Я дрожала, когда взяла маленький кусочек металла и быстро завернула его в небольшой кусочек ткани, прежде чем положить в карман. Я ничего не сказала, напуганная тем, что сделаю все еще хуже. — Не знаю, если смогу выдержать все это, Мэгги. Не тогда, когда они рядом. Их близость заставляет меня хотеть провести этим чертовым лезвием по своей коже, просто чтобы остановить чувство ненависти, которое я к ним испытываю здесь. — Клэй потянул за футболку в области груди. Его дыхание стало быстрым. Я знала, что прямо сейчас он сражается за свой контроль.

Я сильно сжала руки, стараясь остановить дрожь. — Я чувствую, как теряюсь! Я не могу сдерживать себя, зная, что они могут показаться в этом доме и зайти в мою комнату тогда, когда захотят! Я хочу просто покончить со всем этим дерьмом! Его голос повысился, и он начал тянуть себя за волосы. Потом он начал раскачиваться, как с ту первую ночь, когда я нашла его сходящим с ума после костра. Он издавал ужасный причитающий звук в своем горле. Его тонкое здравомыслие быстро ускользало.

Я схватила его за плечи, заставляя остановить непрекращающиеся движения. — Останови это, Клэй. Сейчас! — сказала я ему твердо. Клэй покачал головой. — Нет. Ты не понимаешь. Я ненавижу их! И что еще хуже, они заставляют меня ненавидеть себя. Они напоминают мне о каждой ужасной и глупой вещи, которую я когда-либо делал! Они никогда не теряют возможность вставить тот факт, что я стыд и провал их семьи! — выплевывает он. Его слова режут без ножа.

Я хлопнула в ладоши. Он пугал меня. Создалось впечатление, будто он уже сдался. И я не хотела принимать факт того, что это случится. Я схватила его лицо и сжала между своих рук. Я немного встряхнула его. — Довольно! Ты даешь им здесь всю власть! Это именно то, чего они хотят. Они хотят видеть тебя сломленным. Хотят видеть не человека, а лишь оболочку. И ты идешь им прямо в руки, — прошипела я.

— Но у них вся власть. У меня ничего нет, — прошептал он, и я могла видеть, как он разламывается. Я мягко провела по его щеке. — Как ты можешь говорить такое, Клэй? У тебя есть Руби и Лиса. У тебя есть я! У тебя мое сердце и моя душа, которая живет внутри тебя каждую секунду каждого дня, — сказала я, целуя его в губы, пытаясь победить тьму, которая овладела им.

Выражение его лица исказилось. — Я не заслуживаю твое сердце, Мэгги. Я никогда не должен был затягивать тебя в ад, в котором я живу. Какое будущее я могу тебе дать, когда не знаю, есть ли оно у меня вообще? — отчаялся он, закрыв глаза. Я почувствовала, как слезы потекли из моих глаз, забирая его боль.

— Я люблю тебя, Клэй. Я люблю каждую частичку тебя. Мне нужно, чтобы ты держался! Пожалуйста! Сделай это для меня, не для себя! — Я играла грязно. Используя его любовь ко мне в качестве рычага давления.

Глаза Клэя умоляли меня. — Не знаю, смогу ли я. Я ненавижу это чувство потерянности. — Его голос дрожал. Я мягко потерла его щеку, пальцами откидывая волосы с его лица. — Если ты чувствуешь себя потерянным, хорошо, я просто найду тебя, — сказала я с еще большей убежденностью, нежели чувствовала на самом деле.

Клэй наклонился вперед и прижался своим лбом к моему, наши носы терлись друг о друга. — Я не смогу сделать это без тебя, — пробормотал он. Я закрыла глаза в ответ на грубую тоску, которую слышала в его голосе. Было ли меня достаточно, чтобы поддерживать его?

— Я здесь, Клэй. Всегда, — сказала я, когда наши губы нашли друг друга в отчаянной нужде. Будто мы пытались утопить все наши страхи в ощущении наших ртов и любви, которую мы испытываем друг к другу.

ГЛАВА 19

Дела шли все хуже и хуже. Приезд родителей Клэя, вызвал эффект накрывающей волны, который охватил всех. Я все еще была наказана, поэтому не могла проводить время с Клэем после школы. И вот тогда-то он и начал пропадать. Он уходил сразу после звонка, часто даже не дожидаясь меня после уроков, как он это обычно делал.

Как правило, мы пытались проводить вместе хотя бы несколько минут, прежде чем я возвращалась домой в полную изоляцию. Но он уходил от меня почти каждый день. Я не знала, куда он ходил или что делал. Не иметь возможности присматривать за ним, особенно когда все стало так плохо для него, было невыносимо. И мне было обидно. Действительно обидно. Я знала, что он закрывается от меня. Скрывает что-то от меня. И когда я спрашивала о его поведении, он становился злым и обороняющимся, отказываясь разговаривать со мной.

Настроение Клэя менялось как сумасшедшее. Я спрашивала его, более чем один раз, принимал ли он все еще свои лекарства, но он просто игнорировал меня, будто я вообще ничего не говорила. Это было почти, как если бы он нарочно самоуничтожался. Как будто он давал родителям причину, чтобы запереть его.

Это то, чего он хотел? Потому что он, уверенный как черт, вел себя именно так.

Когда одним утром Клэй показался у моего шкафчика, через неделю после приезда его родителей, я заметила свежий порез на его запястье. — Что это такое? — зашипела я, хватая его за руку и поднимая его рукав. Клэй вырвал свою руку и прижался лбом к моему шкафчику над моей головой, склонившись к моему лицу.

— Ничего. Оставь это, — сказал он вполголоса. Взгляд в его глазах напугал меня. Он не дразнил. Он действительно говорил мне отвалить. — Нет. — Я оттолкнула его, не давая закрыть меня. — Я расскажу Лисе и Руби, если ты продолжишь всю эту игру, — пригрозила я, прижимая книгу по английскому крепче к своей груди.

Лицо Клэя покраснело, и он отшатнулся, словно я влепила ему пощечину. Он ударил металл шкафчика рядом с моей головой, заставляя меня вздрогнуть. — Не угрожай мне, Мэгги. Глупо с твоей стороны делать это. — Он снова ударил шкафчик и умчался в бешенстве, оставляя меня потрясенной и сбитой с толку.

Его настроение и поведение становились все более и более неустойчивыми. Я чувствовала как контроль, который раньше был у меня над ситуацией, исчезал каждый день. Складывалось ощущение, словно он восстанавливал назад стену, по одному злому кирпичу за раз.

И я не могла найти способ прорваться через эту стену. Ни под ней, ни над ней. Он был на одной стороне, и я твердо стояла на другой. Вскоре Клэй начал покидать школу все раньше и раньше. А ведь поначалу было так, что он оставался до конца дня.

И это было только начало. Я спросила его об уходе из школы, и Клэй снова послал мне этот злой взгляд, сказав, чтобы я перестала вести себя так, словно я его мать. Его слова были как нож в мой желудок. Я была не в состоянии остановить слезы, которые образовывались в моих глазах. В последнее время он был таким кратким и немногословным со мной. Я чувствовала, как мы отдаляемся все дальше и дальше друг от друга.

Я ненавидела плакать, но это было все, что я делала в последнее время. Я была одной большой кучей страдания. И у этого страдания было имя - Клэйтон Рид.

Я серьезно рассматривала поход к Руби и Лисе. Я хотела сказать им, что происходит с Клэем. Я отчаянно нуждалась в чьей-то помощи. Но что действительно они могли сделать? Лиса ясно дала понять, что все карты у его родителей. Так что я наблюдала, как он все дальше отдаляется от меня, и я была не в силах остановить это. Мои слова больше ничего не значили для него. Тот факт, что он делал мне больно каждый день, не имел значения.

Я теряла его. И это ужасало меня.

После полного игнорирования в течение нескольких дней, я, в конце концов, потеряла его во время обеда. Я кричала на Клэя и затем, к моему крайнему унижению, начала рыдать. Рэйчел и Дэниел застыли, полностью парализованные моими внезапно сумасшедшими эмоциями. Это была не Мэгги Мэй Янг, к которой они привыкли.

Клэй начал злиться, но когда я заплакала, случилось так, словно щелкнули выключателем света. Клэй смягчился, видя, как сильно он обидел меня. Он обнял меня и говорил, что любит, извиняясь за свое отношение. Я растворилась в его руках так, как делала всегда, отчаянно нуждаясь в том, чтобы вещи были такими как раньше.

Но они не были такими. Никоим образом. Клэй был безумен все время, и у меня не было никаких мыслей о том, как помочь ему. В конце концов, Клэй перестал приходить на обед, покидая школу в середине дня. Я не знала, куда он ходил. Он никогда не говорил. Он только говорил мне не беспокоиться так сильно. Но, конечно же, я беспокоилась. Это все, что я теперь делала. Беспокоилась. И плакала. Потом снова беспокоилась.

Я бросила вызов наказанию моих родителей после нескольких дней этого жалкого существования. Я решила отправиться в дом Клэя после школы. Мое сердце упало, когда я увидела машину его родителей на дорожке. Мои ладони начали потеть, когда я направилась к входной двери.

Я постучала и ждала. Снова постучала. Наконец Клэй открыл дверь. Он выглядел как черт. Под его глазами были темные круги, его кожа была бледной, а одежда помятой, словно он спал в ней.

Хуже всего было то, что он выглядел менее взволнованным, при виде меня. — Что ты здесь делаешь? — выплюнул он, оглядываясь через плечо. Я попыталась заглянуть за него, чтобы посмотреть, что его так пугает, но он преградил мне путь.

— Я беспокоилась о тебе. Хотела убедиться, что ты в порядке, — сказала я мягко. Я попыталась потянуться и коснуться его, но он отодвинулся от меня.

— Ну, я просто чертов денди[28]. Сейчас ты можешь уйти. — Он попытался закрыть дверь перед моим лицом, но я поставила свою ногу, чтобы остановить его. — Клэй. Перестань отталкивать меня! Как ты можешь так со мной обращаться после всего, через что мы прошли? — умоляла я, чувствуя эти надоедливые слезы, снова скатывающиеся по моему лицу.

Я увидела мгновенную трещину в его холодном фасаде. Его глаза смягчились, и я подумала, что может быть, мне удалось достучаться до него. Но он обратно воздвиг стену, и его лицо застыло. — Я устал от твоей поддержки, — выплюнул он, смотря на меня с презрением. — Перестань беспокоиться обо мне. Мне не нужна твоя жалость или беспокойство.