— Ты домой? — спросила я у нее, стараясь сменить тему. Рэйчел покачала головой. — Не-а. Мне нужно быть на работе через пятнадцать минут. Я еще хочу переодеться, когда туда доберусь. Прости. А ты остаешься на кросс-кантри?[7] — спросила она, вытаскивая ключи из переднего кармана своей сумки. — Нет, тренировку отменили. Я надеялась, ты убережешь меня от чувства социального лузера и придумаешь, чем мне заняться, — шутливо надулась я. Рэйчел засмеялась. — Хочешь провести вместе все выходные? Можем посмотреть фильм или еще что? — спросила она меня, а потом уставилась на свою обувь, неожиданно найдя ее очень интересной. — Уверена, Дэниел будет с Кэйли, так что не стоит беспокоить его предложением о времяпровождении, — добавила она; ее голос дрогнул, когда она озвучила имя нашего друга. Я не хотела снова разбирать эту проблему, поэтому ослепительно ей улыбнулась.

— Звучит здорово. Позвони мне, как только доберешься вечером домой, и мы обсудим предстоящие планы. — Рэйчел кивнула, и мы разошлись – каждая к своей машине. Было приятно получить свои колеса обратно. Два дня без них были мукой. Мне повезло, что я нуждалась лишь в новом аккумуляторе, так что я была в состоянии заплатить за него и буксировку, обходясь без растранжиривания родительских денег. Однако, это не исключало моей отчаянной нужды в работе как можно скорее.

Я думала о том, чтобы отправиться домой и просмотреть в интернете оплачиваемые вакансии, когда увидела его. Клэйтона Рида. Сейчас парковка казалась достаточно пустой, и все выглядело так, будто он ждал момента, когда сможет незаметно пересечь ее, но я-то заметила.

Одна вещь была определенно ясна. Клэйтон прилагал все возможные усилия, чтобы избежать контакта с человеческим родом. Так что неудивительно, что летающие вокруг него слухи настолько безумны. Помимо того, что рассказал мне Дэниел, я еще слышала, что Рид входит в программу защиты свидетелей. Также я слышала от девчонок в моем классе английской литературы, что до них донеслась сплетня о том, будто у Клэйтона опухоль мозга, и он переехал в Дэвидсон, чтобы проходить лечение в отделении Университета Вирджинии, который в двадцати минутах езды отсюда. Но на это я лишь закатывала глаза. Еще был слух, что он на самом деле звезда инди-рока и врет, выжидая, когда поутихнет умопомрачительная слава. На самом деле, рассказываемая история зависела от рассказчика, которого ты слушал. Я уверена – ни один из этих «сценариев» даже отдаленно не был правдив, но никаких сомнений: есть что-то таинственное в этом Клэйтоне.

Почему же я испытывала эту упрямую нужду увидеть его? Говорить с ним, понять его? Наверное, было что-то близкое мне по духу в том, как он избегает всего и всех в школе: может быть то, как он замкнулся от всех остальных, но при разговоре со мной – пылал. Да уж, он был тем еще козлом во время нашего второго взаимодействия, но там он хотя бы вспылил и разъярился, отчего очень странно видеть его замкнутую персону, которую он показывал девяносто девять процентов всего времени.

Поэтому, когда я увидела его, пересекающего парковку, то ощутила поднимающийся инстинкт и устремилась к нему. Его голова была опущена, а руки в карманах армейской куртки, зеленовато-природной расцветки. Он, видимо, добыл новый mp3-плеер, поскольку я могла видеть проводки наушников, тянущихся из-под воротника.

Он ни на что не обращал внимания и не замечал меня до тех пор, пока я ни зашагала рядом. — Ух ты. Все преследуешь? — спросил он, раздраженно выдергивая наушник из уха. Что вызвало у него такую реакцию на меня? Он никогда не игнорировал меня. Нет, он вел себя так, как будто моей единственной целью на этой планете было надоедать ему. Он был вспыльчивым и немногословным, и показывал в школе свое отвращение к социальным взаимоотношениям. И мне нравилось это. Я была чертовой извращенной.

Но я подумала, что пришло время разобраться с ним. Нет смысла в том, чтобы позволять ему думать, что он может сначала обращаться со мной так и уходить, не зависимо от того, как сильно мне нравился его бунтарский характер в стиле Джеймса Дина[8]. — В чем проблема? Разве я стала, не зная этого, твоим щенком или еще чем-то? — я отступила немного назад, складывая руки на груди, пытаясь выглядеть непринужденной и даже немного пугающей.

М-да, не сработало. Клэйтон фыркнул, и - я клянусь, — с его стороны появился намек на улыбку. Я вскинула руки ладонями вверх. - Придержи коней! Что за выражение, и где же те раздражительные и презрительные? — саркастично спросила я. Клэйтон ухмыльнулся, слегка приподнимая уголки губ. На самом деле, на мгновение он показался даже довольным.

— Так ты пытаешься сказать, что мое главное прозвище «Мистер конгениальность» под угрозой? — открыто улыбаясь, спросил он. Его лицо будто посветлело, когда он так сделал; мое горло болезненно сжалось. Если я думала, что раньше он был горяч, то это НИЧТО в сравнении с тем, каким он был, когда улыбался – вот как сейчас. Я почувствовала себя разбитой, и расслабилась на миг, воспользовавшись изменением в его поведении. Приятно осознавать, что мы не собираемся устроить войну, пока обмениваемся этим словесным подтруниванием. Я убрала челку с глаз, стараясь получше разглядеть его. К моему большому разочарованию, он поменял стрижку. Его неопрятные волосы были куда привлекательнее, и я поняла, что скучаю по его завиткам вокруг ушей и основания шеи. Кажется, я маньячка.

— Что ж, ты повысил себе репутацию за свое остроумное поддразнивание, мистер Болтун, — ответно парировала я, не осознавая прекращения прогулки до тех пор, пока не услышала щелчок открываемого замка машины. Мы встали у черной БМВ. Мои глаза расширились. — Твоя машина? — спросила я, разглядывая сквозь стекла гладкий кожаный салон автомобиля. Клэйтон кивнул, открывая дверь и бросая свой рюкзак на пассажирское сиденье. — Классные колеса, — прокомментировала я, не в силах дождаться, когда смогу сделать пару важных заметок на своем чертовом телефоне с двумя оставшимися полосками зарядки.

Между нами повисла неловкая тишина. По-видимому, он не был заинтересован в обсуждении собственной машины. У меня же не было идей, о чем можно говорить дальше. Я пинала частички гравия, баламутя парковочный песок и рисуя разные узоры носком ботинка. — Ну, так что: я убила твою собаку или сделала нечто подобное? — спросила я, пытаясь продолжить нашу дискуссию в подстрекательной атмосфере. Я не хотела, чтобы он ушел. Хотела его удержать, смотреть на него без этой холодной ярости в его глазах.

— Никакого убийства животных, насколько я знаю, — коротко ответил он, прислоняясь к БМВ. Я с облегчением наблюдала, как он не делал попыток уйти. Так может, после всего он перестал ненавидеть мою храбрость? — Что это за реакция, когда я говорю с тобой? Понимаю, если бы я как-нибудь стащила кредитную карточку твоего друга, но тогда я действительно не подразумевала ничего плохого. Просто Пол - такая задница, и я ненавижу, когда он раскрывает свой рот для подобных дел. Я, правда, пыталась лишь помочь... — слова стихли, и я поняла, что по большей части говорила бессвязно.

Я взглянула на Клэйтона, который смотрел точно перед собой. Эта напряженность вернулась в его плечи, и мне необъяснимым образом захотелось размять их для него. Спустя пять секунд он заговорил. — Я знаю, ты просто пыталась быть милой. Понимаю, что ты делала. Думаю, я просто «отключился». Или, лучше будет сказать, растерялся, а потом ты - там, да и я – злой, ну и сорвался на тебе. Ты и вправду не заслужила этого. Прости. — Он, наконец, посмотрел на меня. Я была покорена глубиной его карих глаз. Она глядел так, будто я – единственная на свете. Такое опьяняющее чувство...

И мне следовало испортить этот момент. Я испугалась, когда мой рот открылся, потому что появилось такое чувство, будто перед этим зарождалось что-то, к чему я не была готова. — А что на счет первого утра? За него ты тоже извиняешься? — шутливо спросила я. Клэйтон вскинул бровь. Проклятие, как он сексуален. — Хм, нет. Ты была той, кто походил на богиню разрушения, и я не хотел нарываться. — Я хихикнула. Было приятно осознавать, что у мистера Сердитость все же имелось чувство юмора.

Я протянула руку, и он так посмотрел на меня, будто у меня выросло три головы. — Давай попробуем заново. Привет, меня зовут Мэгги Янг. В свои семнадцать лет открыто признаю, что я самый что ни на есть эскимо-голик среди существующих людей. Рада познакомиться. — Клэйтон медленно протянул ладонь и пожал мою. Рукопожатие было крепким, и это заставило тех противных бабочек в животе отправиться в полет из-за ощущения его теплой кожи на моей. Его улыбка была широкой и искренней, заставив карие глаза сиять. — Клэйтон Рид, но ты можешь называть меня Клэем. Семнадцатилетний сеньор и бессовестный мизантроп. — Он отпустил мою руку и неловко застыл.

— Мизантроп, говоришь? Так ты человеконенавистник? Что ж, ты и в самом деле не очень-то веселый. — Я прислонилась к автомобилю рядом с ним.

Мы стояли так близко, что наши плечи соприкасались. Я не могла определить дразнящий запах его одеколона: что-то цитрусовое с частичкой мускуса. Клэй передвинулся так, что ни одна часть тела больше не соприкасалась. Я пыталась подавить разочарование. Тайно - я надеюсь, - понюхала себя. Все нормально, дезодорант действует.

— Не скажу, что в последнее время мог бы себя охарактеризовать словом «веселый». Возможно, раньше... — слова Клэйтона стихли, и он опустил ресницы, будто смутившись из-за разглашения чего-то личного о себе.

— Ну, должно быть трудно переезжать в последнем учебном году. Я имею в виду - покинуть друзей, девушку, и все тому подобное. — М-да, не осторожно. Я поежилась из-за своего очевидного добывания информации. Мне не хотелось выглядеть откровенно выпытывающей, но ничего не могла поделать с собой.

Слабая улыбка Клэйтона возникла снова, дав понять, что его не одурачишь моей «конспирацией».