— Там что-то происходит? — удивился Джейсон.

— Да, — кивнул Майкл, улыбаясь одними глазами. — Ваш новый партнер только что прибыл.

Охваченный трогательным волнением минуты, Майкл смотрел на женщину, которую любил, зная, что она наконец принадлежит ему. Само очарование и грация в платье цвета голубого сапфира ждут свидания с ним в «Сент-Рид-жис»…

Смеющаяся девочка в джинсах с грудой апельсинов…

Серьезная девочка, старающаяся вручить подарок грубому цинику, сходившему по ней с ума.

— Я хотела поблагодарить вас как следует… за то, что вы так храбро меня защищали, — пояснила она тогда.

— Храбро? Так вы считаете меня храбрым?

— Именно.

— Когда вас выпустили из детского манежика? Вчера?

— Все равно моего мнения вам не изменить. Вот… это для вас.

Та самая наивная девочка, которую он спас и проводил домой, пока она читала лекцию о гражданском долге.

— Но как можно ожидать от полиции, что она защитит нас, если сами не желаем иметь с ней дела? Обязанность каждого гражданина…

Та самая очаровательная молодая женщина, которая смело прошла сквозь толпу орущих репортеров, вооруженная только мужеством и верностью ему, бывшему преступнику. И смело атаковала не только нью-йоркскую полицию, но и известную газету.

— Если комиссар Труманти или кто-то из его подчиненных одобрил ту грязную клевету, которую вы напечатали, значит, он так же преступно безответственен, как ваше издание.

Тот самый пьянящий и головокружительный образ, ангел, посланный свыше, который смеялся в его объятиях в магазине прямо перед стойкой с «Дейли ньюс», с их снимками, напечатанными на первой странице под-гнусными заголовками.

— Наконец-то вместе, — пошутил он тогда.

Ли вошла в дверь и стала подниматься по длинному мраморному пандусу. Улыбаясь довольной улыбкой собственника, Майкл встал, чтобы встретить ее.

«Наконец-то вместе», — думал он.

Ли изнемогала от волнения и чего-то, похожего на страх, в ожидании их первого свидания после ночи, проведенной вместе, и тех обещаний, которые они друг другу дали. Все случилось так быстро! Да если бы кто-то из подруг рассказал ей нечто подобное, она посоветовала бы немедленно идти лечиться!

Ли увидела Майкла, едва переступив порог. Он уже поднимался на ноги: шесть футов три дюйма великолепной мужественности, едва сдерживаемой силы и непередаваемой нежности. И пока она шла к нему, в мозгу торжественным гимном звучали слова: «Я хотел, чтобы у тебя появился кто-то, не имеющий никакого сравнения со мной… Я верю, что судьба предназначила тебе стать моей путеводной звездой, а мне — быть в ответе за тебя…»

Сегодня утром он улыбался, глядя в ее глаза, когда она молча соглашалась выйти за него.

— Поцелуй руки равен двум кивкам. Почти брачный договор…

Она еще успела вспомнить то, что вчера рассказала его тетя:

— Каждую неделю Майк ездил к «Дин и Де Лука» за грушами для вас… он тогда ходил в школу… денег не было… поэтому он растягивал каждый цент, но для вас — все только высшего качества…

Майкл знает, как сделать вас счастливой, а вы знаете, как сделать счастливым его…

Он стоял всего в нескольких шагах, властно притягивая ее смеющимися глазами. Ли невольно ускорила шаг и под конец уже почти бежала в его объятия. Он судорожно стиснул ее. Она обхватила его шею, прижалась головой к груди и, постояв немного, прошептала:

— Привет.

— Привет, — ухмыльнулся Майкл.

Полностью игнорируя Соломона, она прижалась к Майклу и шутливо спросила тем тоном, каким обычно говорят с мужьями заботливые женушки:

— Как прошел день?

Прежде чем ответить, Майкл немного подумал. Его день начался с занятий любовью и предложения руки и сердца; потом он встретился с адвокатом, добровольно отправился в полицейский участок, где его допрашивал неприятный надоедливый кретин лейтенант. За ним гналась девица-детектив, буквально напросившаяся в его машину, а затем поташившаяся в здание, где он встречался с частными сыщиками; он только сейчас договорился об изгнании из театра Джейн Себринг и сделал Ли партнером Соломона в следующем спектакле.

— Как обычно, — деланно вздохнул он. — Но дела улучшаются прямо на глазах.

— Джейсон, — начала Ли, не глядя на раскрывшего рот драматурга, — ты можешь хранить тайну?

Джейсон оскорбленно вскинулся.

— Разумеется, нет, — без колебаний ответил он.

— Прекрасно. Я только хотела убедиться, что ты не изменился, — довольно кивнула Ли и объявила тайну, которую вовсе не желала хранить. — Я люблю тебя, — сказала она, глядя Майклу в глаза.

Новый посетитель, усевшийся за соседний столик, тоже наблюдал лирическую сцену. Сначала в шоке. Потом в бешенстве. Он оставался до самого ухода пары, после чего, швырнув на стол смятую банкноту, последовал за ними.


О'Хара уже успел распахнуть дверцу.

— Куда дальше? — спросил он, вливаясь в поток машин и подрезая водителя другого лимузина, который возмущенно нажал на клаксон. — Может, купить что-нибудь для ужина? Или сразу в ресторан?

Вместо ответа Майкл обнял Ли. Ладонь медленно скользила по щеке, шее, плечу… взгляд был устремлен на ее губы.

— Знаешь, чего я сейчас хочу? — прошептал он.

Ли посмотрела в эти горящие янтарные глаза, полуприкрытые тяжелыми веками, и совсем по-девичьи хихикнула:

— Могу себе представить.

— Разве что первую часть. Вторая напрямую связана с первой, но ожидание займет немного дольше времени. Угадала?

Если от платонической дружбы до брака прошло менее двенадцати часов, то вполне можно предположить, где его мысли теперь, через двадцать четыре.

— Внуки, — с абсолютной уверенностью произнесла она. Майкл откинул голову и захохотал.

— Мне нравится твой образ мыслей, — признался он с мальчишеской улыбкой.

Глава 62

Сэм снова нажала кнопку «Вверх»и взглянула на часы, нетерпеливо дожидаясь, пока старый лифт с надсадным скрипом проделает очередное путешествие на первый этаж. Сегодня она не поехала на метро, а взяла такси, потому что ветер бил в лицо снежной крупой, но машина безнадежно застряла в пробке. Она уже опаздывала на пять минут, а что она ненавидела, так это опаздывать на работу, особенно сегодня, когда Мак вполне может посчитать, будто она воспользовалась своим положением.

Мало того, именно сегодня она должна была встретиться с матерью и отчимом после работы на небольшой благотворительной вечеринке с коктейлями в ресторане «Четыре времени года», следовательно, пришлось одеться соответственно: светло-серая замшевая юбка и жакет с пояском плюс туфли на высоких каблуках. Она уже хотела рвануть к лестнице и пробежать два этажа в узкой юбке и лодочках, когда лифт все-таки соизволил прибыть.

Когда она в восемь часов восемь минут ворвалась в кабинет Мака, тот стоял у доски и, держа в левой руке блокнот, составлял новый список возможных подозреваемых. Совещание еще не началось, и Шредер с Уомэком, даже не успевшие сесть, пили кофе. О появлении Сэм объявил не кто иной, как Шредер, причем в таких выражениях, что ей до смерти захотелось придушить его.

— Господи, Литлтон, — жизнерадостно протрубил он, подталкивая локтем Уомэка, — это действительно ты? Иисусе! Парень, ты когда-нибудь видел ножки прелестнее?

— Пока не знаю. Нужно сначала присмотреться как следует, прежде чем делать выводы, — плотоядно оскалился Уомэк. — Как насчет небольшой демонстрации, Литлтон?

Сэм выразительно закатила глаза и проследовала к своему месту, поближе к доске. К несчастью, Шредер не на шутку заинтересовался ее новым обликом.

— По какому случаю? — допытывался он. — Любовное свидание за ленчем?

— Нет, за коктейлями, после работы, — рассеянно пробормотала Сэм. Она терпеть не могла неловких ситуаций и очень хотела, чтобы Мак что-то сказал.

Она немедленно пожалела о своем желании, когда он резко и чересчур деловито обронил, даже не отрываясь от своего занятия:

— Вы опоздали, Литлтон.

— Да, знаю. Извините.

— Чтобы этого больше не было.

До чего же несправедливо! Он в самом деле чересчур далеко заходит! Сэм всегда приходила раньше, сидела допоздна да еще выходные прихватывала!

Она почувствовала, как стало горячо щекам, но Шредер, как назло, заметил это и посчитал нужным прокомментировать:

— Знаешь, Литлтон, дело даже не в одежде… просто ты какая-то другая… не знаю, как и выразиться… вроде как светишься.

Слишком сконфуженная и раздосадованная, чтобы мыслить связно, Сэм решила отомстить Маку за неуместный выговор.

— Просто расслабилась немного, — беспечно объявила она. — Прошлой ночью мне та-акой массаж сделали! Незабываемый! Размяли все тело!

Мел в руке Мака хрустнул и сломался.

Сэм, скрыв довольную усмешку, наклонилась, чтобы поднять упавший кусочек, подкатившийся прямо к ее ногам. В этот момент Мак повернулся и направился к ней. Вертя в пальцах мел, Сэм взглянула на него из-под ресниц и медленно встала. Он с самым безразличным видом протянул руку, но она увидела в его глазах предостережение и… и нечто вроде обвинения. Поэтому поспешно уронила мел в его ладонь, ту самую ладонь, которая вчера пробралась в лифчик и ласкала ее груди. Его длинные пальцы сомкнулись на кусочке мела… те самые пальцы, которые…

Сэм решительно выбросила из головы крамольные мысли и подождала, пока он вернется к доске. Сегодня на нем была черная трикотажная рубашка, обтянувшая широкие плечи и узкую талию, и Сэм мгновенно представила, как перекатываются под ее рукой эти накачанные мускулы. Он так красив…

Она села и заставила себя болтать о пустяках со Шредером и Уомэком, устроившимся на столе Мака.

Тот, стряхнув мел с ладоней, повернулся и громко сообщил:

— Валенте исключен из списка подозреваемых. Больше мы эту версию не рассматриваем.

— Почему?! — воскликнул Уомэк, выпрямляясь.