— Я говорю чут-чут английский, — сказал он и продемонстрировал меру своих познаний с помощью большого и указательного пальцев, поднеся их прямо к носу как пинцет.

— Немного — все же лучше, чем ничего, — оживленно промолвила Селестрия. — Ты готова, Уэйни?

Старая женщина кивнула, сжав свою сумочку.

— Всегда готова! — произнесла она, затаив дыхание, и вышла за Нуззо на солнечный свет.

Селестрия с лязгом закрыла за ними тяжелую деревянную дверь. Очутившись на улице, она бросила мимолетный взгляд через грунтовую дорогу на город мертвых, который стоял в неподвижности и спокойствии, одновременно и надеясь, и страшась, что грубый шотландец неожиданно появится из-за ворот. Нуззо оставил повозку на широкой сосновой аллее, ведущей в город.

Он помог им забраться в нее со всей обходительностью настоящего сказочного рыцаря. Миссис Уэйнбридж охотно подала ему руку, как лениво подумала Селестрия, с единственной целью — чтобы продлить приятный момент. Селестрия проворно вскочила в повозку, и Нуззо при этом практически не обратил на нее внимания — его взгляд был прикован к Уэйни. Как только они уселись, он вынул из кармана своего жилета бумажный пакет.

— Яблоки, — сказал он и протянул им два блестящих красных яблока.

— Какая забота! — со вздохом произнесла Уэйни, угощаясь одним, а другое передавая Селестрии.

— А я уж подумала, что ты не доверяешь итальянцам, — прошептала Селестрия.

— Так оно и есть, — ответила та, вертя в пальцах яблоко. — Но я получаю удовольствие оттого, что хоть кто-то опекает меня. Одному Богу известно, что я вот уже пятьдесят лет не получаю никаких знаков внимания со стороны мужчин. Как только Алфи добился меня, он сразу же прекратил за мной ухаживать. Все мужчины таковы: готовы на все, чтобы достичь цели, а потом ты становишься им безразлична.

Кипарисовые деревья своими кронами почти касались ясного голубого неба, в вышине которого над утесами парили большекрылые птицы. Море слегка волновалось, и небольшие волны переливались в лучах солнца, как золотые цехины. Спустя некоторое время они услышали звон маленьких колокольчиков, доносящийся с полей, где мирно паслись овцы. Склонив головы к земле, они с аппетитом жевали дикорастущие травы и лекарственные растения. Уэйни наслаждалась красотой незнакомой местности, ее охватило романтически-авантюрное настроение, и от этого на душе стало невероятно легко. Ей нравилось буквально все: полуденная жара, запахи, исходящие от чабреца и розмарина, которые своим пышным цветом украшали эту скалистую местность. Ну и, конечно же, возможность переглядываться с Нуззо, когда тот поворачивался и каждый раз нежно улыбался ей.

Селестрия думала о своем отце и о том, что бы он сказал о ее поездке в столь далекие края, узнав, что единственной целью, которую она преследовала, было найти виновного в его смерти и отомстить. Девушка была уверена: он бы гордился такой дочерью. Пусть даже ей ничего не удастся выяснить, по крайней мере она хоть что-то попыталась предпринять.

Селестрия встряхнула головой, и порыв свежего ветра, подувшего с моря, взлохматил ее волосы и наполнил их едва уловимым ароматом сосен. Она ощутила тепло солнечных лучей на своей коже и посмотрела на далеко раскинувшийся перед ней горизонт. От всего этого в ней пробудились сладкие меланхолические чувства. Проезжая мимо скал, они увидели свору неопрятных детишек, слонявшихся вокруг, которые приветствовали Нуззо, махая руками. А тощая игривая дворняга бежала за повозкой, так и норовя цапнуть за колесо. По пути им попались также несколько запряженных лошадей. Нуззо, сердечно улыбаясь, остановился поболтать с каким-то пожилым мужчиной, чья повозка была нагружена бревнами, предназначенными для новой библиотеки Гайтано.

Наконец Нуззо притормозил возле тропинки, ведущей в укромную пещеру. Вокруг виднелось множество следов детских ножек: вероятно, детвора любила погулять здесь после занятий в школе. Но сегодня тут стояла невероятная тишина. Надежно спрятанное в скалах от посторонних глаз, это место было похоже на тайную бухту, безмятежно раскинувшуюся вдали от остального мира. Когда они ступили на камни, три белые птички захлопали крылышками и упорхнули в небо, оставив морю водоросли, которые только что клевали.

— Как очаровательно, — произнесла миссис Уэйнбридж, снимая шляпу и поправляя волосы, дабы придать им приличный вид.

— Мне следовало бы захватить с собой купальный костюм, — произнесла Селестрия. — Я ведь не могу обнажиться перед нашим другом, правда?

Нуззо ни слова не понял из сказанного. Не теряя времени даром, он нашел место в тени и поставил туда корзину для пикника, заранее приготовленную Луиджи. Разложив подстилку, он жестами пригласил Уэйни присесть.

— Спасибо, — улыбаясь, поблагодарила она.

— Граци, — произнес Нуззо, кивая ей и прося повторить это слово за ним. Она перевела взгляд на Селестрию, но та была слишком занята: девушка уже снимала туфли, чтобы побродить по берегу.

— Граци, — повторила Уэйни.

— Браво! — с воодушевлением воскликнул Нуззо, энергично кивая. — Граци.

— Спасибо, — усмехнувшись, произнесла она.

— Спасиба, — на ломаном английском сказал он.

— Нет, не так. — Миссис Уэйнбридж повторила это слово снова, делая ударение на «о». — О… о… спасибо. — Нуззо, подражая ей, сложил губы дудочкой.

— Спа-си-бо, — произнес он, видимо, очень довольный своими успехами.

— Очень хорошо, — воскликнула она, хлопая в ладоши. Нуззо открыл корзину и вынул оттуда бутылку вина и два стакана.

— О, как приятно, — удивленно произнесла Уэйни.

— Вино, — сказал он, протягивая ей бутылку. — Вино.

— Вино, — повторила за ним миссис Уэйни. — Спасибо.

— Брависсимо! — сказал он так напыщенно, что Уэйни, не выдержав, разразилась громким смехом. Он наполнил два стакана и протянул один Уэйни.

— А мисс? — спросил он, взглянув на Селестрию, которая сейчас бродила по щиколотку в воде, закатав брюки, чтобы не намочить их.

— Не беспокойтесь о ней, — сказала Уэйни, слегка дотронувшись до его руки. Он тут же отреагировал на прикосновение теплых пальцев, взглянул на нее и нежно улыбнулся. Миссис Уэйнбридж отдернула руку, испугавшись своей собственной дерзости, и поспешно сделала маленький глоток вина.

— Оно очень хорошее на вкус. Ну же, попробуйте немного. Да, вы, вино.

— Я?

— Да, вы. Ну очень уж хорошее на вкус. — Она отпила еще чуть-чуть. Нуззо сел возле нее и поднес стакан к губам.

— Хорошо, — сказал он по-английски.

— Хорошо, — повторила Уэйни.

— Буоно, — прибавил он.

— Буоно, — повторила Уэйни.

— Ай да молодец, — произнес Нуззо, посмотрев на нее своими блестящими глазами-искорками, ведь он знал, что она не поняла ни слова. — Да еще и красавица, — едва слышно прибавил он. — Добрая и красивая.

— Вода в море холодная! — выкрикнула Селестрия, широко улыбаясь. — Но все равно замечательная.

— Иди же что-нибудь перекуси, — закричала Уэйни в ответ.

— Я не голодна, — ответила та. — Кроме того, слишком взволнована, чтобы есть.

— А чем это, позволь спросить?

Селестрия вздохнула.

— Даже не знаю. Я просто взволнована, но не знаю отчего.

В пальцах ног Селестрия ощущала легкое покалывание, волосы танцевали на ветру, и, к своему удивлению, она почувствовала, что ее сердце переполняет счастье.

— Это место восхитительное. Я хотела бы, чтобы оно принадлежало мне, было моей собственной особенной бухтой.

— Думаю, это то единственное, что твой дедушка не может позволить себе купить.

Селестрия отвернулась от них и устремила взор в даль моря. Вода здесь сильно отличалась от темно-синего океана в Корнуолле. Она закрыла глаза и подставила лицо навстречу теплому солнышку. Как же она сейчас была далека от Англии, своей матери, дядюшки Арчи и тети Джулии, дяди Мильтона и тети Пенелопы, своей бабушки и мальчишек, а также Дэвида, Лотти и Мелиссы! Сотни миль отделяли ее от родного дома. Однако именно в этой пустынной бухте ее охватило совершенно новое волнующее чувство. Здесь воспоминания обо всех тех печальных событиях, из-за которых она очутилась в этой стране, как будто канули в небытие. Селестрия вдруг почувствовала себя совершенно свободной. Она ощущала незримое присутствие своего отца прямо здесь и сейчас. Его душа принадлежала Марелатту. И каким бы ни был мотив, потянувший Монти в это место, он в такой же степени притягивал сейчас, как магнитом, и девушку.

— Думаю, нам пора покушать, — предложила миссис Уэйнбридж Нуззо, почувствовав, как в желудке начинает урчать. — Просто ты и я. — Она остановила взгляд на неправильных чертах его лица и блаженно улыбнулась. — Да и зачем нам компания?

Они вернулись в Конвенто, как раз успев на чай. Миссис Уэйнбридж пошла наверх привести в порядок свои волосы, изрядно потрепанные морским ветром. Селестрия пропустила ленч и сейчас ощущала сильный голод. Пройдя через двор мимо спящих собак хозяйки и миновав огород, где среди горшков с шалфеем и базиликом мирно дремало семейство черных котов, она зашла на кухню. Луиджи мыл грязную посуду, оставшуюся после ленча. Она почувствовала запах ризотто.

— Осталось хоть чуть-чуть? — поинтересовалась она, сняв крышку с кастрюли. — Боже, как вкусно пахнет!

— Желаете поесть? — спросил он, протягивая ей тарелку.

— Как мило! — воскликнула она.

— Госпожа Халифакс ест за столом, — продолжил он, жестами указывая в сторону комнаты. Селестрии достаточно было понять одно-единственное слово «Халифакс», не обращая внимания на все остальные.

— А, миссис Халифакс, вы тоже поздно едите!

— Я рисовала на природе и совсем потеряла счет времени, — произнесла она. — Вероятно, я даже обожгла на солнце нос. Он ужасно болит. — Она смущенно потерла его.