Она смотрела на меня своими большими глазами и думала, что же мне ответить. В это время принесли вкусный и ароматный кофе.

– Это капуччино? – спросил я.

– Да, капуччино, ты же его заказал.

– Ну да, просто никогда не пил, сейчас в первый раз.

– Все когда-то случается в первый раз, даже капуччино.

Она осторожно улыбнулась, глядя на меня. Мне на мгновение показалось, что ей не о чем со мной говорить, и каждый раз, когда она смотрит на меня, у нее не рождается вопрос ко мне, она не знает, что спросить, возможно, ей уже надоели банальные кофейные посиделки и узнавание у разных незнакомых людей их историй.

– Ты один здесь живешь или с родителями?

– Один, я самостоятельный, я с окончания школы живу один.

– Они помогают тебе? Наверно, денег высылают на жилье? В Москве одному не просто, так скажем.

Я хлебал горьковатый, крепкий напиток.

– Да, не просто, но родители мне не помогают. Я же говорю, я самостоятельный.

– Похвально, ты смелый парень, рано окунулся во взрослую жизнь. Но кто знает, может, это и к лучшему.

Я глядел на даму напротив меня и чувствовал себя калекой, лишенным возможности счастья быть полноценным. Эта великая дама смотрела на меня и видела перед собой молодого парня в черном, порванном на локте свитере, синих старых джинсах и смешных дешевых ботинках, в которых я танцевал по ночам. Чего она могла ожидать от нашей встречи? Да ничего такого, чего она не знает. Я не был открытием ни для нее, ни для кого-нибудь еще. Мы поговорили еще немного, о том о сем, она спрашивала, откуда я знаком с Колей, чем занимаются мои родители, сколько лет бабуле и деду, и много других «водяных» вопросов. Но перед тем как разойтись по домам, мы снова договорились увидеться. А случилось это потому, что под конец вечера я начал включать обаяшку, улыбаться по причине и без. Отвешивать комплименты в ее адрес, пытаясь даже пошутить, вспомнил старый анекдот про «Вини-Пуха», и, что самое ценное, она смеялась, да так звонко, что некоторые сидящие неподалеку обернулись.

Когда Мария подвезла меня к дому, где жил Николай и хотела попрощаться, то воодушевленный сам собою, я набрался наглости и поцеловал ее в щечку.

– До встречи, Миша.

– До встречи, Мария.

Весь вечер я рассказывал о нашем свидании Николаю, а он, как пацан, с искреннем любопытством спрашивал меня о ней. Мне даже показалось, что он меня зауважал. Мне было дико приятно рассказывать и видеть его реакцию, я казался себе крутым. Когда я засыпал в кровати, я искренне думал, что вот-вот покорю Москву и буду купаться в лаврах чего-нибудь сверкающего и гламурного. Я уже практически влюбил в себя так называемую селебрети, знает она об этом или еще нет, не имеет значения, ведь я пру как танк, не зная преград.

Дни проходили одни за другим, я работал по ночам в «Ящере», а днем отсыпался у Николая в подсобке. Все работники цеха интересовались у Николая, кто я такой и почему днем сплю внизу в темном, сыроватом помещении? Николай отвечал, что я сын его близкого друга, который уехал из города по важным делам, а отсыпаюсь я потому, что ночами работаю официантом. Почему официантом, а не барменом? Наверное, это первое, что пришло ему в голову. Я был очень благодарен Коле за заботу обо мне.

– Что-то вы давно не созванивались, – как-то сказал мне Коля, перебирая в руках шелковые синие нитки.

– Да, давненько, – я зыркнул на него и добавил: – Может, ей нет до меня дела?

– Может, ты недостаточно ее охмурил? Либо сказал что-нибудь не то, с делами такого рода нужно обдумывать все, что хочешь спросить или сказать.

Я почесал репу, подумал, вспомнил:

– Вроде бы нет, все было хорошо, правда, поначалу я терялся и не знал, о чем беседовать.

Николай задумался, и снова появились на его лице эти добродушные морщинки, которые не могли не радовать глаз.

– Что, Коль? Почему ты улыбаешься?

– А может, она ждала от тебя каких-то действий, знаешь, когда дама в ожидании чего-то?

– А-а, ты об этом, – теперь заулыбался я. – Не знаю, я не почувствовал, ты знаешь, именно с ней я не понимаю, как себя вести, она же «звезда».

– В первую очередь она женщина и у нее те же желания, что и у других женщин.

– Значит, ты предлагаешь вести себя с ней понаглее?

– Я предлагаю быть самим собой, это важно, а там, как фишка ляжет.

Воодушевленный сказанным, я позвонил Марии. Уставший, тихий голос ответил мне. В итоге мы договорились встретиться вечером, после восьми часов в районе Олимпийского.

«Почему она была согласна на встречу? – размышлял я. – Может, потому что я был конкретен и уверен в своих словах? А может, так просто звезды совпали? Не буду воображать на свой счет слишком много, сначала доживем до вечера».

Не скажу, чтоб я испытывал к этой даме что-нибудь больше простой симпатии, но мне было интересно. А что нужно было ей? Странный вопрос, она мне в матери годится, если что. Долгожданный вечер наступил, я не работал этой ночью, взял выходной, так как встреча с ней была назначена на восемь часов, и сколько бы продлилась неизвестно, а в «Ящер» нужно было приходить к десяти, я бы не успел. Одет я был так же, как и в предыдущей раз, денег пока особых не зарабатывал, хватало только на еду, да и кушал я только ночью, в основном отсыпался и уже совсем забыл, что такое спортзал. У меня, собственно, и сил на это не хватало, поэтому, хоть как-то компенсируя этот удручающий меня факт, я постоянно отжимался в клубе, да так, что в руках дрожь пробивалась.

К восьми я стоял у Олимпийского, уже в восемь ноль пять подъехала Мария, она была как всегда свежа и прекрасна, как летняя ночь.

– Такси заказывали? – спросила она, лукаво улыбаясь.

– Заказывал.

– Тогда садись, едем ко мне.

«Вот это уже интересно, – подумал я, – решительная дама, а я-то как-то растерялся».

Мы ехали в ее шикарном «Мерседесе» и разговаривали о чем-то неважном. Пока мы ехали, у нее все время играла Лиза Стенсфильд.

– Тебе нравится Лиза Стенсфильд?

– Этот диск она сама мне подарила, вот видишь, ее подпись, – Мария дала мне коробку из-под авторского диска.

Мы ехали совсем недолго, она жила недалеко от того места, где встречалась со мной. Заехав в небольшой старенький дворик, она припарковала машину. Поднявшись на седьмой этаж, спросила меня, что я буду пить из предложенных ею: бакарди, виски и красного вина. Я выбрал, как всегда, зеленый чай.

– Зеленый чай? – удивилась она. – Ты что, совсем ничего не пьешь?

– Бывает, но стараюсь не пить. Я не люблю вкус алкоголя, он во мне не усваивается.

– Но впрочем, это правильно. Тогда не возражаешь, если я себе немного налью? Тебе не будет противно общаться со мной?

– Да вы что? Конечно, наливайте, это же мой личный задвиг.

– А я еще и курю, видишь, как все плохо.

– Да что вы, все хорошо, мне даже нравится, когда женщины курят, некоторым это даже идет. Я более чем уверен, что вам это идет.

Мария как всегда обаятельно улыбнулась:

– Давай я покажу тебе квартиру, пока чай остывает, не возражаешь?

– Не возражаю.

Она взяла в руку стеклянный стакан, наполовину наполненный коричневым Уокером, более темной колой и тремя мутными, белыми кусочками льда.

– С чего начнем? – как бы разговаривая сама с собой, спросила меня.

Я пожал плечами.

– Ну, тогда с зала.

Мы прошли в другую комнату, называемую залом. Она пальцем нажала на какую-то модную серую штучку, и свет в зале аккуратно медленно вырос.

– Вот эти статуэтки – мои награды, так сказать, за творчество, – она тихонько отпивала из стакана. – А это один известный художник нарисовал меня в стиле семнадцатого века.

– Это очень красиво, – сказал я, подойдя ближе к огромного размера картине, висящей на стене. – Вы здесь очень похожи, наверное, дорого стоит?

– Нет, это подарок. А это, как видишь, коллекция икон, есть очень древние, как, например, вот эта, – Мария подошла к стене, которая вся была увешана различными иконами, сняла небольшую икону с изображением Девы Марии. – Смотри, ей пять веков. Веришь, нет?

– Верю.

– Ну ладно, пошли в другую комнату, там что-нибудь покажу.

Другая комната была в шаге от этой и являлась спальней. Это я понял по огромной кровати и длинному зеркальному шкафу.

– Может, тебе налить чего-нибудь? Вина? Например, у меня есть очень хорошее красное молодое Бордо. – Она посмотрела мне в глаза, и я уловил в ее нежном взгляде нотки растерянности, и, по-моему, даже легкого извинения, а может, мне просто померещилось.

Я снова отказался от ее предложения, но, по-моему, я начинал понимать, к чему все идет, и оказался прав, предчувствие меня не подвело. Мария прошла по комнате, включила настольную лампу, стоявшую рядом на деревянном комоде, и плавно присела на кровать. Я смотрел на нее, а она молчала и плавно посасывала свой виски из стакана. Казалось, тишина длится вечно. Я не знал, о чем она думает, я пытался найти тему для разговора.

– У вас, наверно, много всяких красивых нарядов, ну там платьев каких-нибудь.

Она встала с кровати и подошла к зеркальному шкафу, отодвинула одну из створок.

– Полно всяких нарядов, и что самое удивительное, что меньше их не становится, а наоборот. Мне часто, например, дарят дизайнерские вещи, даже с того показа, помнишь то платье длинное стального цвета? В котором я была на дефиле? Мне его после показа презентовали. Знаешь, мы будем встречаться с тобой каждый день, в течение полугода, и каждый раз ты будешь видеть меня в новой одежде.

– Это интересно, – сказал я, подойдя поближе к ней. – Каждый день в новой, а без нее сможешь?

Я от себя не ожидал, что вот так задам идиотский вопрос. Это животное желание родилось во мне мгновенно, я даже не успел засечь, как оно накрыло меня с головой, хотя минуту назад я обдумывал, как поскорее уйти от милой гостьи, и еще успеть в клуб, и, может, заработать что-то. Мне не было с ней ни хорошо ни плохо, мне было никак, и от этого «никак» я чувствовал равнодушие и скуку, и куда пропал тот боевой настрой, тот нескрываемый интерес и восторг с модного показа.