчонки, — пробормотал Дон Антонио, — похоже, далеко пойдет». Когда его никто из знакомых не слышал, он позволял себе выражаться именно на этом, оставшемся в прошлом языке…

От неожиданности Настя вздрогнула, когда тяжелая рука опустилась на ее плечо, но, увидев Дона Антонио, обрадовалась:

— Вы! Здорово как… А я уже думаю, каким образом это все до дома дотащить…

— Ты бы лучше подумала, на какие шиши будешь жить оставшиеся двадцать девять дней, если все это оплатишь… — Он покачал головой и ухмыльнулся: — Вот я Марьюшке Петровне на тебя и настукаю, пусть наконец займется твоим воспитанием…

Он перехватил у Насти продуктовую тележку и решительно направился с ней к винному отделу.

Свое обещание «настукать» Марии Петровне он сдержал.

— Вот, Марьюшка Петровна, спешите похвалить меня за то, что успел вовремя схватить эту негодницу за руку! — начал Дон Антонио прямо с порога.

— И что же она собиралась натворить? — Учительница благодушно оглядела обоих, видимо, ничуть не сомневаясь в том, что ни на что плохое Настя не способна.

— Оставить в супермаркете всю свою первую получку…

— Настенька, поздравляю! — Мария Петровна всплеснула руками и обняла девушку за плечи. — Первая зарплата — это, как… ну как «первый раз в первый класс»!

— Вот тебе на! — Дон Антонио комично развел руками. — Похоже, никого, кроме меня, воспитание этой девушки не заботит! Неужели мне, как всегда, надо больше всех?.. Нет уж, лучше я присоединюсь к коллективу и возьму на себя обязанности кока нашей бригантины!..

— Мария Петровна, — Настя воспользовалась паузой в бурном потоке речи Дона Антонио, — не слушайте его, пожалуйста! Сегодня я должна всех угощать, это ж традиция! А Дон Антонио углядел меня в магазине и увязался следом. Хорошо хоть торт успела сама купить!

— Фу, Настюш, что за слово — «увязался»? — Антонио поморщился.

— Действительно. — Учительница укоризненно посмотрела на девушку. — Во-первых, одна бы ты все это не утащила, во-вторых… надо быть скромнее.

— Но торт действительно купила я. И фрукты! И…

— Я уже сдался! — сообщил Дон Антонио. — И шампанское — тоже ты. И тысячу человек пятью хлебами накормила тоже…

— Антоша, — возмутилась Мария Петровна, — это уже о другом!

— Так, похоже, я теряю очки одно за другим, пора на кухню!

— Мне тоже! — твердо заявила Настя. — А Марьюшка Петровна будет, как всегда, встречать остальных гостей!

Дон Антонио покорно развел руками и, легко подняв пакеты, направился на кухню.

— Посмотрим-посмотрим, — покосился он на нее ехидно, — то ли мясо вы, девушка, выбрали к вашему пиршеству…

— Можете не сомневаться! — усмехнулась Настя. — По этой части я спец!

— М-да, от скромности мы с тобой, кажется, оба не помрем… Ну, на старт!

Спустя несколько минут на кухне вовсю кипела работа и решался профессиональный вопрос, в каком вине замачивать купленную Настей вырезку.

— Ни в коем случае не в красном! — наставительно вещал Антонио. — Только в молодом белом вине, которое я, как человек умный и дальновидный, припас заранее… А если кто-нибудь когда-нибудь скажет тебе, что мясо замачивают в уксусе, не верь! Это — варварство!

— А эстрагон вы положили? И перец? — хитро прищурилась Настя.

— Перец — черного чуть-чуть, а то будет резковато. А эстрагон я бы положил попозже…

— Меня почему-то учили замачивать мясо в красном вине, — сообщила девушка.

— Иногда можно, но это особый случай…

Дон Антонио прервал свою деятельность и внимательно глянул на Настю:

— Слушай, я тебе никогда не рассказывал об одном ба-альшом любителе красного вина?.. Он еще любил закусывать кагор белым хлебом… Дед у него был священник и с детства приучал мальчика к Святому Причастию… Не рассказывал?

— Нет… — Настя тоже отвлеклась от мяса и пристально посмотрела на Дона. Что-то подсказало ей: разговор этот про красное вино, а главное, про его большого любителя, не случаен…

— И что же было с тем мальчиком дальше?

— Дальше, — усмехнулся Антонио, — мальчик вырос и стал юношей. И вместо кагора полюбил красные, но сухие вина… Ну они как-то больше нравились его девочкам. А с девочками у него никогда не было никаких проблем!.. Ну просто как мотыльки на огонь на этого вьюношу слетались. Но вот с друзьями было хуже. С ними он почему-то все время ссорился…

— Пора добавлять лимонный сок, — перебила его Настя.

— Что? А, ну да… так вот, про юношу. Все-таки у него однажды появился и друг, да какой! Можно сказать — с большой буквы! Смекалистый, веселый, работящий… Только с девочками у него почему-то получалось куда хуже, чем у того юноши.

— Почему?

— Почему-почему… Ну, может, лихости ему не хватало. А может, потому, что была у него одна-единственная… А времена настали уже такие, когда удавалось получать нехилые деньги — разумеется, если покрутишься как следует. Ну, любитель красного вина, хоть и был умный, а крутиться как следует не умел. Друг же пахал, как папа Карло, кровью и потом создавая настоящий капитал… Что?

— Я ставлю сотейник на огонь!

— А-а-а… Ну да, уже можно… Но я продолжу. Времена, как я упоминал, были смутные. И некоторые считали зарабатывание денег занятием преступным… Короче, друг оказался в местах не столь отдаленных. Однако сумел не только довольно быстро вернуться, но и капитал свой сохранить.

— А любитель красного вина?..

— Которому все само шло в руки? Ну что ж… И тут он остался в выигрыше. Девушка — та самая, одна-единственная — от друга упорхнула непосредственно к любителю вин. А деньги стали как бы общими… И любитель красненького очень скоро сделался любителем коллекционных коньяков… И все это тянется по сей день, хотя вряд ли может продолжаться вечно.