— Может быть, вы попробуете?

— Что ж, я попробую…

— Вы пообедаете со мной как-нибудь?

Кори внимательно посмотрела на Адама.

— И даже не буду спрашивать, женаты вы или нет.

— Хорошо.

— А все-таки — да или нет?

— Я был женат. Жена ушла от меня к агенту ФБР.

— Мне очень жаль…

— Вот и мне тоже было очень жаль.

— Вы расскажете мне об этом подробнее? — спросила Кори и поспешно добавила: — За обедом.

— Память о прошлом быстро стирается. — Адам улыбнулся. — Поэтому нам надо пообедать вместе как можно скорее.

Кори тоже улыбнулась и посмотрела на часы.

— Мне пора возвращаться в больницу. — Она встала. — Спасибо за кофе.

Адам тоже встал и тихо произнес:

— Позвоните мне, пожалуйста, миссис Виатт-Видал…

— Я постараюсь научиться звонить… просто так…

И, прежде чем Адам успел что-то сказать, Кори повернулась и решительно пошла к выходу из кафе.


Кори видела во сне двух серых птичек на проселочной дороге. Одна была раздавлена, а другая толкала ее клювом, пытаясь подтолкнуть к обочине. «Посмотри, — сказала Кори, повернувшись к Дэнни. — Она не бросает его даже после смерти, эта маленькая птичка, пытается защитить, хотя уже поздно». «Почему она, а не он? — спросил Дэнни. — Почему ты решила, что мертвая птичка непременно самец?»

Кори так и не смогла ответить на этот вопрос — ни во сне, ни наяву. Она просто знала — и все.

Было семь пятнадцать утра. С тех пор, как они пили кофе с Адамом, прошло почти двадцать четыре часа. Этот тревожный сон она успела увидеть во время коротенького перерыва, когда позволила себе прилечь. Как всегда, когда Кори казалось, что она устала настолько, что сон никогда не придет, она все-таки ненадолго заснула и увидела еще один кошмар — еще один отрывок из многосерийного фильма, в котором были заняты только два актера — она и Дэнни.

Но как бы плохо ни чувствовала себя сейчас Кори, она была рада, что пришла на работу — дома наверняка было бы еще хуже.

Большинство коллег вчера в недоумении поглядывали на Кори, увидев ее на работе. На их лицах было написано сочувствие, но они явно не знали, что сказать. Лишь немногие решились подойти к Кори и пробормотать что-то о Боге, о том, что она должна быть сильной и не стесняться обращаться к ним, если что-нибудь понадобится… Все это было для Кори гораздо лучше, чем получать соболезнующие письма и открытки, в которых люди всегда почему-то считают нужным описывать, как она чувствует себя в теперешнем положении — как ей грустно и одиноко, как невосполнима ее потеря, как безутешно ее горе. Больше всего Кори хотелось, чтобы эти люди перестали изображать ее боль и описывать то, что она должна чувствовать по поводу смерти мужа. К тому же она теперь слишком много знала…

Лотти даже пыталась внушить Кори мысль, что она должна смириться со своим горем. Она поддерживала Кори, но в то же время не забывала напомнить, что местные женоненавистники только и ждут, когда личная трагедия отразится на работе Кори, — это было бы для них еще одним подтверждением того, что женщине не место в хирургии.

Очередное несчастье случилось несколько часов назад. В своей квартире, где-то в Бруклине, недалеко от больницы, молодая девушка, проснувшись, обнаружила грабителя. Ее первой ошибкой стало то, что она села в кровати и закричала. Вторая состояла в том, что она потянулась к телефону. Грабитель перехватил ее руку и вонзил нож в грудь. Благодаря соседям, которые услышали крики и позвонили по телефону 911, девушку доставили в больницу всего через двадцать минут после нападения, причем Кори и ее бригада, предупрежденные заранее, были уже наготове. Пациентка казалась почти безнадежной — были перерезаны шейные вены, не прослушивалось сердце, а кровяное давление было очень низким. Женщина умирала. Мешочек вокруг сердца был наполнен кровью, которая не давала свежей крови проникать в сердце.

Вокруг девушки поднялась обычная в таких случаях кутерьма. Были пущены в ход все основные средства травматологии — подвели воздуховод, сделали искусственное дыхание, взломали грудную клетку. Через десять минут девушку подняли в операционную, где у нее остановилось сердце. Кори, сопровождавшая пациентку из травматологии в операционную, тут же начала прямой массаж сердца, при первом сокращении которого кровь буквально ударила в потолок. Зажав пальцем одно из предсердий, Кори сумела остановить кровь. В это время другой хирург останавливал еще более сильное кровотечение в легком. То, что произошло дальше, стало полным поражением для Кори. Это случилась как раз в тот момент, когда в операционную зашла Лотти из соседнего кабинета, где она только что вправила бедро ребенку.

Решив зашить левое предсердие, Кори обнаружила, что нет под рукой подходящей иглы — обычная игла была слишком маленькой, а большая — слишком толстой. Она взяла большую, опасаясь разрыва мускулов. Пока Кори решала эту проблему, одна из сестер послала ассистента за кровью, а банк крови находился от операционной на расстоянии, равном двум городским кварталам. Служащий банка крови наотрез отказался выдавать ее до тех пор, пока ассистент не заполнит соответствующие формы.

Только минут через двадцать ассистент с кровью наконец вернулся в операционную в полуистерическом состоянии как раз в тот момент, когда сердце пациентки начало наконец сокращаться. С помощью шока девушку удалось вернуть к жизни, вернее, как предпочитала говорить Кори, к состоянию, близкому к смерти. Теперь можно было продолжать операцию. После нескольких переливаний пришлось еще несколько раз применить дефибриллятор. Пациентка наконец начала оживать по-настоящему. Однако вскоре всем стало ясно, что ничто уже не сможет возместить организму этой девушки нанесенного ему ущерба. Всем, кроме Кори, которая, невзирая ни на что, продолжала спасать пациентку. Сама она выглядела при этом почти невменяемой.

— Вливайте в нее всю кровь этой группы, которую только удастся добыть, — настаивала Кори.

— Позволь ей уйти, дорогая, — мягко посоветовала подруге Лотти.

— Это была замечательно проведенная операция, миссис Виатт, — пытался ободрить Кори один из коллег.

— Вы сделали все, что могли, доктор, — вторил ему ассистент.

Обернувшись, Кори выдавила из себя сквозь стиснутые зубы:

— Это вам не теннисный матч, мать вашу…

Лотти подошла вплотную к подруге и притронулась рукой к ее плечу.

— Все бесполезно, Кори, — почти умоляюще произнесла она. — Пациентка практически мертва.

Но Кори не интересовало ничье мнение, она упрямо не хотела взглянуть в глаза действительности.

— Я требую сделать переливание крови, — настаивала она. — Причем немедленно. Давайте шевелитесь, у нас осталось еще семь или восемь бутылок крови.

И все действительно зашевелились, во всяком случае младший персонал — операционная сестра и ассистент. Они принялись прикреплять к капельнице емкости с кровью, которая потекла по резиновым шлангам в вены девушки. Кори продолжала прямой массаж сердца. Периодически она включала дефибриллятор, пытаясь вернуть пациентке жизнь и чувствуя на своих губах вкус собственных слез. Сердце девушки то билось, то переставало, соленые слезы смешивались с соленым потом, градом катившимуся по лицу. Кори была на грани срыва. Наконец в голосе ее начало звучать самое настоящее отчаяние. Лотти стояла рядом и слышала, как та отдает приказы, уже не имеющие никакого смысла. Персонал операционной подчинялся скорее от страха, чем из чувства долга.

— Нет пульса, — объявила медсестра.

— Мы ее потеряли, — подтвердил ассистент.

Лотти снова коснулась руки подруги.

— Кори, пожалуйста, перестань…

Но Кори не интересовало сейчас ничто, кроме девушки на операционном столе.

— Принесите аппарат для сердца и легких, — приказала она, стряхивая руку Лотти. — И подключите ее, как положено. Скорее!

Никто не двигался. Тогда Кори повысила голос.

— Вы что все здесь — глухие?! — закричала она. — Немедленно привезите сюда машину!

— Кориандр, прекрати, — твердо сказала Лотти. — Это абсолютно бессмысленно. Пациентка мертва.

Кори резко повернулась к подруге.

— Это не твоя операционная, Лотти, и твое мнение здесь ничего не значит.

Лотти смущенно отступила. В это время кто-то из младшего персонала спросил, где находится этот самый аппарат для сердца и легких, который требовала Кори. В то же самое время кто-то снова стал объяснять Кори, что все бесполезно. Но Кори была уже в коридоре — она сама толкала машину в сторону операционной.

— Подключайте ее! — почти не дыша, скомандовала Кори. — Ну же, быстро, подключайте!

Через две-три секунды машина была уже в рабочем состоянии, а еще секунд через тридцать к ней подключили пациентку. Кори рывком подвинула к себе табуретку и, опустившись на нее, стала наблюдать за цифрами, показывавшими частоту дыхания, сердцебиения и давления. Она внимательно прислушивалась к шипящему звуку специального насоса, качавшего воздух в легкие девушки. Лотти еще раз попыталась отговорить подругу от бесплодных попыток.

— Кори, тебе все равно не удастся вернуть ее, дай ей спокойно уйти.

— Отстань, — прошептала Кори, не сводя глаз с пациентки.

Но все было действительно бесполезно. Даже машина не могла вернуть угасающую жизнь. Девушка умерла. Как выяснилось чуть позже, ей было двадцать два года, она была студенткой медицинского института и мечтала о том, чтобы работать в отделении травматологии Бруклинской больницы, которая была так близко от ее дома.

Кори все еще была рядом, когда уже мертвую девушку вытаскивали из машины. Никто, даже Лотти, не мог уговорить ее уйти.

— Кори, пожалуйста, — настаивала Лотти. — Позволь мне отвести тебя вниз.