— Ах, нет… — доктор в порыве восторга в очередной раз схватил Боба за рукав. — Она божественна… Божественна!

Нехотя проследив за его взглядом, адвокат смягчился, полагая что Либидовский имеет в виду Лизу, а не ее модель.

— Дивная, божественная, — захлебывался он.

— Я на ней женюсь! — втершийся между ними Андрей Славин расставил все точки над «и», и адвокат охотно подвинулся, давая ему место и одновременно оказавшись притиснутым к столику хозяйки салона и ее приятельниц.

Именно в этот момент за подиумом что-то случилось: Боб перехватил растерянный взгляд Лизы.

— Вика, — услышал он взволнованный шепот Аглаи, — по-моему, у твоей парикмахерши что-то сперли, я видела, эта стерва слева от нее, Зарубинская протеже, что-то стянула у Лизы!

— Филировочные ножницы, — пробормотала Виктория. — О, черт!..

В следующую минуту по залу пронесся недоуменный возглас. Хорошенькая белокурая парикмахерша ни с того ни с сего быстро опорожнила свой бокал с минералкой и… бросила его на пол, разбив вдребезги! Мгновенно нагнувшись и не более секунды покопавшись в осколках, она с торжеством посмотрела на свою соседку слева, замершую с вытянутой физиономией, и продолжила стричь свою модель… осколком стекла!..

— Вот это да! — даже не склонная к особым проявлениям эмоций Валерия не удержалась. — Что она делает?!

— Стрижет осколком стекла, — Виктория с гордостью обвела приятельниц сияющими глазами. — Какой-то француз стал благодаря этому способу стрижки известным… Только бы девчонка ее не подвела!..

А девчонка между тем менялась на глазах — уже под быстрыми и уверенными движениями рук визажиста: легкий мазок пудры… тени… тушь… блеск для губ… Все!

Чьи-то умелые руки в последний момент сняли с нее фирменное покрывало, и Настя… Настя ли?.. Словно в омут головой, словно на расстрел этих бесчисленных фото- и прочих вспышек, шагнула на подиум…

— Фантастика! — ахнул Либидовский. — Какой, к черту, Лихославль?! Париж… Рим… Лондон… О!.. Я убит, убит!..

Но его уже никто, включая онемевшего Боба и застывших членов жюри, не слышал. Развевающиеся волосы фэнтэзи, переливающиеся всеми оттенками каштанового, необычный макияж, высоченные шпильки, обнаженные плечи, обманчиво строгое черное платье, разлетающееся при каждом шаге…

Восторженные выкрики из зала полностью заглушили недовольный голос Заславского: председателя жюри никто не слушал…

— Откуда это у нее? — Виктория вздрогнула и нехотя посмотрела на Людмилу. — Сколько ей лет?!

— А что?

— Викусь, я хочу с ней поговорить… — Людмила словно не заметила недовольных интонаций в голосе подруги. — Она же экспортный товар! «Элит» за нее такие деньги заплатит… Она нигде не состоит?

— Дорогая, но ведь это не твой бизнес!

— Но я могу ей помочь!

— Как ни странно, я тоже. — Виктория отвернулась, давая понять, что разговор на данную тему окончен.

Между тем, действо, именуемое жизнью Насти Каменковой, все еще продолжалось: откуда-то взялись цветы — целое море цветов! Или только ей казалось, что море, в отражении зеркал, удваивающих, утраивающих, удесятеряющих все происходящее? Из-за непрекращающихся вспышек магния, стрекота камер, карусели смеющихся лиц, Настя опознала лишь одно знакомое: подпрыгивающий на месте от восторга Славин… Неужели это он швырнул прямо на подиум самый большой, пылающий пунцовыми бутонами букет?..

И наконец, возвращение к реальности — объятия хохочущей от счастья Лизы:

— Настька, мы взяли первое место!!! Уели Зарубина с его… Ты — «миска». Ур-ра!..

— Ура!.. — почему-то шепотом ответила ей Настя и едва не потеряла сознание. Спасибо умнице Бобу, он что-то почувствовал и ухитрился-таки вытащить их обеих из бурной толпы и увести в костюмерную.

Спасибо Лизе за то, что она может быть такой… обыкновенной, что ли, несмотря ни на что: вон как ни в чем не бывало роется в сумочке, ворчит за что-то на Боба… Словно и не было только что этого безумного, фантастического мельтешения вокруг них обеих, всего-то несколько минут назад… Ох, а вдруг все это ей почудилось?!

Настя кинулась к зеркалу и — обмерла.

— Ты идешь? — Лиза посмотрела на подружку и усмехнулась. — Ты чего? Здорово же все получилось, а?

— Лизочка, — Настя сказала это так серьезно, что ни Лиза, ни Боб и не подумали улыбнуться. — Неужели это правда я?..

— Не похожа? Это макияж и прическа фэнтэзи…

— Похожа, только другая…

— Лучше или хуже?

— Не знаю. Нет, не лучше и не хуже, просто другая — и все!

— Лучше скажи, — мягко вмешался адвокат, — эта «другая» тебе нравится?

— Очень! — сказала Настя искренне. — Но мы с ней пока что плохо знакомы…

— Зато как на нее все мужики пялились!

— Ужас!..

— Ничего ужасного, наоборот, приятно, — Боб усмехнулся и взял Лизу за локоть. — Пойдем?.. Пусть Настя немного побудет с этой новенькой… Глядишь, и познакомятся поближе, авось сойдутся характерами…

— Настя, ты свидетель! — Лиза нарочито строго сдвинула брови. — Запомни, с кем я отсюда ухожу! Если завтра не выйду на работу, если со мной что-нибудь случится…

— Виноват буду я и только я! — подхватил Боб.

Настя как-то автоматически кивнула им вслед, не в силах оторваться от зеркала. Ей и правда хотелось остаться одной. Хоть ненадолго. Но кто ж это позволит новорожденной звезде? Только не Славин! Потому что именно он и возник в зеркальном овале за спиной Насти.

— Чудо… — пробормотал он. — Ты — чудо!

И, подумав, добавил очень серьезно: «Звезда!» А Настя вдруг поняла, что впервые за все время знакомства видит этого вечно ерничающего Славина серьезным.

— Тебе правда понравилось?

— Разве только мне? — он растерянно улыбнулся. — Я вдруг почувствовал себя таким паршивым котенком…

— Ничего, тебе полезно!

— Да? Ну да, наверное… Настя, я подумал, может быть, ты согласишься быть моей девушкой?

— Что-что? В смысле? — От удивления она даже отвлеклась от своего нового, притягивающего взгляд, отражения.

— Я даже приставать к тебе не буду… По крайней мере, постараюсь… А ты будешь просто ходить со мной на всякие вечеринки, для журналов сниматься, ну и для клипов, конечно, а?

— Здорово! — ядовито восхитилась Настя. — Главное — заманчиво: стать твоим аксессуаром, чем-то вроде рубашки от «Гуччи» или новой машины!

— А что тут плохого?

— То, что я живая и не продаюсь!..

— Все продаются, — он вздохнул и сел в соседнее кресло.

Настя совсем было собралась возмутиться, но, еще раз взглянув на Андрея, отчего-то воздержалась.

— Не продаются, Настена, те, которых не покупают… Я продаю свой голос, ты можешь продать свою красоту…

— Еще чего! — не выдержала девушка. — Красоту не продают, ее дарят любимому человеку… Я, во всяком случае, так и поступлю.

— Неужели? — Славин посмотрел на Настино отражение ласково и невесело. — А он вытрет об нее ноги. Запомни, девочка: мужчины подарков не ценят, они ценят то, за что заплатили! Чем больше заплатили, тем больше ценят.

Что-то было не так в их разговоре. Возможно, и все не так в словах Славина, вопреки железной логике. Или это она, Настя, чего-то не понимает, а может, и не поймет никогда? Оттого что, даже став на какую-то долю секунды звездой маленького подиума, все равно была, есть и будет провинциальной дурочкой, обмирающей от ужаса перед логикой большой и сверкающей бриллиантовым разноцветьем жизни?.. Такой настоящей по сравнению с ее прежней и… такой, по сравнению с той же, прежней, выдуманной… Ох, она совсем запуталась!

— Может, ты и прав, — пробормотала Настя и прикрыла глаза от внезапно накатившей усталости. Славин понял ее и поднялся, чтобы уйти. Он все еще был серьезен и даже хмур.

— Смотри, Настена. Красота имеет свойство быстро улетучиваться! Сейчас ты будешь ее дарить, а потом нечего будет продавать…


Дорогу домой, и вообще, каким образом очутилась она в автобусе, Настя почему-то не запомнила. Просто в какой-то момент услышала, как водитель объявляет ее остановку. Посмотрев в окно, она увидела, что идет дождь, первый с тех пор, как они познакомились с Пашей… Стоило ли после этого удивляться, что Настины ноги сами принесли ее к двери Павла. И что она не сразу поняла, что к чему, когда в ответ на ее звонок дверь открыла незнакомая девушка? Красивая, между прочим, девушка… и — умная. Потому что нужно быть действительно очень умным и проницательным человеком, чтобы сразу, с одного взгляда «въехать» в ситуацию. И вместо того чтобы вернуться назад в квартиру, небрежно отодвинуть ее, Настю, с дороги и, еле заметно кивнув растерянному хозяину, замершему в собственной прихожей, уйти. Просто уйти…

— Это кто?

И такая усталость навалилась на Настю, что сил на притворство, на то, чтобы сделать непонимающий вид, не было…

— Ты… Что ты с собой сделала?!

В голосе Паши, с удивлением воззрившегося на прическу-фэнтэзи, было слишком много всего: неловкости, изумления, вообще фальши.

— Паша, — тихо повторила она, — кто эта девушка?

Его глаза в полутьме прихожей насмешливо блеснули:

— Моя подруга. Ты довольна?

— Нет!

— Не могу ничем помочь…

— А как же я?

— Что — ты? Ты тоже моя подруга.

— И много у тебя нас?..

— Извини… Если бы знал, что встречу тебя, конечно, хранил бы тебе верность все двадцать пять лет! Но я не знал, извини!

— Ни за что!

— Настя, ты куда?

Он решительно взял круто развернувшуюся в сторону соседней двери девушку за руку и силой втащил в квартиру.

— Ты… Ты слишком все торопишь, так нельзя, понимаешь?

Его голос неожиданно смягчился, никакой иронии в нем больше не было, злости и растерянности — тоже.