— Ты уверена, что не хочешь там жить?

Памела метнула на нее взгляд, выражающий неподдельное презрение.

— Это отвратительная груда камней. Ума не приложу, зачем нужно было его покупать, ведь отец практически там не жил.

— Я должна была очень многое рассказать ему, — печально произнесла Селестрия. И, похолодев от ужаса, вдруг вспомнила о письме, которое послала деду. Оно, вероятно, пришло, когда его уже не было в живых. А что, если мать обнаружит его? Ком застрял у нее в горле. Она найдет письмо и уничтожит, как только они приедут в Шотландию.

— Не сомневаюсь, что это так. Но если ты хочешь пообщаться с ним, это не так уж и невозможно, помни, что он по-прежнему где-то рядом.

Селестрия с удивлением посмотрела на нее.

— Мама, такое ощущение, что вместо тебя говорит кто-то другой!

— Так оно и есть, — серьезно произнесла Памела. — Я открыла душу Богу и стала другим человеком. Как прошла твоя поездка, милая? Уэйни удалось наладить контакт с итальянцами, которых она так боялась?

— Мама, — осторожно сказала Селестрия, — она все еще в Италии.

— Ты добиралась домой самостоятельно?

— Но я ведь не ребенок, мам!

— И что же она, скажи на милость, там делает?

— Она выходит замуж за одного из этих итальянцев.

Памела прекратила гладить Пучи и поднесла руку к губам.

— Ты шутишь надо мной! Уэйни?!

— Это сущая правда. Уэйни не вернется.

— Куда катится этот мир? Я всех теряю.

Селестрия понимала, что нельзя сейчас рассказывать маме о Хэмише.

— Она очень счастлива. Ты вот обрела Господа, а Уэйни нашла свою любовь. Вместе они, как парочка голубков. Кажется, Уэйни сбросила несколько десятков лет.

— Ты тоже как-то изменилась, — произнесла Памела, подозрительно сощурив глаза. — Надеюсь, ты-то хоть ни в кого не влюбилась? — Селестрия опустила глаза и стала теребить декоративные кисточки на мамином покрывале с лиственным орнаментом.

— Я прекрасно отдохнула.

— Кстати, Гарри вернулся в Итон. Это лучшее место для него. Заведующий пансионом при школе позвонил мне и сказал, что у него все идет прекрасно, он окружен друзьями и ему некогда думать о плохом. Кстати, звонил Эйдан Куни, он хотел узнать, когда ты приезжаешь. Почему ты ему не позвонила? Помни, что он прекрасная партия и точно находится на самой вершине животной иерархии. Мне нужно идти, дорогая. Я должна сделать прическу, не хочу опаздывать.

Селестрия знала, что рано или поздно ей придется встретиться с Эйданом. Но теперь, даже если бы Хэмиш навсегда исчез из ее жизни, она уже не смогла бы выйти за Эйдана. Дафни была права. Зачем соглашаться на брак с человеком, с которым не чувствуешь, как под ногами дрожит земля?

Селестрия набрала номер своего поклонника, и он предложил ей пообедать в Найтбридже.

— Милая, мне ужасно жаль, что скончался твой дедушка, хотя, надо признать, он прожил очень счастливую, насыщенную жизнь.

— Спасибо, Эйдан.

— Ты теперь богатая наследница. И мне не нужно спасать тебя от бедности.

Селестрия почувствовала себя крайне неловко. И вовсе не от откровенности молодого человека, а потому что поняла, насколько сильно ее изменила Италия. Пару недель назад она, вероятно, лишь посмеялась бы над его словами.

— Мне его так не хватает…

— Теперь я позабочусь о тебе, моя милая.

Положив трубку, Селестрия вдруг поняла, что не нуждается больше ни в чьей заботе, она и сама в состоянии о себе позаботиться. Набрав ванну, она погрузилась в воду, и первое, что она увидела перед собой, закрыв глаза, был Хэмиш. Он появился словно из тумана, его лицо было торжественно-серьезным, в зеленых глазах угадывались сосредоточенность и беспокойство, а растрепанные волосы стояли торчком. И сейчас Селестрия ощущала вовсе не запах розового масла, а аромат сосен. В ее ушах звенел щебет птиц, доносящийся с веток миндаля, лай собак со стороны дороги, а в памяти всплыла мирная тишина, царящая в городе мертвых. Апулия перевернула ей душу, да так, что теперь душа не находила себе места здесь, в Англии. Разница между жизнью в Лондоне и жизнью в Италии была очень ощутимой. Однако в ее сердце закрался страх, что одной любви Хэмиша будет недостаточно. Возможно, даже для нее эта авантюра окажется слишком рискованной. И не проще ли попытаться собрать осколки ее прежней жизни?

Она ожидала Эйдана в холле. Дом больше не напоминал семейный очаг. Без Монти он казался пустым, как будто отец был в нем главной нотой, без которой аккорд распался. Услышав звонок в дверь, Селестрия схватила сумочку, уверенная в том, что это Эйдан, но, к своему удивлению, обнаружила посыльного с огромнейшим букетом лилий. Уткнувшись в них носом, она вдохнула аромат цветов, который напомнил ей об Италии.

— Так похоже на Эйдана, — сказала она, вручая их Годфри. — Ты поставишь цветы в воду? И отнеси их, пожалуйста, в мою комнату. Они прекрасны.

— Непременно, мисс Селестрия, — ответил Годфри, все никак не решаясь спросить о миссис Уэйнбридж. Верно ли то, что она никогда не вернется назад? На какое-то мгновение он замешкался, и Селестрия поняла, в чем дело.

— Миссис Уэйнбридж выходит замуж за итальянца, с которым познакомилась в Апулии, — сказала она. Глаза старика расширились. — Италия изменила ее, Годфри. — Она задумчиво вздохнула, и ее взгляд упал на лилии. — Она и меня сильно изменила.

Годфри удалился с букетом, а девушка продолжала ждать. Наконец приехал Эйдан и, перескакивая через ступеньку, подбежал к парадной двери. Его лицо расплылось в широкой улыбке. Селестрия уже и подзабыла, насколько он хорош собой.

— Милая! — воскликнул он, обнимая ее. — Ты прекрасно выглядишь! Боже, как же здорово, что ты вернулась, моя хорошая! — Он поцеловал ее в губы, и Селестрия была так ошарашена, что даже забыла поблагодарить его за лилии. — Я отвезу тебя в отель «Ритц», — сказал он. — Все самое лучшее для моей невесты.

Очутившись в его объятиях, она почувствовала странное спокойствие. Это ощущение возникает, когда надеваешь до боли знакомые старые тапочки.

— А я думала, что мы пообедаем в Найтбридже.

— Планы изменились. — Селестрии не хотелось ехать в «Ритц». Ведь это лишь всколыхнет воспоминания о дедушке. — У меня для тебя сюрприз. — Он ухмыльнулся, явно довольный собой.

— Ну, к чему эти хлопоты, — произнесла она, думая, как лучше выбрать момент и сообщить ему, что она не выйдет за него замуж. Открыв дверь машины, он помог ей сесть. Когда-то она получала удовольствие от прогулок в его блестящем зеленом «остине хили», а сейчас ее сердце тосковало по Нуззо, его лошади и повозке.

Когда они прибыли в отель, их поприветствовал портье, обхватив руку Селестрии обеими ладонями.

— Я испытывал к мистеру Бэнкрофту самое глубокое уважение, мисс, — произнес он, и на его лице появилось чувство сострадания и сожаления. — Нам всем здесь будет его очень не хватать.

— Большое вам спасибо, — ответила Селестрия. Лучше бы они отправились в любое другое место в Лондоне, но только не в дедушкин любимый зал! Мистер Уиндторн тотчас примчался поприветствовать их, ступая по устланному коврами полу.

— Нам всем так жаль вашего дедушку, мисс Монтегю. Без него сияние Лондона не будет таким ярким, как раньше.

Эйдан взял Селестрию за руку, и они в сопровождении служащих пошли по коридору мимо чайной комнаты, где она часто ела лепешки с джемом вместе с дедушкой, и очутились в огромной столовой.

— Я выбрал для вас столик за углом, чтобы вам никто не мешал, — сказал мистер Уиндторн, подмигнув Эйдану. В голове Селестрии вдруг промелькнула очень неприятная догадка. Казалось, оба сговорились. Она вспомнила, что Эйдан упоминал о сюрпризе, который приготовил для нее. Неужели он уже объявил об их помолвке, не сказав ей об этом ни слова?

Когда они свернули за угол, Селестрия увидела родственников и друзей, сидящих за длинным столом. Внутри у нее все оборвалось. Время для знакомства с его родителями было не самым подходящим. Все встали и захлопали, лица людей светились от восторга.

— Дорогая, ну почему ты мне ничего не рассказала? — вскрикнула Памела, бросаясь к ней, чтобы обнять. — Я так счастлива! Свадьба весной, и я уже договорилась о дне венчания в церкви. — Селестрия чуть не упала в обморок. Все зашло слишком далеко. Руки матери, как щупальца, обхватили ее тело, и ей показалось, что ее поглотило облако туберозы. — У тебя будет самое ослепительное свадебное торжество, дорогая. Мой папа так хотел этого!

Селестрия знала, что дедушка хотел только того, чего хотела Селестрия. Медленным шагом она двигалась вдоль стола, приветствуя каждого улыбкой и поцелуем, но на самом деле готова была провалиться сквозь землю.

— Я рада с вами познакомиться, — ласково произнесла мать Эйдана, целуя ее. — Это счастливейший день в моей жизни. — Селестрия собиралась сделать этот день самым несчастливым для них. Отец Эйдана тоже поцеловал ее, и Селестрии стало тошно. Случись все иначе, она бы полюбила семью Эйдана.

— Право, Эйдан, — наконец сказала она, садясь, — вполне можно было обойтись цветами.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Цветами? Какими цветами?

— Лилиями, которые мне принесли сегодня утром.

Эйдан выглядел смущенным.

— Я не посылал тебе цветов. — Он обратился к Памеле. — Вы случайно не знаете, кто прислал цветы моей невесте?

— О! — произнесла Селестрия, пожав плечами. — Возможно, они предназначались не мне. Я просто не прочитала записку.

— Они наверняка для меня. Я получаю теперь так много писем с соболезнованиями. Люди очень к нам добры, — сказала Памела, слишком взволнованная предстоящим событием, чтобы заострять внимание на такой незначительной детали. Селестрия же пристально смотрела в бокал с шампанским. Она знала, что цветы прислали не ее матери. Она вспомнила аромат лилий, витающий в городе мертвых, и улыбка скользнула по ее лицу.