– Послушай, Малыш, нам здесь нельзя так обниматься, могут выговор сделать в виде минуса двухсот американских рублей.

– Да пошли все, все равно они все уроды и лицемеры.

– Я согласна, но они дают нам работу, и, хочешь не хочешь, мы зависим от них.

– Ты странно рассуждаешь, боишься потерять хлебное местечко, поэтому тихая как мышка.

Я чувствовала, как он раздражен, и сама начинала раздражаться.

– Давай не будем сейчас обсуждать и месить все это, мы оба знаем, что это за работа, и пока я действительно не хочу терять это место, потому что неплохо зарабатываю, где я еще смогу зарабатывать пять, семь тысяч долларов, не имея никакого образования и нужных знаний?

– Разводя лохов, да? – с некой укоризной спросил он.

– Как говорят, без лоха и жизнь плоха.

– Это точно, детка.

Незаметно для нас подошла Аня. Миша изменился в лице, но ничего не ответил, даже не кивнул, практически проигнорировал, но не оставил без внимания.

– Привет, как твой гость? – спросила я.

Аня уже около трех часов окучивала банкира Федора и, по-моему, включала весь свой небогатый интеллект и скудное обаяние, но, кроме слегка подмятых стодолларовых бумажек за тонкой резиночкой черных трусиков, не было ни VIPа, ни предложений интимного характера.

– Вы красивая пара, – сказала Аня.

– Мне пора, позже созвонимся, – сухо, нервно и коротко произнес Миша и быстро пошел к выходу.

Я хотела что-то ему сказать, но комок воздуха не дал мне этого сделать.

Аня ухмыльнулась.

– Я не знала, что ты еще с ним.

– Да, я с ним, тебя это бесит?

– Мне все равно, я бы с таким долго не стала встречаться. Так, пару раз потрахала бы его, да и все.

– Есть одно но: потрахал тебя он, потому что он мужик, потрахал один раз и кинул, вот и все. А ты можешь размышлять по этому поводу очень долго.

Аня скорчила рожу и, ничего не ответив, ушла в глубь клуба.

Он

Я смотрел на Альберта и с трудом сдерживался, чтобы не разбить ему морду, я диву даюсь, как он может так просто, как будто бы ничего не случилось, смотреть мне в глаза, не пряча своих. Желание свернуть ему шею росло, но я старался подавить его и чуть не заплакал, еле сдержался.

Он что-то говорил мне, с умным видом рассказывал о новом стриптизере, выигравшем конкурс «голой среды». «Голая среда» – название конкурса стриперов по средам. Фишка была в том, что стриптизерами в эту ночь работали любители, так сказать, лохи начинающие. Собственная импровизация и была фишкой, над многими публика, не стесняясь, смеялась, вызывая комплекс неполноценности у ребят. Некоторым из них, тем, кто проявлял себя, везло, и впоследствии с ними заключали рабочий контракт минимум на год, в пунктах которого указывались такие моменты, как предоставление квартиры от клуба, где жило порой до семи ребят в двух комнатах. Также клуб щедро давал во временное пользование одежду – самую примитивную: огромные бутсы, привезенные хозяином из-за границы и один новый бандаж бледного цвета, как кожа нездорового человека. Вот в принципе и все для начала. Предполагалось, что танцор с получек должен прикупить себе барахла: обтягивающие пидовские шорты, штаны с молниями по бокам или липучками, чтобы при сильном рывке руками мигом срывать их с себя.

В свою очередь, танцор был обязан работать в постановочных номерах, а иногда даже с голым стоячим членом, как делали все приглашенные команды стриптизеров из-за границы (поясню: в мире мужского стриптиза подобная фенька является высшим пилотажем и оплачивается в два-три раза дороже, чем обычные номера).

Так вот, Альберт с редким интересом и нескрываемым восторгом отзывался о новеньком танцоре, видимо, совсем позабыв, как он, Альберт, со мной поступил. Он не спрашивал меня, как было там, все ли прошло гладко, он не спрашивал, потому все знал. Что я мог сделать в этот момент? Многое, но не в свою пользу. Я размышлял, какой же низкий и дешевый тип этот Альберт. Кроме наживы на других людях, его ничего не волнует, ему абсолютно насрать на всех, кроме себя, и вся сущность его была в этом, просто сука и тварь!

– Ты себя нормально чувствуешь, какой-то бледный, заболел, что ли? – неожиданно спросил он.

Я пожал плечами и ничего, кроме слова «нормально», не сказал.

– Может, чаю крепкого выпьешь?

«Какой ты заботливый, Альберт», – подумал я, но выдавил снова «нормально».

Тут кто из барменов позвал его, и он тут же исчез, как будто его и не было, и не втирал он мне про новенького.

Я почувствовал легкость и явное облегчение, все-таки я сдерживал себя. По виску медленно стекал пот, было щекотно, и я вытер его рукой.

В гримерке еще никого не было. Правда, был небольшой беспорядок, такой как всегда, просто я редко приходил раньше всех, а сегодня пришел, чтобы немного поспать перед работой, так как Валерка дома был с очередной девчонкой.

Я все не мог понять, что за запах стоит в гримерке, его трудно описать досконально, но в ноздри врезались миксовые ароматы хлора и спермы с ноткой пота. Короче, воняло по полной.

Я присел на разбитый от частого траха диванчик, он на удивление оказался уютным и глубоким. Мне показалось, что диванчик поглотил меня почти целиком, он был дружелюбным и теплым. Может, мне уехать домой? Морис был прав, сказав, что я здесь никому не нужен. То, что я никому здесь не нужен, меня не заботило, но что оказался в подобном дерьме… Вот тут я и почувствовал, что сдаюсь. Я даже разочаровался в самом себе. Где мои принципы? Воля к победе? Нескончаемая энергия и желание жить?! Кроме пустоты и дикой озлобленности, я ничего не ощущал.

Если Игнатов придет сюда, если сегодня ночью этот мудила придет сюда, меня же расчленят! Что же делать? По ходу дела, я уже не жилец. Он меня везде найдет, даже на луне.

Приехал, блядь, в Москву за счастьем и длинным рублем, неудачник хренов. Если мне пипец в любом случае, то буду тихо, мирно ждать своей жалкой участи. Морис, где ты сейчас? Тебя нет, когда ты так нужен.

Я откинул голову на удобную выемку и тупо уставился в потолок. Я отвлекся. Было слышно, как диджей негромко включает разные композиции. Некоторые были даже очень ничего, например, OIL с их единственным синглом или мистический IRIS с Saving time, от которых меня реально перло. У нас в клубе был даже номер под эту композицию, шел всегда на ура. Девочки писались и кричали. Но в тот момент я не думал о девочках, нет, правда, об одной думал, но что было толку думать. Все было не решено.

От гнусных раздумий мне дико захотелось спать, хронический недосып давал о себе знать. Я закрыл глаза и моментально уснул.

– Эй, Майкл, просыпайся, – ткнул меня Малыш. – О, у тебя что с лицом? Махался? Или получил?

Я еле открыл глаза. Так приятно было побыть одному в гримерной и немного поспать.

– Так что у тебя с фэйсом, Майкл? – повторил Малыш.

«Это он ко мне обращается?» – подумал я.

– А что не так с моим лицом? Все нормально.

Я встал с дивана и подошел зеркалу. И вправду, под глазами вырисовывались два черных круга, явно от переживаний. Кстати, Малыш не заметил, а на левом виске я увидел два седых волоса, появившихся несколько часов назад. Черные круги под глазами выглядели, как два фонаря. Надо их замазать мейк-апом и все будет ок!

И вновь гримерка ожила и зашевелилась, ребята один за другим начали переступать ее порог.

Я залез в душ и долго настраивал приятную воду. Открылась дверь, и вошел Валера. Мы увидели друг друга и улыбнулись. Валерка вылупился на меня!

– Ты, наверно, хочешь спросить, что у меня с лицом? Все норма, просто упал.

– Ты похож на зомби.

– Слушай, я сейчас вспомнил, я мелкий еще был, с парнишей дружил. И как-то он в школу утром приходит, и я смотрю, что-то у него с губой верхней, как будто она зашита, зеленка и все дела. – Чего с тобой? – спрашиваю. – Упал? А он говорит: «Шел, шел, запнулся ногой об бордюр и упал мордой в кусты. И при этом рот открыл – поэтому палки губы и во рту что-то поранили».

– А чего он рот-то открыл?

– Да не знаю, идиот потому что. На самом деле этот товарищ с дерева свалился, когда играл в «казаков-разбойников» со своим старшим братом. А в школе всем рассказывал, что запнулся о бордюр с открытой пастью!

– Да-а, странный малый, – сказал Валерка.

– Вдоволь натрахался? – спросил я с неподдельным интересом. – Девочка ничего была?

Он закатил глаза от удовольствия и показал большой палец:

– Вот так, на пять с плюсом.

Я выдавил гель Adidas на руку и растер его по телу.

– Офигенный запах, это что такое? Nivea Cleo? Запах, как парфюм.

– Это Adidas, – ответил я.

Запах был и вправду, как дорогой парфюм.

У Валерки была одна идиотская привычка, он с одного вопроса, не дождавшись ответа, перепрыгивал на следующий. Но он не был бессмысленным парнем, и я дорожил нашей дружбой.

– А мы с красоткой всю ночь трахались до упаду. Вот она, секс-машина без стоп сигнала.

Валерка натирался моим гелем и выпускал воду изо рта, попадая на белую клеенчатую шторку.

– Днем поехали в «Якиторию», суши захотелось дико, до отупения, после чего купили билеты в «Пушку» на «Ведьмы из Блер 2», ничего фильмец, я его, правда, почти весь проспал, но помню кусками.

– Интересная у тебя программа была, прямо ведешь себя, как нормальный серый житель столицы: кино, суши – молодец.

Валерка в очередной раз выдул струю воды на шторку, только в этот раз воды во рту у него было больше.

Мы еще поболтали о том о сем, и вроде на душе стало легче.

Единственное, чего я остерегался этой ночью, так это увидеть ребят, с кем были у Игнатова, увидеть и встретиться с ними глазами. Я думал о случившемся, думал так часто и долго, что от различных сложных мыслей у меня развивалась головная боль и появлялось бессилие. Но это смешно, как не встретиться с ними на одном производстве? Нет, ну хотя бы не по горячим следам, чуток позже, когда осядет. Но не вышло.