Я рассмеялась, поскольку то, что он сказал, было нелепо и смешно, и с облегчением увидела, что даже после нашего грубого обмена любезностями, он пытался снять напряжение юмором.

— Это не то, что я имела в виду. Я смогла бы ее вырубить. Она же днями ничего не ест, бедняжка.

— Тогда, что ты имела в виду? Потому что ты единственная лодка в этой регате.

Я покачала головой, чувствуя себя одновременно слабой и сильной, и всем, что между.

— Я не знаю, как это делается. Я из девушек, которые изящно выглядят, не из тех, кто дерется за парня на вечеринке. Не тогда, когда моя конкурентка супермодель.

Взгляд Мартина был серьезный и строгий, а его палец замер на моей коже.

— Если бы мне нужна была супермодель, я бы не был здесь с тобой.

Я сморщилась от этих слов. С одной стороны, это звучало как комплимент, но с другой — как оскорбление. У меня не было никаких иллюзий насчёт моей внешности, но для моих ушей его заявление звучало как, если бы он хотел кого-то красивого, то он бы не был со мной. Я знала, что неправильно и несправедливо искажать его слова, поэтому выбросила это испорченное толкование в помойку, где ему и место... Но моё сердце замерло.

Он зарычал и закатил глаза.

— Это не... вышло неправильно. Я имею в виду, да, конечно, я хочу быть с кем-то красивым.

Но ты гораздо больше, чем это. Зачем мне ялик для гонки с восемью людьми? Незачем.

— Алик?

— Ялик. Лодка с одним гребцом и двумя вёслами. Гоночная лодка с восемью людьми всегда побеждает ялик.

Я покосилась на него и коротко кивнула, зажала губы между зубами, стараясь не смеяться над его мужественной гребной аналогией. Я дала ему знать, что поняла суть его слов и не собиралась держать его в заложниках этого разговора.

Он продолжил:

— Но мне нужно, чтобы ты сражалась, а не изящно уходила от проблемы. Когда ты хочешь что-то, ты сражаешься за это.

Я опустила взгляд к его шее, глядя на то, как он глотнул. Я глубоко вздохнула, не зная, как поступить и что сказать. Не так я представляла себе наш разговор.

— Посмотри на меня, — потребовал он, и я послушалась.

— Когда ты чего-то хочешь, то должна бороться за это, — повторял он, усиливая давление рук на моем теле, тем самым показывая мне, что хотел меня, что боролся бы за меня.

Потом он спросил:

— Ты хочешь меня?

Я потрясенно уставилась на него, в уме я уже сформулировала свой ответ, но медлила. Я чувствовала, что если бы призналась Мартину в том, как хотела его, это дало бы ему власть надо мной, а я была не готова уступать.

Должно быть, он заметил мою борьбу с самой собой, потому что прежде, чем я смогла что-то сказать, он предложил:

— Тебе не обязательно отвечать прямо сейчас. Скажешь, когда будешь готова, хорошо?

Я кивнула, прерывисто вздыхая.

— Мартин...

— Шшш, просто... просто послушай меня. — Он облизал губы, его рот был всего в нескольких дюймах от меня. Его глаза сказали мне, что он был заинтересован во мне, а язык его тела показал мне, что он говорил правду. Может, я и не была газелью, но его тело хотело меня.

В итоге он продолжил соблазнительным шепотом:

— Возможно, ты права. Может, я не знаю, как обращаться с людьми. Но я правда думаю, то что сказал... твою мать, я хочу тебя. Ты мне нравишься. Я весь твой. Я не лжец, я делаю все от меня зависящее. Пойди мне навстречу.

Я кивнула, больше не чувствуя онемения.

Я поняла о его намерениях по глазам, прежде чем он переместился, и я замерла в предвкушении. Он скользнул рукой по моим ребрам до самой шеи и потянул за веревочку, удерживающую мой топ. Он отклонился всего на дюйм в сторону, тут же осуществив задуманное, и маленькие треугольнички упали, обнажая меня.

— Мне нужно прикоснуться к тебе, — сказал он, прежде чем прикоснулся ко мне, поглаживая, массируя.

Я вздохнула, выгнув спину, полностью предлагая себя его мозолистым рукам.

— Мне нужно, чтобы ты прикоснулся ко мне, — прошептала я, задыхаясь. Пальцами он потянул за сосок, посылая жидкий огонь прямо к моему центру.

Наклонив голову, он укусил меня за шею, после чего осторожно поцеловал укусы, оставленные им вчера.

— Мне нравится это. Мне нравится видеть мои отметины на тебе.

Костяшками пальцев он задевал жесткие пики. Я пыталась сильнее прижаться к нему, я нуждалась в его поглаживаниях, не легких, сводящих с ума, и дразнящих руках.

Он проник языком в мое ухо, отчего я задрожала, пока его горячее дыхание не опалило мою щеку и шею.

— Я хочу попробовать тебя.

Словно вспышка, изображения мысли промелькнули у меня в голове, заставив меня застонать. Мартин встал на колени, опустив рот на мой центр, полизывая, потягивая, посасывая, будто дегустируя, пока я полулежала на стиральной машинке, его глаза не отрывались от меня. Темная, сошедшая с ума от удовольствия часть меня была одержима этой фантазией.

— Ох, пожалуйста, да, — задыхалась я. Я потеряла всякую гордость.

Он усмехнулся. Это звучало порочно, хрипло и действительно грешно. Неудивительно, порочный и грешный Мартин Сандеки. Отчаявшись от потребностей моего тела, я прикоснулась пальцами к его груди, потом ниже, к его животу и еще ниже к материалу его купальных шорт.

Он ошеломленно вздохнул, и я почувствовала, как он стал твердым и вытянулся, когда я взяла его в руку и сжала. Ощущение его твердости и толщины привело меня в восторг. Это была жадная часть его, вызывающая всплеск силы, увеличивающая мой сексуальный импульс.

— Трахни меня, — выдохнул он с закрытыми глазами, совершая бедрами грубые и дикие движения.

— Удивлен? — спросила я. Я сама была удивлена своей смелостью.

Он рассмеялся, это был напряженный и мучительный звук.

— Тебе нужно остановиться, — сказал он, прижимаясь полностью к моей руке.

— Или что?

— Или я кончу на твои сиськи.

Я думала об этом. Видела что-то подобное в порно. Тогда я съежилась от того, как это выглядело грязно. Но с Мартином это звучало сексуально. Не видела в этом проблемы.

— Хорошо.

— Не говори, если на самом деле не думаешь так.— Он выглядел восхитительным, диким, и я знала, он пытался контролировать этот темный импульс, брать не спрашивая.

— Я серьезно.

Зарычав, он накрыл мой рот своим, словно пожирая меня губами и языком, отчаянно, почти разъяренно. Он скинул шорты, положив одну руку туда, где я сжимала его. Направляя меня, он делал грубые толчки. Я почувствовала, как он вздрогнул, его рот оторвался от меня, он судорожно вздохнул и выдохнул.

— Блядь, блядь, блядь... — сказал он.

— Назови меня по имени, — прошептала я. Все время слышать слово "блядь" уже действовало мне на нервы. Поэтому я решила предложить ему альтернативу. — Скажи вместо этого Кэйтлин.

Его глаза заблестели. Его бедра прижались к моей ладони, челюсти были сжаты, когда он прорычал:

— Кэйтлин.

Я улыбнулась. Из-за моей улыбки он застонал. Его голова упала мне на плечо, а руки сжимали мою задницу.

Он повторял:

— Кэйтлин, Кэйтлин, Кэйтлин... — Если честно, меня это завело. И вскоре я тяжело дышала.

Он отпустил одну руку, вернувшись к моей груди, грубо схватив и сжав, при этом кусая меня за плечо своими острыми зубами и продолжая толкаться в мою руку.

— О Господи, Кэйтлин.— Он уже почти не контролировал свои слова. Все его мышцы напряглись. Его захват на моем теле был такой сильный, казалось, останутся синяки, и я наконец поняла, что люди имели в виду говоря: «Развалился прямо в руках».

Потому что Мартин разваливался на части в моих руках. И да, одна часть его разлилась у меня на груди. В основном, он разваливался на части везде, кроме моих рук. Я ахнула, не готовая к такому, после чего рассмеялась своему удивлению.

Конечно, я видела порно и сам момент выстрела. Но сперма Мартина — ее казалось намного больше чем то, что я видела в грязных фильмах.

Его дыхание было неровным, он повис на мне, его хватка ослабла, он перестал дрожать и теперь тяжело дышал. Я гладила его по спине от лопаток до основания позвоночника и обратно. Я почувствовала и услышала его удовлетворенный вздох. Я делала это снова и снова, успокаивая его.

Он оставлял поцелуи на моем плече, пока его сердцебиение не успокоилось.

— Я не знаю, что делать, — внезапно сказала я, озвучивая свои мысли.

Он напрягся — совсем чуть-чуть — и отклонился, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Ты не знаешь, что делать с чем?

— С тобой... — Я медлила, чувствуя себя неловко. Это было странно, я не возражала сделать это, но мне противно было говорить об этом. Я прочистила горло, решившись, что я не какая-то там простушка. Поэтому я смело сказала:

— Я не думала, что твой эякулят так сильно выстрелит.

Он выгнул брови и улыбнулся мне удивленной, озорной улыбкой.

— Мой эякулят?

— Да. Словно пушечный взрыв со спермой и тут, и здесь очень много. Везде.

Мартин удивленно рассмеялся, смотря на меня так, словно я странная и удивительная.

Но потом он внезапно успокоился и спросил:

— Тебе... Тебе неприятно? — Он передвинулся, собираясь взять одну из мочалок, сложенных на столе.

— Нет. Не особо. Немного прохладно.

Он уставился на меня. Я смотрела на него в ответ. Я не знала, что мне следовало делать, стоило ли отпустить его пенис, потому что я все еще держала его в руке. Я попыталась снова его погладить. Он вздрогнул, отскочил и тяжело сглотнул.

— Кэйтлин, нет, нет, не делай этого.

— Извини. Я не хотела... Просто я не знаю, что делать после... — Он выдохнул, положив руки на бедра и опустив подбородок, но я успела заметить его улыбку. Тем временем я сделала то, что сделал бы любой в этой ситуации. Я откинулась на стиральную машину и рассматривала его, потому что Мартин Сандеки был обнаженным. Он был полностью голый. Он безумно красивый. Я же не была идиоткой, чтобы не воспользоваться таким моментом.