Этой же ночью к моему «счастью» в гримерке я увидел Игоря. Он был одет в белую шелковую рубашку и черные стрейчевые шорты, наряд, предназначенный только для зальной колбасы. Игорь сидел на высоком барном стуле и почти ни на кого не обращал внимания, затягивался немягким «Парламентом».

Не хотел я подходить, но и не хотел, чтоб он думал, будто я избегаю его, оно так и было, но это чувство идиотское и примитивно отталкивающее.

– Привет, – я улыбался внаглую, будто ничего не случилось, все как обычно.

– Привет, – аналогично ответил Игорь.

– Да-а, – подметил я.

На нем лица не было. Обесцвеченные глаза Игоря и особенно те же выразительные круги под ними создавали впечатление, что он не спал минимум три дня.

– Там был настоящий пиздец, – тихо и убедительно сказал он.

– Да нормально все, расслабься, – сказал я, не понимая, почему избрал именно эту позицию – пофигизма. – Клоуны они все дешевые, вообще не парься.

– Там проблемы были вначале. Тебя найти хотели в ту же ночь, но Монгол запретил. Сказал, что ты поступил по совести, хоть и передернул. Главное, не попадайся Игнатову на глаза, даже если он сюда придет.

– Как ты себе это представляешь? Если он захочет, попадайся не попадайся, здесь все ходы и выходы перекроют, и никуда я не денусь.

– Ну не знаю. Я тебе передаю то, что узкоглазый сказал, что не тронут тебя.

Игорь смотрел на меня, и я чувствовал, как он восхищается и ненавидит меня.

– Скажи, как ты сделал это? Как ты смог пойти на такое?

– Я просто очень испугался.

Он выдавил из себя уродливую улыбку:

– Пиздишь ты все.

– Не понял?

– Да ладно, ничего.

Игорь только качал головой и удивленно смотрел на меня, не понятно о чем думая. Этого я и боялся.

В гримерке роилась толпа, и все занимались собственными персонами, и наш разговор никто не подслушивал, или мне так показалось, но Игорь говорил так, чтоб слышал только я и никто другой, мы вообще могли не произносить слова вслух, только эмоции.

– Где Игорь хохол, мне нужен Игорь, – прозвучал серьезно настроенный голос почти вбежавшего в гримерку Альберта.

Игорь быстро затушил сигарету в барном блюдце, мельком взглянул на себя в зеркало. Казалось, что он даже приободрился, все-таки запахло бабками. И они ушли в зал.

Я выдохнул, сразу легче стало, Альберт, сам того не зная, помог мне. Раны еще не зажили.

Ночь подходила к концу, как всегда часам к шести безумно хотелось спать. Во время работы я перехватил баночку «Адреналина» и пока оставался бодрячком. Алекс не пришла, на моем мобильнике не было пропущенных звонков. Я грустил, скучал и еще грустил. Достаточно в клубе было девочек, и нужду справить, и денег заработать, но работать я хотел для Алекс, ее глаза смотрели на меня, а девственно оттопыренные губки соблазняли. Ее теплые и сильные руки гладили меня. Алекс, ты мне нужна, где ты сейчас?

Ночные гости практически разошлись, клуб становился светлым от лучей солнца и пустым. У окошка, находящегося у входа, выстроилась небольшая очередь танцоров, будто в армии перед завтраком. В так называемом окошке находилась девушка-кассир, ее функция была выдать заработанные за ночь деньги танцору, там были деньги с приватов, с танца у столиков, консумации, с вечеров (это когда гостья заказывает того или иного танцора посидеть с ней за столиком, потолковать по душам). Вообщем все, что входило в «крейзи» меню, любые услуги, даже выкупы – все было утром в кассе за окошком. В эту ночь я ничего не заработал, поэтому не стоял в очереди. Правда, подходила во время работы ко мне одна дамочка бальзаковского возраста, хотела заказать VIP мне, но при условии, что я хорошенько помоюсь в душе, который находился непосредственно в зале, на что я ей ответил, что пойду с ней в VIP, если она сама в том душе помоется. Так я дал уйти своим и без того небольшим бабкам.

Наверное, это глупость – вытворять такое в стриптиз-клубе, но так уж я был устроен.

Я оделся, вышел, на пересечении улиц поймал грача и поехал домой. И тут я почувствовал, что ноги, руки ослаблены, и мне захотелось тупо провалиться в сон.

Звонок мобильного телефона разбудил меня, я не хотел отвечать на него. У меня не было никаких сил, чтоб оторвать себя от теплого и уютного дивана, но идиотский звонок, заунывный и настойчивый, раздражал.

– Что за урод, – приоткрыв правый глаз, я с усилием встал и взял трубку. – Да.

– Малыш, привет, это я. Прости, что разбудила.

От этого голоса сон как рукой сняло, все показалось правильным.

– Что случилось? – спросил я, не понимая, зачем это спросил.

– А что может случиться, кроме того факта, что я дико соскучилась и не менее дико хотела тебя увидеть?

– Я тоже очень соскучился, и почему ты решила мне сейчас это рассказать? Могла бы и раньше.

– Ты не рад, что ли? Я зря звоню?

Что за логика у этих баб, никогда этого не понимал. Сначала делают шаг, либо полшага, а остальных шагов с нетерпением ждут от тебя. Если уж ты начала, так и финишируй. Но для взрыва мозгов было слишком рано, я не был готов, лучше поиграю в ее игру, а то себе дороже выйдет.

– Я рад и доволен, просто неожиданно, со сна сложно сразу врубиться.

– Я хотела поговорить с тобой, давай вечером увидимся, мне надо кое-что тебе сказать.

– Вечером, вечером, вечером, – размышлял я вслух. – Да, давай, сегодня у меня выходной, и я буду очень рад тебя видеть, во сколько и где?

– На Белорусской в восемь, я подъеду к «Москве-Берлину».

– Давай, к восьми буду.

– Целую тебя, Малыш, до встречи.

И она отключилась.

Впервые я не знал, что мне делать и как вести себя. То ли радоваться, то ли нервничать. Что же Алекс хочет мне сказать?

В кафе с непонятным названием «Москва-Берлин» я подошел в семь сорок пять и успел заказать себе зеленый чай с мятой. Я был расслаблен, даже несмотря на то, что не знал, что может сказать мне Алекс, при том, что таких запланированных встреч у нас еще не было, а если задуматься, то вообще, что у нас было-то? И что могло бы быть между нами? Я ее любил и готов был умереть ради нее. Но ее чувства для меня были закрыты, с одной стороны, у нас зубодробительный секс, легкий флирт, некая недосказанность, и это меня выворачивает. Мне хочется решить все сразу, либо это и есть любовь, либо мы встречаемся, когда оба захотим только лишь для общего отдыха. Но последнее для меня невыносимо и невозможно.

Я потягивал свой уже поостывший чай, размышлял, был целиком и полностью в себе.

– Не возражаете, если я присяду, молодой человек? – ласково улыбаясь, сказала мне Алекс.

Она выглядела, как богиня, нет, как Клеопатра, в одном известном старом фильме, только еще красивее. Казалось, что все, к чему она прикасалась, оживало и расцветало, мои глаза могли это видеть, а что видели чужие, мне не было никакого дела.

– Ты классно выглядишь.

Алекс всегда выглядела на «лимон». Белая, почти обтягивающая блузка, бережно облегала ее грудь, что не могло не радовать глаз. Голубые джинсы не могли скрыть ее стройные ноги.

– Давайте познакомимся, мое имя Саша, а как зовут вас, молодой человек?

Я слегка и как бы чуточку смущенно улыбнулся:

– Михаил.

– Михаил, – медленно и тягуче повторила Алекс, как бы запоминая. – Я наблюдала за вами, пока вы пили чай, и пришла к выводу, что вы мне чрезвычайно симпатичны, и мне хотелось бы, чтоб мы провели этот вечер вдвоем!

– Вдвоем этот вечер? – как бы удивляясь, сказал я. – Глядя на вас, вряд ли нормальный мужчина устоял бы от такого предложения.

Алекс посмотрела на меня, в лукавых глазах читалось: «Ну, и…»?

Я отхлебнул своего чая и сказал:

– Согласен, но только если ты снимешь сейчас свои трусики и положишь на этот столик.

Алекс засмеялась:

– Все бы ничего, но вот только джинсы мешают. А как ты помнишь, героиня Шерон Стоун в фильме «Щепка» в людном ресторанчике сидела на стуле в черном коротком платье и к тому же без колготок.

– Да, жаль, что не получилось, как в фильме, а так хотелось.

– Ничего, Малыш, для тебя я сниму трусики, когда захочешь, и буду твоей дольше, чем в фильме.

Она засмеялась, но почти мгновенно переменилась в лице. Только что она была шкодливой распутницей, а сейчас разом преобразилась в серьезную, жесткую, умудренную опытом девушку с тяжелым взглядом. Странно, но я никогда еще не замечал такого взгляда у нее.

К нам подошел официант.

– Чего-нибудь желаете?

– Принесите «Перье», больше ничего.

Официант с деловым видом удалился.

Алекс смотрела мне в глаза, взгляд у нее был глубокий и чистый. Я непроизвольно улыбался, мне доставляло огромное удовольствие смотреть на нее и наблюдать, как она смотрит на меня.

– Малыш, если честно, то я глубоко сожалею, что мы встретились с тобой в это время в таком месте, это ведь все некстати, никак для тебя и никак для меня. Что мы можем сделать, когда оба привыкли к «этому» образу жизни, к таким легким деньгам, к такому процессу выживания, эта работа, как один гигантский порок, ты и вправду думаешь, что у нас может что-то получиться?

Я думал об этом уже давно, и рано или поздно этот разговор должен был состояться.

– Почему ты молчишь, Малыш?

– Я люблю тебя, Алекс, люблю тебя, слышишь, и мне все равно, что происходит в нашем мире и как мы пытаемся выжить в нем. Я хочу быть с тобой, хочу, чтоб ты чувствовала каждый день мое плечо, мою силу и любовь. Я хочу видеть тебя по-настоящему счастливой, ну, помнишь, ты рассказывала, что когда была маленькой и ела свой любимый пломбир в вафле, то была счастлива, и тебе больше ничего не нужно было. Я хочу продлить этот пломбирный момент, и чтоб он не кончался никогда.

Мне казалось, что все, что я сказал, вылилось само по себе, я не думал, что мне говорить, я это ощущал и чувствовал. Алекс смотрела на меня, она изучала меня глазами, как бы тестировала, но по-прежнему сохраняла хладнокровие.

– Малыш, я чувствую к тебе то же самое… и ты для меня сейчас свет в окне, но ты не ответил на мой вопрос.