Барбара Картленд - Наказанная любовью

В Индии насчитывалось более шестисот княжеств, которые не находились под непосредственным управлением Британии. В основном они принимали британское правительство мирно, без сопротивления. Княжества были различного размера, а население их насчитывало семьдесят семь миллионов человек. Формально это были самостоятельные территории, однако, если раджи не учитывали пожеланий британского представителя, к ним прикреплялся британский резидент или советник. Некоторые штаты были почти полностью независимы, в других контроль был жестче (это случалось там, где вместо принца управляла кучка вельмож, которая притесняла слабых или потворствовала дурным традициям). Любопытно, что гувернанток для детей раджей подбирали британцы, чтобы те воспитывались по нормам Британской империи. Как правило, это давало на удивление хорошие результаты. Под влиянием бонн, учителей и советников, а также приезжих вельмож, окончив Итон или Оксфорд, принцы приобретали британское мировоззрение. Как кто-то сказал, «они были английскими аристократами с восточным блеском».

Чувство величия делает нацию великой,

И силен тот, кто кажется сильным.

1883 год

Проезжая по пыльной сельской дороге, Латония гадала, зачем Тони прислала ей утром срочное письмо с просьбой немедленно навестить ее. Это было не в ее характере, и Латония принялась перебирать в уме все, что случилось с того момента, как она рассталась с кузиной позавчера. Конечно, то, что они не виделись целых два дня, само по себе было весьма необычно, потому что, как частенько говаривала Тони, они с Латонией были ближе, чем сестры, да и самой Латонии тоже представлялось, что они скорее близнецы, чем подруги. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, учитывая, что между матерью Тони и матерью Латонии существовали точно такие же отношения задолго до того, как появились на свет их дочери.

Леди Бранскомб и миссис Хит были кузинами; о том, что у них будут дети, они узнали в один и тот же месяц и, как со смехом рассказывали, прямо-таки наперегонки спешили стать матерями. Победила в этом соревновании миссис Хит, и Латония оказалась на три дня старше кузины. Леди Бранскомб и миссис Хит сразу решили дать своим детям одинаковые имена и ничуть не сомневались, что у них у обеих родятся девочки.

— Конечно, Губерт, как всякий англичанин, хочет сына, — говорила леди Бранскомб. — Но я уверена, Элизабет, что у нас с тобой будут дочери.

— Как ни странно, — отвечала ей миссис Хит, — думая о ребенке, я всегда представляла себе девочку. Но хотя у нас нет титула, который можно было бы передать по наследству, Артур, как и Губерт, все равно мечтает о мальчике, которого он учил бы стрелять и ездить верхом, а потом записал бы в свой полк.

— Придется ему подождать, — улыбнулась леди Бранскомб. Ни она, ни Элизабет не собирались ограничиваться единственным ребенком.

С самого рождения девочки вместе играли и, поскольку Хиты были не слишком богаты, у них была общая гувернантка, а ездить верхом Латония училась на лошадях лорда Бранскомба: ее отец не мог позволить себе держать чистокровных скакунов.

У Хитов был всего лишь загородный особняк и несколько акров земли, а у Бранскомбов — большое поместье, но Латония никогда не завидовала их достатку, и еще в детстве заметила, что атмосфера их дома весьма отличается от той, что царит в поместье Бранскомбов. В разговоре с матерью она выразила свои наблюдения следующим образом:

— По-моему, тетя Маргарет и дядя Губерт никогда не смеются так, как мы.

Зато Тони не страдала нехваткой веселости. Едва начав говорить, она сократила свое имя, была большой шалуньей, а, став постарше, оказалась еще и кокеткой. Она пользовалась успехом у мужчин и вскоре поняла, что обязана этим не только титулу и огромному состоянию своего отца, но и собственной красоте и очарованию, которые приводили молодых людей в смятение и заставляли их влюбляться в Тони с первого взгляда.

Леди Бранскомб хотела одновременно представить ко двору обеих девушек. Увы, за два года до того, как Тони исполнилось восемнадцать, ее мать погибла во время охоты: несчастный случай. Дальняя родственница лорда Бранскомба заменила ему супругу, а Тони — мать, но и Латония трагически осиротела всего за несколько месяцев до того, как они с Тони собрались в Лондон на свой первый сезон в свете.

Капитан Хит и его жена уехали в Индию, чтобы нанести визит младшему брату лорда Бранскомба. Кенрик Комб был известен как один из самых выдающихся и многообещающих молодых офицеров во всей английской армии. Однополчане говорили о нем с уважением, а гражданские люди — едва ли не с благоговением.

Получив ответственное назначение, он пригласил своего брата приехать к нему, обещая тому экскурсию по самым интересным уголкам Индии.

К несчастью, в последний момент оказалось, что лорд Бранскомб не может покинуть, Англию.

Причиной тому были не столько дела в палате лордов, сколько ухудшение здоровья. Доктора не сумели поставить диагноз, но все как один сошлись на том, что в таком состоянии лорду не следовало бы предпринимать столь длительного путешествия. Не желая огорчать брата, который, несомненно, уже сделал все необходимые приготовления, лорд попросил поехать вместо себя капитана Хита и его жену.

— Отец будет в восторге, он всегда мечтал увидеть Индию, — говорила Латонии миссис Хит. — А с Кенриком они были дружны еще в детстве.

— Конечно же, вы должны поехать, мама, — ответила Латония. — Только я буду скучать без вас.

— Мне тоже будет тебя не хватать, дорогая. Но я знаю, что с Тони вам будет весело. Только ведите себя прилично. Ведь Тони так любит озорничать.

Миссис Хит и Латония рассмеялись.

Только после отъезда родителей Латония поняла, сколько Тони могла напроказить за каких-нибудь двадцать четыре часа. Официально Тони еще не считалась «дамой», и потому предполагалось, что она целыми днями сидит в классной комнате, думая об уроках, а не о кавалерах. Однако кавалеры, словно по волшебству возникали везде, где появлялась Тони. Она то и дело получала тайные послания, передаваемые через подкупленных слуг, и бегала на свидания в лесок неподалеку. Стоило им с Латонией отъехать подальше от дома, как из-за елей возникали всадники и провожали девушек до тех пор, пока они не поворачивали домой.

Латония считала такие развлечения весьма занимательными и ничуть не предосудительными, но все же иногда спрашивала кузину:

— А ты не влюбилась, Тони?

— Ну, конечно же, нет! — отвечала та. — Патрик, Джеральд и Бэзил еще совсем мальчишки. Мне просто нравится, что на меня смотрят такими глазами. Приятно думать, что все они мечтают меня поцеловать, но боятся, как бы я не рассердилась.

Латония рассмеялась, зная, что это правда и Тони не интересует ни один из ее ухажеров.

В то же время она думала о том, что это — первое свидетельство различия их характеров, которое в будущем, наверное, станет еще сильнее: самой Латонии совсем не хотелось, чтобы молодые люди вокруг нее вертелись десятками. Она мечтала встретить одного-единственного человека, которого полюбит точно так же, как мать полюбила отца, едва увидев его.

— Я хочу, чтобы у меня был дом, семейный очаг, — говорила себе Латония.

Эти же слова она повторила месяц спустя, когда узнала о смерти родителей. Сначала мать прислала письмо, в котором писала:

«Здесь замечательно. Отец наслаждается каждой минутой нашего путешествия, и ему будет что рассказать дяде Губерту.

Надеюсь, ты не будешь против, дорогая, если мы решим задержаться еще на месяц. Не сомневаюсь, что вы с Тони не скучаете, а очень скоро мы опять будем вместе.»

Письмо шло семнадцать дней — и пришло через три недели после того, как лорд Бранскомб умер от сердечного приступа. Врачи спохватились слишком поздно, когда уже ничего нельзя было сделать.

В Индию ушла телеграмма с печальным известием, и Тони поняла, что теперь четвертым лордом Бранскомбом стал ее дядюшка Кенрик, который был на пятнадцать лет моложе своего старшего брата.

— Что он за человек? — спросила Латония.

— Я не видела его много лет, — ответила Тони. — Папа всегда им гордился, но я слышала только, что он очень строг, и офицеры, которыми он командует, считают его просто извергом.

Она говорила так, словно это не имело никакого значения, но среди слуг — Латония уже слышала — начались разговоры о том, что лорд Бранскомб будет теперь опекуном Тони.

Месяц спустя капитан и миссис Хит отправились домой, и в пути заболели желтой лихорадкой. Болезнь занес на корабль один из матросов, и в Порт-Саиде никому не разрешили сойти на берег: на судне был объявлен карантин.

В письме дочери миссис Хит жаловалась, что ее раздражает необходимость безвылазно сидеть на корабле под желтым флагом, но тут уж ничего нельзя было поделать, и ей оставалось только молиться, чтобы смертельная болезнь, свирепствующая среди экипажа, не коснулась пассажиров.

Увы, ее молитвы не были услышаны.

Узнав о смерти родителей, Латония была потрясена. Она долго не могла поверить, что больше никогда не увидит их. Она всей душой любила отца и мать и была так счастлива с ними, что теперь ей казалось, будто ее лишили части души. Снова и снова она жалела о том, что не поехала с ними и не умерла тоже: тогда бы ей не пришлось страдать от разлуки.

Потом она сказала себе, что жизнь должна продолжаться. Отец не одобрил бы, что его дочь, оставшись в одиночестве, испугалась и пала духом.

Тяжелее всего было то, что Тони уехала в Лондон, к родственнице, которая взялась опекать ее перед первым выездом в свет.

— Что толку сидеть в деревне и плакать, детка? — говорила она. — Тебе нужно приехать в Лондон. Конечно, будучи в трауре, ты не можешь посещать вечера и приемы, но у меня дома ты будешь встречаться с разными людьми, а когда минуют положенные полгода, начнешь ездить в театр, в оперу и найдешь себе уйму занятий.