– Подождите. – Он мягко дотронулся до ее плеча.

Кэтрин гневно посмотрела на него, и Дагдейл быстро отнял руку.

– Прошу меня извинить, мне не следовало этого делать.

Он оглянулся вокруг – убедиться, не заметил ли кто-либо в толпе, что он нарушил этикет.

Кэтрин знала, что здесь было слишком много людей, которые разговаривали, смеялись, пили и могли и не заметить эту его вольность. В зале было слишком шумно, чтобы кто-то мог услышать их разговор.

– Я должен сказать вам кое-что важное. Выслушайте меня.

Она хотела было отказать ему, но любопытство взяло верх, и она ответила:

– Ну, хорошо, вы можете проводить меня к столику с напитками.

– Благодарю, мисс Рейнольдс, – сказал он.

Несмотря на обилие гостей, Кэтрин заметила, что на них все-таки бросают любопытные взгляды.

Несомненно, всем уже было известно о пари лорда Чатуина и маркиза Уэстерленда, а сейчас ее видели с лордом Дагдейлом. Многим было любопытно, что же происходит.

Кэтрин мысленно улыбнулась. Она бы не возражала, если бы в свете разошелся слух о ее разговоре с лордом Дагдейлом. При нынешнем настроении ей хотелось бы доставить Джону хоть малейший повод для беспокойства.

Граф подал ей чашку с пуншем и взял себе бокал вина. Не торопясь, они пошли по гудящему залу, стараясь найти какой-нибудь укромный уголок.

– Итак, чем я могу служить вам, милорд? Вы опять будете угрожать мне, защищая своего друга?

– Неужели я так ужасно вел себя в нашу первую встречу?

Он выглядел искренним, но Кэтрин не была расположена успокаивать его.

– Да нет, просто вы были похожи на разъяренного вепря, который нападает только ради того, чтобы напасть.

– Надеюсь, вы простите меня. Я слишком много выпил в тот вечер, и я… ну, я вел себя неподобающим образом.

Кэтрин пригубила пунш, а Дагдейл отпил полбокала вина. Внезапно она ощутила ужасную усталость. Ей уже не хотелось видеть Джона. Не в том она сейчас настроении. В какой-то момент она была так сердита на него, что ей хотелось причинить ему боль, но потом… потом она боялась, что не выдержит и скажет ему о своей любви.

Этого ей не хотелось. Она не вынесет его жалости. Кэтрин снова пригубила пунш и посмотрела лорду Дагдейлу в глаза:

– Чего же вы хотите?

– Я хотел сказать, что Джон вас любит.

На мгновение она лишилась дара речи, но потом поняла, что он, должно быть, ведет какую-то игру. Она на это не поддастся.


– Как замечательно, – произнесла она фальшиво радостным тоном. – Он так сильно меня любит, что готов идти на риск и потерять право ухаживать за мной. Вы, вероятно, считаете меня идиоткой, лорд Дагдейл, – сказала она, подумав, что лучше бы она пила шампанское вместо пунша.

– Нет. Посмотрите мне в глаза, мисс Рейнольдс. Я говорю вполне серьезно. Джон все отрицает, но я понял это сразу, еще тогда, когда он рассказывал мне о том, что случилось в парке.

Кэтрин так хотела поверить Дагдейлу, но она знала, что не может себе этого позволить. Он пытается обхитрить ее, но зачем? Может быть, он хочет услышать от нее признание в любви к Джону, чтобы потом посмеяться над наивной провинциалкой?

Она прищурилась, глядя собеседнику прямо в глаза:

– Ах да, тот случай. Мне следовало понять, что именно об этом вы хотите поговорить.

– Я сказал это вам, потому что абсолютно уверен в этом, но совершенно не уверен, что Джон сам признается в своей любви. Возможно даже, что он просто еще не осознает силу своего чувства, поэтому я прошу вас быть снисходительной к нему.

– Сэр, у вас дурная привычка говорить за Джона. Он не нуждался в том, чтобы вы, якобы защищая его, угрожали девушкам, как и не нуждается в том, чтобы вы признавались в любви вместо него. По-моему, вам необходимо научиться держаться в стороне от его проблем.

Кэтрин отдала ему свою пустую чашку и ушла. Она найдет Вики, сошлется на головную боль и отправится домой. Ей не хотелось видеть Джона в этот вечер. Ей необходимо было подождать, собраться с мыслями и решить, что она ему скажет.

Что делать? Может, показать, что она сердита, а может, признаться ему в любви?

Глава 21

Джону потребовалась ночь и половина утра, чтобы составить план, и теперь он был готов действовать. На ходу натягивая сюртук, он открыл дверь и чуть не столкнулся с Эндрю. Но у Джона не было времени на друга.

– Рад, что застал тебя, – сказал Эндрю. Невозмутимо натягивая перчатки, Джон ответил:

– Представь, что не застал. У меня сегодня слишком много дел, Эндрю, и нет времени принимать гостей.

– Тогда, возможно, ты уже видел это? – Эндрю протянул ему свежий номер газеты.

– Нет, и не собираюсь смотреть, – ответил Джон, тщательно поправляя манжеты. – Я устал от всех этих глупостей. Мне наплевать, о чем там пишут.

– Думаю, на сей раз тебя это заинтересует.

–Нет.

Джон взял газету у Эндрю и, скомкав, бросил ее в холл. Влетев в открытую дверь, газета упала на стойку для зонтиков. Джон закрыл дверь и направился к экипажу.

Эндрю последовал за ним.

– Ты просто не в настроении. Лучше было бы, если бы ты узнал от кого-нибудь другого, что происходит, потому что я твой лучший друг и я кое в чем виноват перед тобой. Но я не допущу этого.

Джон остановился.

– Виноват? В чем?

– Я, вероятно, был не слишком-то вежлив с мисс Рейнольдс в нашу первую встречу, но сейчас это уже не имеет значения. Похоже, в вашей с Уэстерлендом скачке будет третий участник.

– Что? Еще один джентльмен хочет участвовать в скачке? Кто же он? – Джон вполголоса выругался.

– Не джентльмен, друг мой, совсем не джентльмен. В заметке лорда Труфитта говорится, что в вашем состязании собирается принять участие сама мисс Рейнольдс.

– Какого дьявола?

– И еще он пишет, что она отличная наездница и рассчитывает на победу. Более того, после того как она выиграет, она не позволит ни тебе, ни Уэстерленду ухаживать за ней.

Джон помрачнел:

– Не надо так шутить со мной, Эндрю. Его друг поднес руку к сердцу:

– Клянусь, я не шучу.

– Проклятие! – Джон отвернулся. – О чем, дьявол побери, она думает?

– Возможно, она просто не хочет быть призом в игре двух мужчин, у которых, кроме скачек, нет других занятий в жизни.

Но теперь это изменилось. У Джона было теперь более важное занятие, и именно Кэтрин помогла ему понять это.

Неожиданно Джон рассмеялся.

Эндрю покачал головой:

– Ты находишь это забавным?

– Нет, конечно, нет. Но меня не удивляет, что Кэтрин взяла дело в свои руки. Это в ее натуре.

– Ты ведь не позволишь ей участвовать в скачке? – спросил Эндрю с озабоченным видом.

– Конечно, нет. Я и сам не собираюсь участвовать в этом безумии. Я уже кое-что придумал, чтобы покончить с этим.

– Что ты можешь сделать?

– Я хочу поступить так, как в данных обстоятельствах поступил бы любой настоящий англичанин.

– Любой известный мне англичанин рискнул бы и принял участие в скачке, ведь сейчас это стало вопросом чести, но что-то подсказывает мне, что ты не собираешься этого делать.

– К дьяволу все это! Я собираюсь похитить ее! В глазах Эндрю загорелись огоньки удивления.

– Не могу в это поверить. Ты собираешься сбежать с ней в Гретна-Грин? Насколько я знаю, там всегда заключались браки без установленных законом формальностей.

Джон улыбнулся и похлопал своего друга по плечу:

– Это слишком тривиально, друг мой. А теперь – до встречи. Я очень спешу.

Весь день и большую часть вечера Джон занимался подготовкой к осуществлению своего плана. Теперь ему оставалось лишь найти Кэтрин и добиться ее согласия. В том, что касалось посещения лондонских балов, миссис Густри была вполне предсказуемой, и Джон был уверен, что встретит Кэтрин на приеме, который устраивали в Грейт-Холле.

Граф Чатуин остановился в дверях и обвел взглядом переполненный зал.

Зрелище ярких красок, разбавленных белым и черным, предстало его глазам. Шелк, атлас и кружево дам, фрачные пары джентльменов, пелерины и драгоценности, шейные платки и ослепительные манжеты – все это сверкало и переливалось в свете тысяч свечей. Ему повезет, если он сумеет найти ее менее чем за полчаса.

Словно в бурлящий поток, он вошел в бальный зал.

– Кто выиграет скачку, граф? – окликнул его кто-то. Джон махнул рукой, но поговорить не остановился.

– Лорд Чатуин, я поставил на вас, – сообщил ему еще кто-то из толпы.

Улыбаясь знакомым, Джон не останавливаясь продолжал пробираться сквозь массу гостей. Он не понимал, почему ему потребовалось так много времени, чтобы понять, что Кэтрин – это единственная женщина, с которой он хотел быть сегодня, завтра и всегда. Но что же он будет делать, если она не чувствует того же?

Об этом думать не хотелось.

Наконец он увидел ее: Кэтрин разговаривала с двумя дамами. Вся троица стояла у дверей, ведущих на террасу; радостная, почти чувственная дрожь охватила его. В платье цвета слоновой кости, расшитом крошечными голубыми цветочками, с соблазнительным декольте, она выглядела великолепно. Такие же цветы были вплетены и в ее волосы. Сапфировое ожерелье и такие же серьги прекрасно гармонировали с ее платьем и глазами, но это были не те украшения, которые он хотел бы на ней видеть.

Подойдя к дамам, он поклонился:

– Добрый вечер, мисс Лоусон, мисс Андерсон и мисс Рейнольдс.

Он едва замечал двух других девушек, но понял, что они ему отвечают, тогда, как Кэтрин молчит. Ее глаза были холодными, как голубые льдинки. Он и так понял, что Кэтрин сердится, даже говорить ничего было не нужно, но в том, как она на него смотрела, было еще кое-что, что беспокоило его еще больше. Она выглядела раненой. Боже! Неужели она не понимает, что намеренно он никогда не причинит ей боли?

У Джона сжалось сердце. Он не винил ее. Ему не следовало соглашаться на этот вызов. Как же ему хотелось помириться с ней.