Джудит Макнот - Наконец-то вместе

— Ты права, — кивнул он. В глазах появилось какое-то странное, непонятое Ли выражение. — Я не намеревался его убивать. Но и миндальничать с ним не собирался. Скорее всего избил бы до полусмерти… если бы сумел отобрать оружие.

— Но ты не сумел.

— Сам не знаю, как это вышло. Что ни говори, а я был куда выше и сильнее. Но он все еще не пришел в себя, а мне ярость глаза слепила. Он пригрозил мне пистолетом, а я набросился на него. Завязалась драка, и кто-то из нас задел курок. Билл умер у меня на руках.

— Поэтому тебя посадили?

Майкл кивнул и снова плеснул себе виски.

— Анджело и Билла хоронили в один день. К сожалению, я не смог прийти на похороны.

— Но я все же не понимаю, почему тебя арестовали. Ведь это была самооборона!

— А вот дядя Билла с этим не согласился, к тому времени он уже стал капитаном участка. У него нашлись веские аргументы: я был на год старше и не в пример крепче. Он обвинил меня в смерти своего тезки и единственного сына сестры. Пообещал, что остаток дней своих потратит на то, чтобы мне жизнь медом не казалась, и, как позже выяснилось, не солгал. Уильям Труманти — человек слова.

— Уильям Труманти?! — ахнула Ли, подавшись вперед. — Ты убил племянника комиссара Труманти?

— Совершенно верно.

— Господи!!!

— И за это отсидел четыре года. Но каждую минуту свободного времени проводил в библиотеке. Учился.

— Чему?

— Изучал юриспруденцию. Сообразил, что если уж мне выпало на долю постоянно сталкиваться с законом, нужно по крайней мере сообразить, как его обойти. Позже я решил, что на свете существуют более интересные вещи. Выйдя из тюрьмы, я записался сначала в колледж, а потом — в университет.

Ли встала и открыла блюдо с салатом «Цезарь».

— А потом?

— Я открыл у себя настоящий талант делать деньги, причем самым законным способом. Сначала в строительстве. Я вырос на улицах и мог общаться со строительными рабочими на их уровне, но знал также, как заключить выгодную сделку и получить от нее прибыль. Первые несколько лет все шло отлично. Даже лучше того. А потом мой бизнес стал расширяться, и Труманти узнал об этом. Не успел я оглянуться, как загремел под арест за попытку подкупить городского инспектора. Остальное — история. Чем выше я поднимался, тем тяжелее становились сыпавшиеся на меня обвинения.

Он помедлил и взглянул на ее руки. Она зачерпнула салата, но ложка повисла в воздухе.

— Ты собираешься положить это на тарелку?

— Что? Ах… да. Но это так и продолжалось?

— Остальное тебе известно. Труманти имел влиятельных друзей не только в штате, но и в столице, а с моим длинным перечнем арестов и задержаний он раз за разом без особых проблем убеждал федерального обвинителя или окружного прокурора заняться моими делами. Я потратил миллионы долларов на судебные пошлины и гонорары адвокатам, защищавшим меня в различных процессах. Для нас двоих это стало игрой, затяжной и грязной. И хотя теперь он умирает от рака, отношение ко мне осталось прежним. Вендетта — слово итальянское, и он в нее верит. А теперь скажи, я выполнил свою часть договора?

Ли молча кивнула. У нее не было причин верить сказанному, но она почему-то верила. Верила безоговорочно. Она вдруг вспомнила, с какой готовностью Труманти согласился помочь ей, как был готов задействовать все силы департамента полиции для поисков Логана. Но теперь она задалась вопросом: не знал ли Труманти, что Логан встречался с Майклом Валенте и не поэтому ли так стремился ей посодействовать?

Она молча подхватила тарелки с салатом, а он потянулся к открытой бутылке красного вина, оставленного Хильдой на стойке. Ставя тарелки на обеденный стол, Ли вдруг запоздало сообразила, что Майкл так и не спросил, поверила ли она его рассказу. Она подняла глаза. Он наливал вино в бокалы. Гордое, замкнутое лицо казалось в сиянии свечей бесстрастной маской. Ли поняла, что не дождется вопроса. Он никогда не опустится до того, чтобы убеждать ее поверить ему.

Она вспомнила то невероятное, что говорил ей Майкл, когда она приехала домой и вошла в кухню. Когда она не смогла облечь свои чувства в слова, он почувствовал это и все сделал за нее…

— Все болит, особенно душа. То, во что я верил, оказалось ложью, а люди, которых я считал друзьями, меня предали…

Он вынудил ее расплакаться, потому что ей нужно было поплакать, а потом обнимал, пока она лила слезы, прижимая ее лицо к своей груди, ободряюще гладя по спине. Он и лучшего друга держал в объятиях, когда тот умирал, и у Ли было предчувствие, что и тогда он был так же нежен, как сегодня с ней.

Майкл остановился перед Ли, собираясь выдвинуть для нее стул. Она подняла на него глаза, обуреваемая мириадами эмоций.

— Ли? — прошептал он, хмурясь. — Ты опять плачешь? Она плакала.

Но все же отрицательно затрясла головой и свирепо прошипела:

— Ненавижу Труманти!

Майкл рассмеялся и снова схватил ее в объятия.

Через полторы недели Майкл и Ли стояли у лифта, собираясь спуститься на первый этаж.

— Может, все-таки стоит попросить Джо, чтобы поставил мою машину в переулке? — в который раз спросил Майкл.

— Не стоит, — отказалась Ли.

За эти полторы недели, прошедшие с того вечера, когда Майкл рассказывал о своей впустую растраченной юности, полиция конфисковала все деловые бумаги мужа как дома, так и в офисе. А в канун Нового года местная телестудия вышла в эфир с очередным репортажем, в котором Ли была названа подозреваемой в убийстве Логана. Майкл наблюдал ее реакцию: Ли медленно встала, обхватив себя руками и смертельно побледнев. Он обнял ее за плечи. Она прислонилась к нему, закрыла глаза и уткнулась лицом в пиджак. И хотя была вне себя от горя, не находила достаточно сил, чтобы бороться или хотя бы позвонить и попробовать защищаться.

После этого пресса как с цепи сорвалась. В зависимости от того, в каких газетах, журналах или телевизионных программах излагалась очередная сплетня, в подозреваемые попадали все. Дошла очередь и до Майкла. Пока что в прессе появлялись короткие упоминания о его визитах к Ли, но сегодня утром «Дейли ньюс» вышла с громадным заголовком на первой странице:

Ниже утверждалось, что полиция получила «новые доказательства», подтверждающие версию о том, как Валенте застрелил Логана, желая избавить Ли от мужа-изменника, захватить его бизнес и предъявить права на Ли.

До появления этой статьи Майкл не мог убедить Ли выйти из дома и ради ее же блага показаться на людях, но, увидев обличающий заголовок, она так разозлилась, что позвонила ему и пригласила на ужин. Она была совершенно уверена, что это Уильям Труманти намеренно допустил утечку, предоставив прессе материалы расследования.

— Очень уж похоже на все, что он проделывал с тобой раньше, — кричала она в трубку. — Но на этот раз он так просто не отделается! Думаю, что теперь скрываться от людей — только себе вредить. Все равно что признать себя виновными в чем-то, правда?

Она была слишком унижена и раздавлена, чтобы постоять за себя, но теперь рвалась в бой за него, и сознание этого наполнило сердце Майкла непривычной нежностью. Ему было наплевать на Труманти или «Дейли ньюс», но зато теперь Ли отвлеклась от собственных бед, и это безмерно радовало Майкла. Все, что угодно, — лишь бы она вышла из своего транса, сбросила ледяную броню, ее сковавшую.

— Ты права. Самой глупой ошибкой было бы сейчас прятаться.

— Думаю, нам сегодня стоит поужинать вместе. То есть если ты не занят.

Майкл заверил, что не слишком занят, и пообещал заехать за ней в восемь и, кроме того, выбрать ресторан.

В начале девятого она вышла из спальни, одетая на битву в лучшие свои доспехи: черное платье с длинными рукавами и туфли на высоких каблуках, подчеркивающие красоту стройных ног. На щеках играет румянец, глубокий вырез обнажает белоснежную шею, глаза блестят.

— Труманти не удастся тебя подставить. Я не позволю! — добавила она, подходя к нему и поворачиваясь спиной. Оказалось, что молнию заклинило. Ли попросила Майкла помочь и, подняв тяжелую копну волос, показала на язычок.

При виде ее округлого затылка у него пересохло во рту.

— Майкл, скорее! Смотри, молния застряла!

К невероятной радости Валенте, его вечный враг, полицейский комиссар, постепенно становился кем-то вроде союзника.

Едва Ли вышла из лифта, на улице поднялись вопли и шум. Толпа фотографов и репортеров прихлынула к окнам холла.

— Уверена, что хочешь пройти через это? — встревожился Майкл.

Она молча подняла глаза. Полупрозрачная кожа и высокие скулы чуть порозовели, в обрамленных длинными ресницами глазах плескалась нерешительность, прелестные губы неуверенно приоткрылись. Она выглядела чересчур хрупкой и уязвимой, чтобы пересечь холл, не говоря уже о столкновении со сворой репортеров. Майкл понимал, что испытывает Ли в эту минуту. Но тут она едва заметно приподняла подбородок, почти неуловимым жестом тряхнула головой и на глазах у Майкла стала безмятежно спокойной. Величественной. Недосягаемой и далекой. Завороженный выпавшей на его долю неожиданной честью видеть, как несравненная актриса готовится к трудной роли, которую сейчас предстоит сыграть, он попытался предложить ей руку, но она улыбнулась и качнула головой. Ли собиралась выйти на сцену одна, без партнера и поддержки, ибо решилась на это только из-за него. Менее двух месяцев назад она была правящей королевой Бродвея. С тех пор она отреклась от трона, сама отдала корону, но теперь возвращалась из добровольной ссылки. Ради него.

Он держался немного сзади, исполненный гордости и торжества, когда она грациозно скользила мимо слепившего барьера вспышек, мимо той толпы вопящих репортеров, от которых скрывалась неделями.

— Куда вы собрались, мисс Кендалл? — крикнул один, когда Ли садилась в «бентли».